Дмитрий Манасыпов - Питерская Зона. Запас удачи Страница 62

Ботинок ударил Мару под колено. Сильно, без пощады. Она рухнула лицом вниз, гулко стукнув козырьком шлема, и замерла. Рядом с ней, чуть гудя и переливаясь синеватыми всполохами, устроилась неровная сфера. И Мара почуяла ее, сжалась, как котенок у матери. Лежала, нелепо сложившись почти пополам, подтянув ноги к груди. А я… а я только и смог, что попытаться шагнуть к ней или хотя бы сдернуть с плеча АК. Херов крутой сталкер.

Автомат я так и не снял, замерев и глядя на бездонный провал ствола, смотревшего мне прямо в лицо.

– Достал я тебя… – Блед сплюнул. И подмигнул желтым глазом с вертикальным кошачьим зрачком. – Здорово, падла!

И тебе не хворать…

– Не смог догнать там, в метро, – пожаловался Блед, удерживая АК одной рукой, а второй доставая из подсумка что-то, очень напоминающее ухо. Человеческое ухо с засохшей кровью. Знакомое ухо, украшенное сплошной серьгой-тоннелем. – Чуть-чуть не хватило.

Ухо захрустело. Чуть позже хрустнул зуб. Блед недоуменно выплюнул в ладонь серьгу и кусок отколовшейся эмали.

– Яра, сволочь, напихал в себя дряни всякой.

Засунул пальцы в рот, поковырялся и, не поменявшись в лице, выдрал остаток. Ствол, смотревший мне в лицо, ни разу не качнулся.

– Блед…

– Да, падла? – Он повернулся ко мне. Кровь, слишком темная, чуть тянулась к подбородку.

– Ты себя в зеркале видел?

– Ты дурак? На кой хрен?

– У тебя глаза желтые. И как ты здесь оказался? Зачем? Почему ты ее тронул? Это наше дело. Твое и мое.

Блед растянул бледно-снежные губы в ухмылке. Очень широкой, так, что я увидел задние зубы.

– Перед смертью решил мне мозг своим трепом вынести, Хэт? Жил не пойми кем, а помрешь еще хуже. Хрен с тобой.

Пыль растеклась по мне, все еще надеялась оставить мое тело себе. Но уже умирала, чуя рядом кого-то сильнее. Сыпалась вниз сухими мертвыми комочками, падала серой мертвой капелью. Мы все-таки попали в пассивную, но от того не менее страшную аномалию. И выход оказался не лучше. Вон, смотрит на меня враг, превратившийся в чудовище.

– Ты думаешь, я ничего не понимаю? – Блед хмыкнул. – Автомат дай. Ага, давай-давай.

Мой АК улетел куда-то далеко, за шкафы, стоящие на сборочном стенде. Запомню, конечно, на всякий случай.

– Разбери пистолет. – Блед цыкнул плевком через зубы. Мерзкие они какие-то стали. Темные и корявые, чуть подросшие. Вот он вляпался-то…

Да, мой старичок ТТ разобрать проще простого. Хорошо, что его, не АК. Это Блед сглупил.

– Свой ножик и лопатку можешь оставить, – смилостивился Блед. – Пригодятся.

Какой он добрый и благородный… Не к добру, сдается мне.

– Что это за ерунда рядом с моей невестой?

– А? – Блед явно притормаживал. – «Блаженство». Сучья аномалия, влияющая на мозги.

Ты смотри чё, а? Прямо злодей из голливудских ретрофильмов. Того и гляди выложит мне страшно-злобный план порабощения мира. Вообще это хреново. Не знаю, что с его котелком, но варит он как-то странно. Старый Блед прострелил бы мне колена, и вся недолга. А этот трындит чего-то, рожи корчит и несет пургу. Ну, не считая его новой внешности и наклонностей.

– И если я ее не чувствую, то она почти разрядилась?

Блед довольно хрюкнул.

– Не поможет, Хэт. Я тебя и без нее голыми руками на куски порву.

– Чего ждем?

Он ухмыльнулся. Еще шире и ублюдочнее, чем недавно. Что же с ним произошло-то?

– Я наслаждаюсь моментом. Так приятно начинать карьеру в новом качестве с разборок между мной и таким засранцем. Понимаешь меня?

Да, с головой у него проблемы. Он тупеет на глазах. Только от того мне не легче. Справится с ним было тяжело и до его изменения, а сейчас, понимая, в кого превращается… Совсем сложно. Говорил же, что рукопашный бой в любом проявлении не моя фишка? Нет? Ну, теперь вы это знаете. Не круто, знаю, зато честно. Хотя сейчас, стоя напротив явно двинувшегося полумутанта, желающего моей смерти, мне хотелось вернуться назад и начать изучать самбо. Вот такой я дурак, прости, Господи. Потому что, вернись назад, не желал бы никакой другой судьбы. Именно такую. Выпадет помереть? Бывает… Но я еще побрыкаюсь.

Блед снова расплылся в улыбке. Э, да он все пытается меня испугать, не иначе. К чему еще столько раз демонстрировать этот жутковато смотрящийся частокол?

– Ты мне никогда не нравился, – заявил Блед. Ктулху его забери, сколько чувств вложено в эту фразу, я сейчас расплачусь от расстройства, – и ты не представляешь, как порадовался, когда ты вляпался в то дело.

– Да не брал я никакого архива, идиот! – И впрямь не брал же. – Понимаешь?

– Накласть мне. – Блед сморкнулся. Покосился на крохотных белых личинок, копошившихся в комке слизи, вылетевшем из него. Я покосился тоже. Вот оно чего, значит. Тупо паразиты, и никакой мистики. – Накласть, говорю. И это, прежде чем ты мне покажешь, как убил моего собрата на том складе, займу у тебя кое-чего.

А? Блед ткнул мне ствол прямо в стык между шлемом и горлом комбеза.

– Шлем сними. Эта пыль уже не опасна, не задохнешься.

От оно как. Ну, сейчас. Доволен?

– А я ж тебя без него ни разу и не видел, – хохотнул Блед, – а ты лопух лопухом. Ну, за тебя!

Не знаю, как кто другой повел бы себя на моем месте. Я стоял. Скрипел зубами, терпел и не двигался с места. Пока мне в горло не вошла автоматная пуля, шансы есть. Пусть и небольшие, пусть, если выгорит, я уже не буду целым в прямом смысле. Но шанс есть. Стой, скрипи зубами и терпи.

Он отрезал мне кусок уха. Косо полоснул «Шайтаном», медленно убрал его в ножны на груди и потом, явно наслаждаясь, оторвал кусок моей плоти, висящей на коже. Больно? Словами не передать. И опасно. Когда урою паскуду, надо будет прижигать. Пусть воняет паленым, запах свежей крови в Зоне куда хуже. Тварь поганая! Это мое ухо!

– Обефболиваюфего? – поинтересовался Блед, тщательно, явно оберегая пищеварительный тракт, пережевывая половинку моей бывшей ушной раковины, снесенной по самый козелок. – Фы фолько попфофи…

Не, сволочь, не надо мне обезболивающего. Хватит химии. Тут надо работать в трезвом уме.

– Вообфе… ох у жесткое оно у тебя. Тьфу… так вот, Хэт, вообще я тебе благодарен. Я же, наверное, погиб там, в метро. Но потом ожил. Или пришел в себя. Никакой кислотницы, в голове все так ясно и понятно, ты себе не представляешь. И твой след, такой четкий и легко уловимый, просто иди по нему, и все. Так что, дурило картонное, сильно мучить тебя не стану. Так… чуток если.

Вон оно что. Не для этого ли его так берегла Зона? По этой причине Копатыч не мог его убить, говоря про нее, верно? Интересно, кем был тот буги раньше?

– Ты так и будешь корчить из себя перца? Или уже поговорим, как мужчина с мужчиной?

Блед поковырялся в зубах, достав кусочек мяса. Цыкнул, перекидывая оружие за спину. И атаковал. Сразу, ногой, отвлекая и вытаскивая «Шайтан». Хотя нож тоже оказался обманом. Удар пришелся с левой, открытой и растопыренными пальцами. Все бы ничего… если бы процесс изменения не зашел далеко. Когти у него отросли – будь здоров. Я еле успел отдернуть голову, чуть не переломав позвонки. Но он все равно меня зацепил. Считая с ухом, счет три – ноль в пользу Бледа. Теперь я еще и постоянно мотал головой, пытаясь проморгаться от крови, текущей с порезов. Думаю, что их там штуки три.

Лицо горело по лбу, через глаз и нос и почти по подбородку. Задел Блед меня знатно, вскрыл, как лягушку на опытах. Хорошо, глаз не выдрал. Чертов урод!

У меня получилось отступить, выхватывая штык-нож и лапая за спиной лопатку. Она-то хоть добавит козырей, надеюсь. Если у Бледа нет ничего в загашнике. Хотя с такими-то рыбачьими крючками в пальцах… на кой ляд еще что-то?

Ну, мой вовсе не друг, потанцуем? О да, еще как. Смертоламбада, мать ее!

Блед осторожно, по-кошачьи, крался за мной. А я отступал как краб, осторожно и не желая вляпаться в еще большее дерьмо. Споткнуться и дать ему шанс вспотрошить вашего покорного слугу? Вот еще, глупости какие. Да что ж такое… что там застряло в застежке моей родной МСЛ?

Блед зашипел, рванув ко мне. «Шайтан», покрытый антибликом, мелькал черной молнией, крутясь между пальцев. Он мог себе такое позволить – он теперь не человек, может позволить.

Дан-дан-дзынь! Экие мы мушкетеры, право слово. На, сволочь, лоу-кик в моем корявом исполнении! А, получил? Т-т-тх-х… ай, мля, больно-то как… Бедные мои кишки, как пневмомолотком въехал. На! Есть, зацепил за плечо! Хер те в рыл… а, сука! Здорово, новый шрам! Подбородок, ты на месте? Вроде на месте… Какого, спрашиваю, лопатка там зацепилась?!

Ах ты ж…

Пыле-плесень, притворявшаяся обычной, на самом деле не шевелилась. Пока, во всяком случае. Либо было ее здесь немного. Обычной-то хватало. Мы дрались в ней, окутанные серой дымкой, поднимавшейся все больше и больше. Дрались, как в тумане, опускающимся сырым вечером. Каждое движение, каждый шаг, и невесомые облака становятся плотнее. Задел за верстак – тш-ш-ш, добавил серого.

Кровь, смешиваясь с ней, загустела, но еще текла по лицу бурыми тягучими соплями, заляпав комбинезон, пропитав левый рукав, которым смахивал ее. Кровь, смешавшись с пылью, набрякла над глазом, размазалась по лицу, наполнив рот похрустывающим солено-медным густеющим вареньем. Блед, скалясь в пыльной вездесущей муке, наступал, стараясь заставить меня ошибиться. А лопатка так и не выходила из чехла.