Изгнанник. Арка 3. Том 1 - Дмитрий Янтарный Страница 61

осторожно разговорить меня на предмет Магии слёз, но я на корню пресёк эти поползновения, причём куда меньше фильтруя речь, нежели с тем же Йегеросом. Библиотекарь такому ответу, конечно, не сильно обрадовался, но, будучи до сих пор связанный кровным долгом, сделать мне ничего не осмелился. Да и мне уже пора, наконец, проявлять характер и защищать единожды обозначенное мнение. Ведь, как известно, самый лучший способ сопротивляться манипуляциям — научиться давать отказ на просьбы так, чтобы после этого не чувствовать себя виноватым.

И вот настал новый день. Тот самый, который изменил всё. По моему личному календарю, который я умудрялся вести в уме, шли уже семидесятые сутки моего пребывания в мире Руарх. Благодаря своему чешуйчатому телу и умному костюму из кожи дракона я настолько привык к жаре, что почти не ощущал от неё неудобств ни во время сна, ни во время бодрствования. Сегодня нам предстояло пройтись по зелёным точкам на карте, которую я уже, казалось, выучил наизусть за десять недель. Утро — сосуд воды возле одного из двух родильных домов в дальнем районе Заводов. Путь далёкий, поэтому Агер повезёт меня на своём крылатом питомце. В обед — недавно, буквально две недели назад новая запущенная точка, добираться к которой тоже разумно было бы на ферсте. На границе Торгового района и Жильников находилось сооружение, которое при помощи магии воздуха и рычагов как-то обеспечивало городу простейшую канализацию. Как ни странно, до Коллапса Вимрано Руарх находился на очень даже приличном уровне технического развития — сравнивая с Землёй, можно было смело сравнивать с концом 19 — началом 20 века. И, собственно, при помощи магии воздуха, особой системы рычагов, вникать в которую мне не очень хотелось, и воды, которую я постепенно накапливал в резервуарах, Йегерос желал снова запустить эту, если так можно выразиться, очистную станцию. Насколько я понял из его путаных объяснений, он желал, чтобы эта станция производила элементарную обработку канализационной воды, чтобы её можно было использовать для поливов. Что ж, не могу не одобрить такое эффективное использование ограниченного ресурса.

Под вечер же оставался район трущоб, совсем недалеко от того места, кстати, где проживали мои старые знакомые Азелик и Борхе. С другой стороны, знакомство наше было недолгим: Борхе я последний раз видел в лазарете Джула, когда он с поджаренными мозгами в без сознания валялся на лавке. Азелика я больше не видел вообще. Хотя, казалось бы, оба работают в страже, и за два с половиной местных месяца хотя бы одного хотя бы один раз я должен был встретить. Но нет, оба как сквозь землю провалились. В район трущоб я предпочитал ходить пешком, чтобы хотя бы под вечер дать телу немного физической нагрузки.

К слову сказать, теперь по городу меня сопровождал исключительно Агер, не уступая этой привилегии больше никому. И неизвестно было, то ли это была личная инициатива самого Агера, то ли персональная просьба Йегероса, чтобы меня было легче контролировать. А, может, дело в том, что ни у Таши, ни у Моэна своего личного ферста не было, и поэтому Агер оставался единственным вариантом. Впрочем, я был не в претензии. После нашей с ним схватки общество альбиноса стало куда более сносным. А в те редкие моменты, когда он позволял себе помечтать или улыбнуться — даже приятным.

День проходил, как обычно. Утром и в обед мы наполнили нужные сосуды воды, а вот под вечер, когда я вышел на улицу, Агер меня снова почему-то ждал со своим питомцем, хотя в этот день седмицы мы обычно ходили пешком.

— Планы немного поменялись, Чешуйка, — ответил Агер на мой невысказанный вопрос, — личная просьба Йегероса. И лететь придётся далеко, так что садись, не будем терять время.

Я, уже отвыкнув задавать вопросы, покорно сел на Ку перед Агером, хотя меня и слегка удивило то, что сегодня на спине зверя висели две довольно увесистые сумки. Впрочем, удивляться этому времени не было: Агер немедленно пришпорил Ферста пятками, и тот стрелой взмыл в небо. У меня в этот момент каждый раз замирало сердце: может, свой страх высоты я когда-то преодолел, но до конца так и не поборол. И тень этого страха с завидным постоянством вылезала из глубин моего подсознания, снова пытаясь заставить бояться.

Пока я, наконец, разобрался со своими внутренними ощущениями и обратил внимание на то, что происходит вокруг, то обнаружил, что впервые за всё время пребывания здесь мы пересекли черту городской стены. Я невольно повернулся в сторону Кастильвы, однако обзор мне полностью закрывали руки Агера, державшие поводья. Дёргаться и ёрзать на ферсте, летящем на огромной скорости, мне не хотелось, и я послушно сел ровно, хотя в душу и закрался червячок сомнения.

— Ммм… Агер, ты уверен, что мы летим правильно? — спросил я альбиноса две минуты спустя, не сумев справиться с беспокойством.

— Да, — ответил тот, — всё в порядке. В пустыне сейчас работает одна группа рано с боевым заданием. Владыка Йегерос попросил снабдить их водой.

Эти слова меня немного успокоили, но на душе всё равно остался неприятный осадок. Почему же тогда Йегерос ни разу не говорил, что за чертой города на него работают солдаты с боевыми заданиями? С другой стороны — кто я такой для него, чтобы он отчитывался мне о подобном? Ну, хорошо, передвижной источник волы. О таком надо заботиться, присматривать и держать в безопасности, но вот сообщать такому какую-либо важную информацию совершенно необзятельно.

Постепенно я стал впадать в состояние некоего транса. Агер не преувеличил: лететь было действительно далеко. Даже странно, что люди Йегероса работают настолько далеко от города. Чем они там вообще занимаются? К счастью, летим мы достаточно быстро, и потому даже жар двух солнц был не таким обжигающим. Я задумчиво рассматривал руки Агера, которые крепко держали поводья. Как и всё прочее тело, они были матового белого цвета. Если не знать, кто такой Агер, то при первой встрече его, наверное, можно спутать с зомби. Интересно, а как он ощущает на себе жар? Белый цвет по идее отталкивает от себя любое тепло, в то время как чёрный — втягивает. И бывают ли у него ожоги? Вряд ли, я в бою уже успел убедиться, что с такой шкурой, как у него, не всякие