Дмитрий Старицкий - Две свадьбы и одни похороны Страница 62

Официантка, которая попросила называть ее Уинн, быстро смоталась внутрь кафе и принесла мне оттуда толстую сигару. И даже дала прикурить от спичек, которые тут же оставила передо мной на скатерти. Обычные бумажные спички «забором» в картонной книжке. Даже с логотипом кафе. Однако не все тут так просто, как кажется.

Сигара была хороша. Даже Наташа замолчала, глядя, какое блаженство пришло ко мне с процессом запивания кофеем табачного дыма.

Потом, периодически целуясь, мы в обнимку гуляли вдоль реки до самого впадения Мунви в Залив. И там, на огороженной деревянной балюстрадой смотровой площадке, наслаждались ласковым бризом с моря, зрелищем круговорота прозрачной зеленоватой воды в крупных прибрежных камнях и начинающимся заходом солнца.

Наташа в моих руках, запинаясь, попросила робко:

— Только не целуй меня сейчас, ладно? Подожди до отеля, а то я и так уже вся теку…

Новая Земля. Британское содружество. Валлийский принципат. Город Нью-Портсмут.

22 год, 34 число 5 месяца, суббота, 21:50.

В холле отеля нас встретила одинокая Дюля Комлева, которая лениво листала какой-то журнал, сидя нога на ногу в глубоком кожаном кресле напротив стойки портье. С ноги ее соскочила туфелька и качалась маятником на пальцах. Рядом стоял резной журнальный столик темного дерева, на котором валялись еще пяток глянцевых тетрадок для тех, кто читает плохо. Над столиком висело на стене шикарное зеркало во весь рост. Второе кресло было пустым.

При нашем появлении Комлева отложила периодику на столик и встала.

— Дюля, а почему ты не на балу? Принцев не хватило? — пошутил я мимоходом, принимая ключ от своего номера у портье — симпатичной молодой девушки в прическе с буклями. На обшлагах ее зеленой ливреи были золотом вышиты перекрещенные ключи. Настроение у меня сейчас хорошее, почему бы не пошутить?

Однако сказать, что я удивился, увидев тут Дюлекан, значит, ничего не сказать. Она же сегодня в сказку попала и до полуночи еще далеко, вполне можно Золушку из себя изображать.

— Сегодня мой день, если ты забыл, — спокойно ответила девушка, глядя мне прямо в глаза.

Ее взгляд отливал антрацитом и полным осознанием своего права на кусок моей плоти.

В зеркале отражалась стоящая за мной Наташа. Она насупилась. Пальцы, сжимающие брелок-грушу с ключом, побелели. В синих глазах образовалась обида на весь свет. Еще чуть-чуть — и слезы брызнут на полметра от такой несправедливости к ней.

Вилы.

Кого-то из них я сегодня просто обязан обидеть.

И я в этом не виноват — так звезды сошлись.

Говорили мы по-русски, но судя по тому, как оттопырила ухо из-за буклей девушка в зеленой ливрее, русский она понимала, а потому — никаких разборок в этом гнезде княжеской контрразведки.

Попал я в то положение, в которое не хотят попадать девяносто девять процентов мужчин, да еще публично. А что делать? Хотя если так ставится вопрос, по гамбургскому счету, то, естественно, я выбираю Наташу. Просто потому, что я хочу с ней не просто прокатиться до Одессы, а жить с ней и дальше. Крестить с ней общих детей. Поэтому обижать будем Дюлекан, хотя самому этого и не хотелось.

Вилы!

— Игры кончились, Дюлекан, — сказал я, как только на это решился. — Все игры. В том числе и игра в гарем. Дальше будет только жизнь, в которой я хочу состариться рядом с Наташей. Извини.

ДЕНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ

Новая Земля. Британское содружество. Валлийский принципат. Южная дорога между Нью-Портсмутом и Виго.

22 год, 35 число 5 месяца, воскресенье, 13:05.

С раннего утра, практически с рассветом, уж точно вместе с солнышком, привычно уже разобрав на Западных воротах свое оружие из распечатанных сумок, зевая, зарегистрировали айдишками свой выход «в пампасы» и выкатились мы всем автобусом из ворот доброжелательного, но негостеприимного Нью-Портсмута.

И покатили.

Что характерно — в полном составе. Никто в Портсмуте не остался. А я и не допытывался почему. Пусть каждый хранит свои «скелеты в шкафу» сам.

Город больше за нас ответственности не нес, да и не хотел. Князь тоже. Мало того — выпихнул за периметр, не дав даже нормально отдохнуть. Я не говорю уже про хорошую оттяжку после боевых действий.

Но все равно накатила приятная такая эйфория от того, что преследователи наши были также выпихнуты из города, но в противоположном направлении, и нет у них уже никакой возможности нас догонять. Переправа через Мунви тут всего одна, и через нее их не пустят. А дальнейшая дорога, как говорят, спокойная до самой местной Америки. И часто патрулируемая.

Девчата были задумчивыми, на удивление тихими и развлекали меня негромким хоровым пением типа: «Парней тут много холостых, а я люблю женатого…» С намеком, значит. На что я только улыбался, сидя позади всех и обнимая счастливую Наташку. А автобус вела Антоненкова.

Пулемет на всякий случай я опять выставил в окно, хотя гадский капрал так и продинамил меня с наставлением по стрелковому делу к нему. Сам себе он злобный Буратино — теперь календарь будет покупать за деньги. А я наставление, скорее всего, в ближайшем оружейном магазине куплю.

Южная дорога, после Портсмута больше напоминающая хорошую грунтовку, просто радовала.

Как и погода.

Вёдро.

Боковой ветер слабый.

Чего еще желать?

Тишина вокруг.

Встречного транспорта вовсе не было.

Никто нас не обгоняет, не требует потесниться.

Даже скучновато как-то стало.

Поначалу от трассы шли частые ответвления второстепенных дорог, как в сторону побережья, так и в направлении горных долин, где располагались распаханные квадратики полей и деревеньки валлийцев, которые, в отличие от окружающих их народов Евросоюза, не особо любили отдельные семейные фермы. Несколько раз видели прибрежные поселки, домов так с полста максимум, ярко контрастирующие белеными стенами с бледно-зеленым морем и густо-зеленым берегом. С обязательной приземистой длинной пресвитерианской церквушкой, которую часто отличал от обычных домов только крест на крыше. Лодками на берегу и парусами в море. То, что у этих деревень не было никакой отрады, настраивало позитивно на спокойную дорогу. Шалили бы тут бандиты, давно бы не только огородились, но и ощетинились пулеметами. По всему видать, и страшных хищников тут тоже нет, раз так спокойно живут.

Но с удалением от города такие поселения стали попадаться все реже.

Широкая полоса побережья, по которой стелилась дорога, плавно переходила в отроги невысоких старых гор и имела свой особый микроклимат, удерживающий влагу с Залива, что давало растениям больший комфорт. В горах стали видны довольно густые леса, прочеркнутые редкими просеками лесоразработок. Трава приобрела изумрудный оттенок, кое-где взрываясь буйством ярких цветов, над которым кружило не менее красочное шоу бабочек. Большие стрекозы, по крайней мере, очень похожие на тех, что я ловил сачком в детстве, но крупнее раз в десять, пытались сопровождать автобус. Все это напоминало влажные субтропики, типа Пицунды. Особенно стало походить, когда лиственные деревья сменились хвойными с длинными редкими иголками, очень похожими на пинии.

Прибрежная сторона была практически безлесной. Редко-редко попадались одинокие деревья, но очень могучие. И я совсем бы не удивился, встретив под таким великаном валлийского шамана — друида. В длинном зеленом балахоне и золотым серпом в руках.

Несколько раз по дороге с прибрежной стороны встречались группы ковбоев верхом на привычных для земного взора лошадях с длинными винтовками в руках, пасших звенящее колокольчиками вполне себе староземельное стадо рыжих коров с большими широко расставленными рогами. Ковбои нам вслед радостно махали широкими соломенными шляпами, этакой смесью мексиканского сомбреро с малороссийским брылем.

В ответ им Антоненкова нажимала на наш веселый клаксон, громко выдувавший неприличную мелодию.

Через три часа пути встретились с войсковой группой, состоящей из трехосного броневика с тонкой длинной пушкой и двух «хамви» со спарками крупнокалиберных пулеметов с автоматическими гранатометами на турелях. На капотах у них были намалеваны гербы Валлийского княжества.

Шедший спереди броневик повернул башню, перекрывая нам пушкой дорогу. Как шлагбаумом.

— Козе понятно — это стоп-приказ нам показали, — оскалилась Антоненкова. — Жора, что прикажешь? Идем на таран?

— Галя, прекращай играть в Талалихина, — откликнулся я, отрываясь от Наташкиных губ. — Остановись прямо перед пушкой, чтобы он не мог ее повернуть к нам.

— Понято, — удовлетворенно откликнулась Галина, хулигански, с выключенным двигателем, притираясь к броневику.

Автобус остановился, пшикнув тормозами. Антоненкова нажала на клаксон.