Денис Шабалов - Право на жизнь Страница 60

– А то, что знаком я с этим созданием. Заглот ваш зверюга всеядная и не агрессивная до поры до времени. Рядом с ним сто лет живи – первый не нападет. Да к тому же других мутантов не выносит, давит их тут же – золото, а не сосед. Но уж если разозлил – берегись… Но это так, к слову. А вот то, что ты не всю правду мне рассказал – вот это нехорошо. Я ж своих людей на охоту пошлю, и они из-за твоих недоговорок в брюхе у заглота рискуют оказаться. Понятно излагаю?

Дед стоял, понуря голову, мялся.

– Еще что-то есть, что мы знать должны? – сверля его взглядом, спросил Хасан.

– Нету больше! Христом Богом клянусь – все сказал!

– Ладно, – принял решение майор, – беремся. Да только смотри – мы-то свою часть договора выполним, но и вы потом на попятный не вздумайте идти! А то ведь мы и сотню километров вдогон пройдем, не поленимся… Или с бэтэра через реку саданем – не пожалеем боезапаса.

Дедок аж руками на него замахал:

– Что ты, что ты! Мы-то всей душой к вам, если от него ослобоните! Неделю назад тож вот так троих пришлых просили – никто и не вернулся с тех пор! У одного автомат какой-то был, ненашенский – так мы его по утру у околицы нашли. Ствол погнут и дрянью какой-то бурой изъеден. Будто ржой покрылся…

– Мешок все переварит, – ответил Хасан. – Хорошо, по рукам. От вас только одно требуется – на своем берегу в течение часа разложите цепочкой вдоль реки большие дымные костры. Километра на три в обе стороны, дальше не надо. Его не бойтесь – он огня и дыма не переносит, и на тот берег не пойдет, здесь будет промышлять. А уж мы тут сами с ним разберемся.

– От спасибо! От уж спасибо – так спасибо! – зачастил дед и, ухватив Хасана за руку, начал мелко ее потряхивать. – Не знаем, как и благодарить…

– Благодарить потом будешь, – майор выдернул руку из его сухоньких лапок и принялся подталкивать к лодке. – Теперь все, иди.

Дедок, кивая и беспрестанно благодаря, забрался в лодку.

– И про костры не забудь – для вашей же безопасности! – крикнул Хасан ему в след. – Как только заполыхают – мы начнем!

Дед помахал в ответ рукой, и лодка, отчалив, быстро двинулась к противоположному берегу. Майор повернулся и оглядел столпившихся вокруг него бойцов.

– Значит так, ребята. Противник серьезный, – он озабоченно потер лоб. – Мешок – или заглот, как его метко окрестили местные – зверюга страшный. Редкий мутант, очень редкий. Уязвимых мест мало – верхний огрызок туловища, там, где у него глаз и основание лап, где нервные окончания сходятся. Если удачно попасть – можно одной пулей завалить. Тело броней не прикрыто, но пуля вязнет в мышцах и хрящах, как в мешке с песком. Передвигается очень быстро, со скоростью хорошей лошади, и при всем при том – бесшумно, скрытно и очень хорошо путает след. Отличный слух, молниеносная реакция, очень высокая скорость регенерации. Если подранили и не убили – через час-полтора все зарастет. Максимум – часа три-четыре, это если рана совсем уж серьезная. В одном только нам повезло – этот молодой совсем, раз корову заглотнуть не может. А которые постарше, тем и носорога не проблема сожрать.

– А ты говорил – не агрессивный, – послышался из толпы чей-то голос.

– И сейчас говорю. Агрессия его направлена только на мутантов, но никогда – на человека. Если его не трогать, то и он не тронет. Питается всякой дрянью, на живущих рядом людей не нападает – заглот достаточно разумен, чтоб понимать, что с соседями лучше жить в мире. Профессор наш даже считает, что это какая-то боковая ветвь эволюции… Так что ли, Семеныч?

– Вполне допускаю, – отозвался тот откуда-то сзади. – Возможно, что со временем мы даже научимся вполне мирно сосуществовать…

– Ага… сосуществовать… – пробормотал стоящий рядом Кубович. – Пулю в брюхо – и весь разговор.

– На что похож? – спросил Дума.

– Похож… – Хасан задумался на мгновение, подбирая слова. – Огромная серая шестилапая гусеница. Тело такое же продолговатое, впереди изгибается вверх под прямым углом, сверху пасть. Встретите – не ошибетесь.

– Он что, и впрямь живьем заглатывает? – брезгливо морщась, спросил Порох.

Хасан кивнул:

– Зубов у него нет, и пища переваривается непосредственно в желудке. И самое хреновое, что жертва даже в брюхе некоторое время еще жива. Ее уже переваривают, а она ничего не чувствует – в пищеварительном ферменте у заглота присутствует вещество, которое сразу же действует на мозг, отключая все болевые центры. Я видел раз человека, которого из брюха достали – от рук и ног одни огрызки, вся кожа до мяса слезла, кое-где и кости белеют, а ему хоть бы что. Хихикает… И главное – заглот бьет на расстоянии, плюется ядовитой паутиной метров на семьдесят. В полете паутина разворачивается и оплетает жертву с головы до ног. Ну а дальше… Яд поражает речевые, зрительные и слуховые центры, лобную и теменные доли головного мозга. И человек становится – овощ овощем.

– Может, и впрямь стоит крюка дать? – спросил Порох. – Уж больно серьезен…

Хасан покачал головой:

– Нет. Давно я этого мутанта ищу, ох давно… Знающие люди за его желудочный сок золотые горы сулят, но тут даже не в деньгах дело – в малых концентрациях это очень мощный стимулятор и обезболивающее. Настолько мощное, что если вколоть его человеку, потерявшему, скажем, обе ноги – он встанет и на своих культяпках пойдет, побежит даже. И еще сутки бегать будет – боль полностью выключается, совсем ничего не чувствуешь. А с обезболивающим в наше время, как вы знаете, проблема.

– Полудурку обезболивающее без надобности, – проворчал кто-то.

Хасан кивнул:

– Согласен. Колхоз – дело добровольное. Желающие через двадцать минут ко мне. Если завалим заглота, каждый, кто участвует в охоте, получит по литру желудочного сока – там на всех хватит. А остальные на всякий случай под руководством Профа займутся плотами. Все, разойтись.

Охотников нашлось не так уж много. Кроме Данила с Санькой, Шреком и Ли, из сталкеров на охоту решился пойти только Дума со своей группой. Из бойцов Братства вызвались лишь двое – Шейдер, командир группы разведчиков и, как это ни странно, – Бинтыч. Умений Бинтыча Данилу видеть пока – и слава Богу! – не приходилось, но вот Шейдер, невысокий крепкий парень, тезка Сашки, на удивление точно соответствовал своему погонялу – как убедился Данил, по лесу он мог передвигаться совершенно беззвучно. Хасан, по зрелым размышлениям и после продолжительной беседы с Семенычем, от охоты отказался, и в этом решении Добрынин его поддерживал – начальник бригады не должен рисковать собой. Майор, под давлением убедительных доводов, излитых на него Профессором, впервые за все то время, что знал его Данил, психанул, но потом все же смирился, признавая свою неправоту – подвергать риску провала основную цель экспедиции он не имел права.