Даггер: Инициация - Денис Александрович Агеев Страница 6

— Я понимаю, что ты любишь пожестче, и даже одобряю это, но извини, сегодня я не в духе, — сдавленно проговорил я.

— Я не расслышал, заключенный под номером одиннадцать-сто четырнадцать, ты отказываешься идти в камеру? Я правильно тебя понял? — чуть ли не прокричал Носорог.

Вот же ублюдок!

Новый удар шокер-дубинкой оказался сильнее предыдущего. Из моей глотки непроизвольно вырвалось глухое мычание. Я больше не смог держаться на весу и рухнул на холодный пол.

— Встать, заключенный одиннадцать-сто четырнадцать! — проревел надзиратель.

Я попытался пошевелиться, но не смог. Электрический разряд все еще трепал мое тело.

— Ты опять игнорируешь мой приказ? — снова повысил голос Носорог.

— Ур-р-р-од, — сквозь зубы процедил я.

— Что ты сказал? — Ллойд наклонился надо мной, как великан над карликом.

Конечности по-прежнему меня не слушались, но вот лицевые мышцы уже начали нормально функционировать. Я собрал как можно больше слюны во рту и ото всей души харкнул точно в рожу надзирателю.

Ллойд не ожидал подобной выходки. От неожиданности отшатнулся, а его лицо на краткий миг приняло растерянный вид. Но через секунду он все же пришел в себя, и его глаза засверкали злобой.

— Ах ты ж сука! — выплюнул он и снова врезал мне дубинкой, попав на этот раз в лицо.

Прежде чем отключиться, я услышал громогласный возглас начальника тюрьмы, выпрыгнувший из динамика под потолком как джин из лампы: «Отставить!». Боль я не успел почувствовать, потому что почти сразу меня накрыла прохладная тьма забвения.

Глава 2

Противный надрывный гул, оповещающий о наступлении утра, влетел в уши необтесанным булыжником. С этого момента пошел отсчет пяти минут, за которые заключенные должны были подняться со своих шконок, протереть сонные рожи, умыться, сходить в туалет и выстроиться в шеренгу у входа в камеры. После чего последует построение и утренняя перекличка — идиотское правило, которое изжило себя уже полтысячи лет назад, если не больше. Куда мы убежим с планеты-тюрьмы?

Правую часть лица саднило, голова словно была наполнена холодным свинцом. Я приоткрыл глаза, чтобы в очередной раз узреть полумрак своей камеры. В мышцах еще трепыхалась легкая боль, но шевелиться я мог вполне нормально. Правда, все тело было наполнено усталостью, будто я накануне отпахал три смены подряд. Побочный эффект чертового шокера.

Снизу раздался недовольный голос Митриса, послышалось шуршание. Я тоже приподнялся и начал неохотно спускаться со шконки.

— Очнулся все-таки, — хмыкнул заключенный, скосив на меня взгляд.

— Утренний сигнал разбудит даже мертвеца, — кивнул я и поморщился. Едва мне стоило коснуться лица, как по правой стороне от скулы до подбородка словно прошелся электрический разряд. Все же нехило вчера приложился Носорог своей дубинкой. Чтобы сбить злость, я ярко представил, как однажды засуну ему этот шокер в задницу. Сразу же полегчало.

— Ну и придурок же ты, Алекс, — укоризненно покачал головой Митрис. — Дотявкался-таки, наконец. А я ведь говорил, что рано или поздно по морде получишь. Сидел бы тихо и незаметно, как я, никто бы тебя и пальцем не тронул.

— Да неужели?.. — хмыкнул я. — А не тебе ли две недели назад по почкам так надавали, что ссать не мог? Забыл уже?

— То было за дело, — отмахнулся сосед по камере, нахмурился и резко отвернулся. — Да и не так уж сильно надавали. Всегда можно потерпеть.

— Будешь терпеть — будет задница всегда болеть, — усмехнулся я и подошел к решетке. С минуты на минуту она должна открыться.

— Уж лучше задница, чем рожа, — пробурчал Митрис.

— Ну это кому как, — пожал плечами я.

Снова прозвучал режущий ухо сигнал, и прутья решетки опустились. Я привычно убрал руки за спину и сделал два шага вперед. То же самое проделал Митрис и встал рядом со мной.

— Не знаю, что ты там вчера наговорил Носорогу, что он так тебя избил, но чувствую, что теперь из-за тебя и мне проблем по горло будет, — шепотом произнес сосед по камере. — И почему нельзя держать язык за зубами?

— Будут проблемы — потерпишь. Ты ведь привык терпеть, — сказал я негромко.

Из других камер тоже стали выходить заключенные и вставать в одну шеренгу рядом друг с другом. Рожи у всех недовольные, заспанные. Взгляд пустой, смиренный.

Появился надзиратель. Не Ллойд, а другой. Его сменщик. Высокий, худощавый и широкоплечий. Не в пример Носорогу. За глаза заключенные звали его Падре, а по-настоящему его имя звучало как Мафусаил-Калеб. Во всяком случае, именно так он заставлял нас к нему обращаться.

— Ну что, арестанты, вот и настало новое утро. Ваш срок стал еще на один день короче, а ваши заблудшие души — еще немного чище. Мои поздравления, — прозвучал его ровный глубокий голос.

На первый взгляд можно было подумать, что Падре, в отличие от Носорога, куда более справедлив, но это ощущение на поверку оказывалось обманчивым. Под личиной праведника скрывался лютый маньяк, наказывающий заключенных за любой мало-мальски пустяковый проступок ударом шокера в пах и приговаривающий при этом, что на все это есть воля божья. Меня он по понятным причинам не трогал, но как только я отпускал в его адрес какие-нибудь шуточки, он натужно сопел и приговаривал, что придет время, и судья небесный покарает меня за мой грязный язык.

После прочтения недолгих нотаций Падре начал нас пересчитывать, медленно прохаживаясь вдоль шеренги и сверяясь со списком в голопланшете. Три бдительных дрона следили за его действиями, не отрывая от нас своих бездушных взоров. Раньше я постоянно задавался вопросом, почему бы тюрьму полностью не автоматизировать, отдав на откуп дронам и андроидам, но потом мне стало на это наплевать. К тому же отсыпать колкие шуточки всегда приятнее живым людям, нежели бездушным железкам.

После переклички нас погнали в столовую на завтрак. Мы двинулись шеренгой, как обученное стадо волов.

— Заключенный одиннадцать-сто четырнадцать, — обратился ко мне надзиратель, выставив перед моим лицом шокер-дубинку. — Выйти из шеренги. Подойти ко мне.

— Что случилось, ваше преосвященство? Свои грехи замололи, теперь решили взяться за мои? — спросил я. Неподалеку кто-то сдавленно хохотнул.

На лице Мафусаила-Калеба не дрогнул ни один мускул. Он смерил меня оценивающе-придирчивым взглядом и покачал головой. Выждал несколько секунд и произнес:

— Все никак не можешь усмирить своих демонов, арестант?

— Угу, — кивнул я. — Шалят, окаянные.

— Так я могу помочь. Для этого есть хорошее средство. Проверенное, — сказал он, постучав по черному полимерному корпусу шокер-дубинки. — Я этот жезл денно и нощно замаливаю, чтобы у подобных тебе падших