Тимоти Зан - Задача на выживание Страница 61

С трудом развернувшись, Джинзлер взял в ладонь пальцы девочки, дрожащие и холодные, как лед.

— Эвлин, ты способна использовать Силу, — продолжил он. — Это один из величайших и самых редких даров, какие выпадают людям. Ты не можешь его просто отбросить.

Девочка смотрела на него снизу вверх, смаргивая слезы. Ее лицо было таким напряженным и все же таким контролируемым…

И внезапно Джинзлер вновь ощутил себя четырехлетним ребенком, впервые вглядывающимся в глаза своей сестры, Лораны. Видящим на ее лице осторожность и нерешительность; обуреваемым смятением и обидой — из-за того особого места, которое она, несомненно, занимает в сердцах его родителей.

Но было ли это настолько несомненно, как ему думалось?

Он ощутил, что сжал руку Эвлин сильней, когда воспоминания, которые он все эти годы гнал от себя, захлестнули его тщательно выстроенное представление о себе и своей жизни, точно горный поток, прорвавшийся сквозь рыхлую грязь. Он увидел свою мать, хвалящую его за почти безупречные оценки в четвертом классе. Другая картинка: на этот раз его отец, восхищающийся его изобретательностью, когда они трудились вдвоем, переделывая семейный головизор. Еще картины… десятки их… и все они доказывают, что его давняя убежденность в пренебрежении родителей вовсе не была правдой.

На самом деле, это было ложью. Ложью, которую он придумал и повторял себе снова и снова, пока сам в нее не уверовал. Ложью, которую он создал по одной-единственной причине.

Зависть.

Сейчас он понял, что ненавидел вовсе не Лорану, а то, кем она станет, когда вырастет. Потому что сам страстно хотел этим стать, но не мог.

Он закрыл глаза. Как просто… но ему потребовалась почти вся жизнь, чтобы наконец понять правду.

Или, возможно, ему потребовалось столько времени, чтобы признаться в этом себе. Возможно, в глубине души он знал это с самого начала.

Джинзлер открыл глаза; и когда он это сделал, лицо Лораны вновь исчезло за пеленой времени. И оказалось, что он по-прежнему сидит внутри разрушенного корабля, съежившись за самодельной перегородкой и сжимая руку маленькой девочки.

Джинзлер повернулся к Улиару.

— В ней есть сила джедая, директор Улиар, — сказал он. — И всегда будет. Вам следовало бы гордиться, что знакомы с ней.

Взгляд Улиара ввинтился в него, точно пара рассерженных дюракритовых червей. Но, очевидно, в лице Джинзлера было что-то, предостерегавшее от дальнейшего спора. Директор лишь презрительно фыркнул и отвернул лицо в сторону, ничего не сказав.

Джинзлер поочередно посмотрел на Таркозу и Кили, молча предлагая каждому из них возражать. Но что бы ни разглядел в его лице Улиар, они тоже это увидели. И промолчали.

Наконец Джинзлер вновь повернулся к Розмари.

— И еще одно, последнее, — добавил он. — Эвлин необходимо одобрение тех, кого она любит. А что важнее — она его заслуживает.

Розмари нервно сглотнула. Ей все это не нравилось… что было совершенно ясно по морщинам, проступившим на лице женщины. Но за ее страхом и болью Джинзлер видел ту же несгибаемость, которую помнил в своей матери.

— Все хорошо, Эвлин, — мягко сказала она. — Все хорошо. Приступай и… и используй то, что в тебе есть.

Эвлин вгляделась в лицо матери, словно проверяя ее искренность. Затем перевела взгляд на Джинзлера:

— Что вы хотите, чтобы я сделала?

Джинзлер глубоко вдохнул.

— На поясе Миротворца, лежащего вон у той стены, есть комлинк, — заговорил он. — Видишь его?

Эвлин протиснулась к тому месту, откуда можно было посмотреть сквозь сетку кресла, закрывшего щель между столом и стеной.

— Да.

— С помощью этой штуки мы сможем отключить глушение и позвать на помощь наших друзей, — сказал Джинзлер. — Нужно, чтоб ты доставила ее сюда.

— Ваши друзья мертвы, — пробормотал Кили.

— Нет, — отрезал Джинзлер. — Только не эти джедаи. Я слышал про них много историй, советник. Убить их вовсе не так легко, как думает Беаш.

— И на нашем корабле есть другие чисские воины, — добавила Фиса. — Много их. И они тоже могут помочь нам.

— Но только, если мы сможем их позвать, — сказал Джинзлер, пристально глядя в глаза Эвлин. — Только, если ты сможешь доставить нам этот комлинк.

Эвлин сжала зубы.

— Ладно, — сказала она. — Я попытаюсь. Джинзлер почувствовал, как у него заныло горло от давней, очень давней боли. «Делай или же не делай. Попыток не существует». Пока он рос, его отец цитировал эту джедайскую максиму снова и снова. Но раньше Джинзлер так и не смог превозмочь обиду и понять ободряющую силу, заключенную в этих словах. Прижавшись щекой к креслу, нависавшему над его головой, он моргнул — когда один из волвкилов фыркнул, дохнув зловонием прямо в его лицо, — и посмотрел через комнату.

Комлинк, висевший на поясе Миротворца, дернулся.

Улиар проворчал что-то себе под нос. Комлинк опять дернулся, на сей раз сильнее; а затем, вдруг вырвавшись из зажима, со стуком упал на пол.

Волвкилы застыли, прекратив рыскать по комнате, и все три косматые головы повернулись на звук.

— Не спеши, — прошептал Джинзлер. — Пусть он полежит там с минуту.

Эвлин молча кивнула. Через десяток секунд, поскольку ничего больше не привлекало их внимания, волвкилы возобновили свое рыскание.

— Ладно, — сказал Джинзлер. — Теперь начинай тянуть его к нам. Медленно и как можно более плавно.

Медленно, хотя совсем не плавно, комлинк пополз по палубе. Когда он, дергаясь раз за разом, оказался метрах в трех от стола один из волвкилов вновь замер, а его темные глаза с явным любопытством уставились на цилиндрик. Но никто из его врагов не делал угрожающих движений, на которые он был обучен реагировать, а такую ситуацию его дрессировщики явно не предусмотрели. Еще с минуту волвкил следил, как комлинк катится, натыкаясь на препятствия, разбросанные по полу, затем утратил к нему интерес и вновь сосредоточился на существах, прятавшихся за своим барьером. А Джинзлер осторожно перевел дух.

Через минуту комлинк был уже возле кресла. Потянувшись рукой, Эвлин втянула прибор через одну из ячеек решетки. А в следующий миг, вскрикнув, отпрянула назад — когда рычащий волвкил врезался мордой в кресло, едва не выбив его из щели.

— Дай его мне, — быстро сказал Джинзлер, выхватывая комлинк из руки напуганной девочки.

Если комлинк, катящийся по полу, не входил в составленный для волвкилов список угроз, то что-то, зажатое в руке врага, как видно, фигурировало там.

— Вот, — добавил он, бросая прибор Улиару, и, развернувшись, уперся ногами в кресло. Волвкил вновь кинулся, но Джинзлер успел вовремя и держал прочно. — Отключайте глушение.

Ответ Улиара, если он и был, затерялся в лязге и рычании, когда на кресло, находившееся прямо над головой Джинзлера, с размаху обрушились оскаленная пасть и когтистые лапы.

— Держите кресла, — крикнул Формби, пытаясь сесть и хватаясь одной рукой за спинку ближайшего.

Как раз вовремя; на кресла, служившие им крышей, запрыгнул третий волвкил и с яростным воем, щелкая зубами, попытался просунуть морду меж двумя из них. Одна из его задних ног соскользнула в щель, и зверь взвыл с еще большой злобой, дергаясь в попытках ее вытащить. Когтистая лапа хлестала по тесному закутку, и Фиса вскрикнула, когда та угодила по ее плечу и на ярко-желтую тунику выплеснулась струйка крови.

— Готово! — крикнул Улиар, перекрывая шум. Крепко держа спинку одного из кресел, Джинзлер свободной рукой включил комлинк и набрал код общей трансляции.

— Скайуокер… Мара… Коммандер Фел, — позвал он. Они не могли погибнуть. Не могли!

— Чрезвычайная ситуация!

Люк в последний раз подтянулся на кабелях, и взгляд Мары оказался на уровне нижнего края турболифтовой двери.

— Ну как? — спросил он.

— Хорошо, — ответила Мара, прощупывая пальцами ржавый металл сбоку от двери. На самом деле, ей было б удобней, если бы Скайуокер подтянулся еще разок-другой. Но это был долгий подъем, и даже со всей энергией, которую он смог извлечь из Силы, последние пять минут Мара ощущала бедрами, что его плечи дрожат от усталости. Уж лучше она сама немного выложится, позволив Люку сохранить то, что у него еще осталось, — вскоре ему может это понадобиться. Потому что, если они правы насчет беззвучного крика, услышанного обоими совсем недавно, здешняя ситуация весьма серьезная.

А… вот она.

— Нашла, — объявила Мара. Ухватившись кончиками пальцев за ручную разблокировку, она осторожно потянула. С негромким щелчком механизм сработал; потянувшись к Силе, Мара раздвинула створки.

Но вместо яркого или хотя бы умеренного света турболифтового вестибюля за дверью оказалась почти полная темнота.

— С чего тут такая темень? — удивился Скайуокер.