Юрий Корчевский - Военспец. Чужое лицо Страница 60

Спину обдало холодом.

Андрей подъехал к передним саням и дал ездовому алтын:

– Езжайте на постоялый двор, располагайтесь, еды закажите. Я задержусь маленько.

Ездовому что? Задержится – так задержится, дело хозяйское. Его работа – лошадью управлять.

Дорога делала лёгкий изгиб. Обоз ушёл вперёд, Андрей же съехал с дороги и остановил коня за пушистой елью – необходимо было снять подозрения. Не хотелось ему привести за собою в Шую «хвост». И гадать, кто этот преследователь, тоже не хотелось, сам всё сейчас увидит. Вполне может быть, что это случайный ездок – мало ли лисьих шапок? А за обозом едет, потому что попутчик.

Всадник проехал мимо, непрерывно наблюдая за обозом. Ага, есть у него интерес!

Андрей тронул коня. Из-за снега топота копыт слышно не было, да и шапка мохнатая у всадника уши прикрывала.

– Стой! – крикнул Андрей.

От неожиданности всадник вздрогнул и остановил коня.

– Вздумаешь резкие движения делать – застрелю! – предупредил Андрей и взвёл курок пистолета, отчётливо щёлкнувший. – Повернись ко мне, лицо твоё хочу увидеть!

Всадник развернул лошадь.

«А ведь лицо знакомое, видел я его где-то, – понял Андрей. – Только вспомнить бы надо, где».

– Назовись! – приказал Андрей.

– Ты моего имени всё равно не знаешь, зачем оно тебе?

– Ты зачем за обозом ехал?

– Я не за ним, я сам по себе.

– А то я не видел, как ты мимо навстречу проскакал да развернулся!

– Беглого вора встретил, вот кого! Царь искать приказал! Думаешь, я тебя не узнал? Ты же Гришка Валуев!

– И много царь обещал в награду?

– Тебе-то что?

Андрей заподозрил неладное – что-то вызывающе вёл себя неизвестный. И только он пистолет поднимать начал, как неизвестный выстрелил, и почти в тот же миг фигура его скрылась за дымом. И лошадь повернул, пытаясь удрать.

Шапку – рыжую, пышную, из лисы, которая на Андрее была, пулей сорвало. В голову целился пёс, да немного промахнулся.

Андрей выстрелил противнику в спину. Попал: на спине тулуп, сукном зелёным, немецким крытый, лопнул, а всадник завалился на бок. Лошадь его проскакала десяток метров и встала. Наездник медленно сполз, а потом и вовсе упал на снег, только одна нога застряла в стремени. Когда же он пистолет успел достать? Наверное, когда к Андрею поворачивался – ведь в этот момент он рук незнакомца не видел. Опростоволосился, сам виноват.

Андрей спрыгнул с лошади, подобрал свою шапку и осмотрел. Снаружи дырки не было видно, а с изнанки отверстие есть, палец проходит. Немного бы левее – и попал бы в голову.

Шапку Андрей надел – ветерок, прохладно, и по сторонам огляделся. Однако дорога была пустынной.

Пистолет он за пояс сунул, а нож боевой достал – вдруг противник только ранен?

Подойдя к врагу, Андрей толкнул его ногой. Никакой реакции. Вытащив его ногу из стремени, перевернул незнакомца на спину и всмотрелся в его лицо. Видел он уже это лицо, точно видел! А вспомнить не может. Притронувшись к сонной артерии на шее, он не обнаружил пульса. И дыхания не было заметно – изо рта парок не шёл. Готов!

Ухватив убитого за ноги, Андрей затащил его в лес, в ельник и там бросил. Пока волок тело, тулуп на убитом задрался, и из-под него стала видна сумка плоская, кожаная. Андрей расстегнул тулуп и, перебросив через шею ремень, снял сумку. Точно так же надел её на себя. Сумка под тулупом не выделяется, не видна. Просмотреть бы её – так обычно документы возят, только темновато уже, сумерки, текста видно не будет. Так и на постоялом дворе прочитать можно.

Срезав ножом лапу у ели, он замёл за собой следы до самой дороги.

На дороге стояла лошадь убитого им незнакомца.

Подобрав пистолет убитого, Андрей сунул его за пояс. Негоже оружие на снегу бросать, если убитого искать будут, оно на след наведёт – тело-то у дороги, в тридцати метрах всего. И лошадь убитого с собой брать нельзя, приметная. И к дереву привязать тоже нельзя – или с голодухи помрёт, или замёрзнет, если волки раньше не порвут. Он хлестнул чужую лошадь, и она рванула по дороге, слегка ошалев от боли и испуга.

Ну что ж, одной заботой меньше. Ежели из крестьян кто заметит, заберёт. Верховая лошадь, да под седлом и без хозяина – добыча лакомая, такая на торгу три-пять рублей серебром стоит.

Андрей поскакал на постоялый двор, несколько раз оборачиваясь по дороге, но погони или обозов не заметил – к вечеру все старались дорогу покинуть. Темно, дорогу видно плохо, заблудиться можно. А ещё волки да разбойники.

Глава 9. Неожиданная встреча

На постоялом дворе было спокойно – неужели выстрела не слышали? Впрочем, в трапезной было шумно. Посетители ели, разговаривали – даже песни пели.

Андрея окутало облако блаженного тепла. После целого дня на морозце захотелось снять тулуп, шапку и валенки, поесть горячего, отоспаться в мягкой постели.

Старший обоза уже снял комнату для Андрея, сами ездовые расположились в людской на лавках. После сытной еды ночёвка в натопленной комнате воспринималась по принципу – в тесноте, да не в обиде.

На еде Андрей не экономил – голодный человек на морозе быстро замерзает. Потому утром и вечером он заказывал мясные блюда и кормил ездовых до отвала.

Полночи он не спал, пытаясь вспомнить, где видел убитого. Перебрал все обстоятельства жизни в Москве – только там его знали под именем Григория Валуева. И вспомнил всё-таки, а вспомнив, даже сел в постели от неожиданности. Именно этот человек находился недалеко от него, когда он в Кремле стрелял в Лжедмитрия! Видел и после, мельком – опять в Кремле. Андрей вспомнил о сумке, поднялся, зажёг свечу от лампады. Свеча была плохая, фитиль трещал, воск быстро оплывал, свет колебался. «Дрянной воск, – с неудовольствием подумал про себя Андрей, – экономит владелец постоялого двора, залежалый товар покупает».

Он открыл сумку – там оказалось несколько бумаг. На пергаменте не писали – дорог и жёсткий; сложить нельзя, можно только трубочкой скрутить. Папирус был ещё дороже, и потому пользовались бумагой.

Бумага в его руках была иноземной, выделки отменной, белая. Российская была погрубее и серая, как весенний снег. И чернила на ней иногда расплывались.

Он вскрыл первую бумагу.

«Лично в руки боярину Беклемишеву. По велению государя…» – Тут все чины и земли перечисляются, это неинтересно… «Собрать полк из ополчения. Воевод подобрать, государю преданных…» Ну и дальше – куда идти, где на постой встать. Хм, видно, допекли мятежники, а сил справиться нет.

Во второй бумаге речь шла о закупках зерна. Дьяк писал о высоких ценах на зерно, муку и хлеб в Москве, просил нижегородского наместника отправить в Первопрестольную обозы с зерном или мукой. Доуправлялись!