Вилка Еретика - Роман Шмыков Страница 61

набирающий громкость в стенках черепа. Не мой язык, не знаю слов, иду по просьбам кольца. То медленно растворяется в воздухе, превращаясь в летучий сгусток света. Фиолетовый всполох манит за собой, а куда — известно исключительно ему одному. Я оставил страхи позади, ужас покинул мысли. Давно не ловил такой явно ощутимой свободы. Легкой поступью двигаюсь за изменившим форму кольцом. Стопы больше не горят, кости не болят, и дышать могу полной грудью. Только не вижу ничего, один артефакт.

Под сапогами что-то хлюпает, будто иду по луже. Немного боязно разбудить хозяев башни, конечно при условии, что они вообще хоть иногда спят. Эхо шлепков улетает вверх, а там не разглядеть вершины, и ощущение, что тьма имеет массу. Она давит на плечи, садится на совесть и идёт вместе со мной.

До сих пор не упёрся в стенки, должен был давно встретить хоть один изгиб, но нет. Бреду по плоскости, ни ступеней, ни коридоров. Ни подъёмов, ни спусков. Идеально ровная поверхность, влажная, слегка склизкая. Отдаёт машинным маслом, навевая воспоминания. И огонёк всё тянет за собой, чуть дразня. Витает над головой, жужжит в ухе. Порой отмахиваюсь от его назойливости, а тот будто специально. Играется, веселится. Артефакт у себя дома, и тут его сущность может раскрыться в любой форме.

Я же утратил связь с любым своим состоянием. Ни тоски, ни жалости. Влюблённость высохла, братские узы поистёрлись. Многочисленные смерти больше не приносят столько горя, как раньше. Башня забрала эмоции, пока не восполнив образовавшуюся пустоту. Я словно внутри себя брожу, не зная, что ещё осталось кроме темноты и сырости.

Облако, бывшее кольцом, резко рвануло от меня. Я поспешил за светочем, побоявшись остаться в одиночестве. Чуть не запинаюсь, ведь практически не вижу, куда держу путь. Артефакт взметнул кверху, с новой силой разгоревшись. Коридор сгустился из пустоты в мгновение ока. Лучи пролились на окружившие меня стены. Они сузились, став при этом выше и по итогу превратившись в арку. Потолок приближается к голове, и количество воздуха словно уменьшилось.

Вспотев, я чуть ли не прыжком достиг двери, которая оказалась итогом блужданий по башне. Деревянная, ребристая, как наружность самого строения. Прохладная ручка приятно легла в ладонь. С замершим сердцем я провернул её. Еле слышимый щелчок, за ним — слабый скрип двери. Из образовавшейся щели вырвался такой плотный поток белого света, что я машинально закрыл глаза и стиснул зубы. Белизна начала поглощать меня, затягивая в образовавшийся поток. Сапоги оторвались от земли, и я рывком проник за дверь, где всё ещё ничего не различаю, но явственно ощущаю тепло. Оно проникло сквозь костюм и разлеглось по всему телу. Окутала нега, слишком сильная, чтоб сопротивляться. Через несколько шагов, так и не сподобившись разомкнуть веки, я свалился в сон на что-то мягкое…

***

Подушки, одеяла. Брошенная одежда, гражданская, военная. Матрасы, тенты, гамаки. Всё свалено в одну кучу, и я поверх неё разложился, расставив в разные стороны руки с ногами. Давно так не высыпался, тянущая боль в спине покинула. Тяжесть в голове пропала, отпустили дурные мысли. Я уставился вверх, надо мной космос, а между нами полимерная крышка. До неё, наверное, метров двести, не меньше. Она такая огромная, что вижу и отсюда. Винтовая лестница прилипла к внутренним стенам башни и проползла к самой верхушке. Ажурные перила как растения обвили каждую ступеньку, свисая стеблями. И всё белое в низине, ближе к верхушке приобретая металлический отблеск. Там мигают фонарики, горят беспрестанно неоновые линии. Мерный гул стекает прямо ко мне, всё ещё валяющемуся в тряпье.

Хочется опять уснуть, погрузиться в дрёму, где тело словно невесомое. Подо мной так мягко, и до слёз обидно, что всё-таки придётся встать. Кряхтя и выливая недовольство в стерильность, я опёрся на здоровую руку и выпрямился. Размялся, потянулся в разные стороны. Эхо моих стонов волной улетело к крышке, там скопилось, усилилось и вернулось ко мне. А голос словно и не мой вовсе. Певучий, спокойный, отдаёт мудростью, на которую я никогда не претендовал. И это всего лишь случайный звук, соскочивший с моих губ.

Голова очистилась, я вспомнил, что Просветитель просил меня сделать. По привычке выискивая глазами кольцо, я не сразу заметил знакомое облачко. Здесь оно кажется розоватым. Блестит, подрагивает, его ареол пускает искры, те слетаются к моим ногам и голубыми всполохами распадаются на десятки маленьких осколков света. Я протянул руку к артефакту, тот ударил током, но несильно, что только улыбку вызвало на моём отощавшем лице. Мысленно я попросил артефакт проводить меня, и облачко тут же устремилось к лестницам. За ним последовал и я сам, пожелав размять затёкшие конечности.

Некоторые участки башни были прозрачными, хотя снаружи выглядели глухим камнем. Я наблюдал на Плутоном, погружённым в ночное время. Вижу транспортные линии, даже если они за сотни километров отсюда. Поблескивают изнутри нескольких Тетров, а под ними — Города. Живут как и прежде, не зная, что совсем недалеко от них расположился древний город, который давно обжило Троебожие… оно же и правда здесь? Предмет мифов и легенд, причина споров, войн. Источник любви и ненависти, он живёт в этой башне? Наблюдает за нами, верша судьбы и переплетая их с насекомыми. Да так плотно, что узел не разорвать уже. Люди и Ингулы, Сарсуры, Анухе. Бесконечный цикл войны, пропахший глупостью.

И немного стыдно оставлять песок на этих стеклянных ступенях. Они мелодично позвякивают от моих шагов. С каждым метром страшнее смотреть вниз. Призрачно это заставляет думать обо всём, что я сделал за жизнь. Нельзя упасть, нельзя сорваться, неприемлемо возвращаться к тому, от чего так сложно было убежать. Пришлось схватиться за перила, чтоб от головокружения не завалиться спиной и не покатиться к началу. Я наклонился вперёд, сломанную руку чуть ли не прижав к горлу. Болит меньше, но всё-таки колет мозг сигналами о раскрошившихся костях.

Сколько там осталось? По примерным подсчётам треть уже прополз. Запыхался, однако ещё преодолеваю ступень за ступенью. Каждая по чуть-чуть забирает силы. Бёдра щекочет судорога, щелчками отдаваясь в боку. Я смогу, я уверен в этом, и Троебожие тому свидетель, как же я устал. Нет желания смотреть, слушать, думать, вникать. Осталась одна механика, на неё одну уповаю, лишь бы добраться до верхушки. Там меня ждут, даже если сам я ещё не до конца готов ко встрече. Облачко помогает, его милые отсветы направляют, создают тень на лестнице, чтоб не поскользнуться ненароком. Я его хранил, дотащил сюда. Теперь же — артефакт меня