Виктор Тюрин - Сэр Евгений Страница 6

- Подожди. Сколько мне сейчас лет?

- Двадцать один исполнился тебе. Ровно месяц назад.

- И мне двадцать один исполнился…! Э-э… Ладно. Я хотел сказать,… впрочем, не важно. Кстати, зачем ты пришел?

- Каждое утро я прихожу сюда в надежде, что Господь Бог смилостивится и вернет тебе разум. Ты, Томас, для меня почти как сын родной. Ведь моя жена была твоей кормилицей, и ты был одногодком моего сына, - тут здоровяк повесил голову и горестно вздохнул. - Прошло столько лет, а они, в моей памяти, как живые.

- Что произошло с твоей семьей?

- Меня тогда в замке не было. Сопровождал господина барона в походе. Когда приехал, сказали: горячка. В три дня сгорели. И жена, и сын. Эх! Впрочем, это дело прошлое и не будем его ворошить. Бог дал - Бог взял! Тогда же умерла и твоя мать, Томас. Щедрой души была женщина, добрая и скромная. Ну, я пойду. Надо…

- Подожди. Так я что, рыцарь?!

- Нет, Томас, но боец знатный. Какое оружие не возьми: копье, меч, секира, ты ими всеми владеешь с одинаковой легкостью. Неистов и бесстрашен в бою. Одним из первых идешь в битву и последним покидаешь ее.

От подобной героической характеристики я чуточку растерялся, хотя бы потому, что ее высказал не какой-то фанатично настроенный мальчишка, а закаленный в битвах боец.

'Воин! Неистов и бесстрашен в бою! Ха! И это про меня! Лестно!'.

- Э-э… Скажи Джеффри, а ты при мне как? Оруженосец?

- Больше, конечно, телохранитель. Но и оруженосец тоже.

- Понятно, - мне только и осталось, что сказать нечто невыразительное, потому что продолжать разговор дальше было бессмысленно, я и так был загружен информацией по самое горло.

'А сын барона - это кто? Не баронет - это точно. Они позже появились. О! Вспомнил! Эсквайр! Точно! А мое предположение оказалось верным! Гм. И годы странным образом совпали… Такое ощущение…'.

Джеффри, торопящийся сообщить барону хорошую новость, тут же воспользовался моей задумчивостью:

- Побегу порадовать господина барона! Он должен прямо сейчас узнать радостную весть!!

Последние слова он произнес, уже скрываясь за широко распахнутой дверью.

ГЛАВА 2

Услышав многочисленные шаги через открытую дверь, я тут же оказался на ногах. Первым через порог шагнул телохранитель. Бросив на меня внимательный взгляд и убедившись, что я в прежнем нормальном состоянии, быстро отошел в сторону. Все это время пока его не было, я пытался выстроить разговор с 'отцом', которого никогда в жизни не видел. Естественно, это у меня не получилось, и теперь мне только и оставалось, что застыть в напряженном ожидании, словно солдату перед появлением высокого начальства.

Войдя, барон несколько секунд привыкал к солнечному свету, затем, припадая на левую ногу, сделал два шага в мою сторону и остановился. Как и Джеффри, в первый его приход, он стал внимательно вглядываться в меня. Я, со своей стороны, с не меньшим любопытством, стал изучать его лицо. Длинные темные волосы. Высокий лоб. Твердый взгляд серых глаз. Но больше всего меня удивило бесстрастное выражение его лица, в котором я так и не смог найти, ни малейших признаков радости при виде сына.

- Сын? - в его вопросе было нечто большее, но что именно, так и не смог понять, как не смог прочитать на его лице даже намека на какие либо чувства.

- Отец, - я постарался вложить в свой голос как можно больше уверенности, хотя кроме нарастающего во мне напряжения и неловкости больше ничего не испытывал.

Он вздрогнул при звуке моего голоса. Выражение его глаз смягчилось. Несколько секунд он продолжал вглядываться в меня, затем подошел, взял мою голову в руки, секунду вглядывался в глаза, после чего скупо улыбнулся и обнял меня. В ответ я обнял его. На этом торжественная часть нашей встречи закончилась. 'Отец' отступил на шаг, быстро осмотрел меня с головы до ног, затем поморщился с легкой брезгливостью.

'Не спорю, - мысленно согласился я с ним. - От меня как от козла воняет. Нет, скорее, как от целого стада козлов'.

- Я рад, мой сын, что ты вернулся к нам. Правда, Джеффри сказал, что ты ничего не помнишь, но я думаю, с Божьей помощью воспоминания вернутся к тебе. Но при этом хочу спросить тебя прямо сейчас: неужели при виде меня в тебе не проснулось чувство любви и почтительного уважения сына к отцу, которое заложено в тебе природой и родительской любовью?

Вот чего я никак не мог ожидать, так это подобного вопроса. Мою растерянность барон, очевидно, посчитал за нерешительность, поэтому, не дождавшись ответа, сказал, тем самым, подталкивая меня на откровенность: - Сын, даже если твой разум не помнит меня, твое любящее сердце должно тебе подсказать нужные слова.

- Отец мой, я чувствую любовь и уважение к тебе, но не в той должной мере, как бы чувствовал, помня всю твою отеческую заботу и любовь… - тут я запнулся, так как просто не знал, чем закончить эту витиеватую фразу. При этом я понятия не имел, как сумел построить столь диковинное для меня предложение, но, к моему немалому облегчению, продолжения не потребовалось. Моя обрывочная фраза, похоже, произвела на отца то нужное впечатление, которого ему вполне хватило, чтобы оценить мои чувства.

- Не надо много слов, мой сын. Ты всегда был честен со мной. Уже то, что превратило тебя из неразумного злобного зверя в человека - бесценный подарок для меня! Господь услышал мои молитвы! Надеюсь, он не остановиться в своем благодеянии и прольет свой божественный свет дальше, очистив твою голову от черной пелены неведения! Я верю в это, но все-таки не хочу испытывать судьбу, так как не знаю, насколько глубоко твое выздоровление, поэтому отложим весть о твоем исцелении, Томас. Оставим в тайне до следующего дня. Сейчас Джеффри принесет тебе воды и смену одежды. После чего, ты вместе с нашим славным священником, отцом Бенедиктом, поблагодаришь Господа Бога за свое выздоровление в своих молитвах! А вечером я еще раз навещу тебя, мой сын.

Приблизившись ко мне, он прижал мою голову к своему плечу. Затем отпустил и резко развернувшись, ушел. За ним тут же затопал своими сапожищами Джеффри. Только после ухода этого властного и сильного человека у меня в голове сформировался его цельный образ. Длинные черные волосы с приметной сединой. Строгий чеканный профиль, который в какой-то мере смягчала небольшая ухоженная бородка. Бархатный колет с широкими и пышными рукавами, золотая цепь на груди, на поясе тяжелый нож с красиво изукрашенной рукоятью, штаны в обтяжку и мягкие кожаные башмаки с длинными носами, украшенные серебряными цепочками.

'Д-а-а… Наверно про таких говорят: суров, но справедлив. Вот уж нежданно-негаданно обзавелся отцом. Забавно! В этом времени у меня все наоборот. Отец есть, а матери нет'.