Андрей Гребенщиков - Ниже ада Страница 62

Генерал бултыхнулся в воду, сразу уйдя в зловонную жижу по пояс.

Снял с плеча автомат и прикладом вперед протянул вынырнувшей Инне.

— Руку, давай руку! — На берег меж тем вышли все остальные и, как завороженные, уставились на происходящее.

— Да отпусти ты эту железяку! — Тяжелый огнемет, который сержант и не думала выпускать из рук, уверенно тащил ее ко дну.

— Нет! — Инна отчаянно замотала головой. Все это выглядело более чем странно, потому как девушка увязла уже по грудь.

— Я приказываю! Твою мать! — Вольф пытался с помощью автомата подтащить ее к себе. — А вы чего застыли, как истуканы?! — заорал он на бойцов. Никитина моментально рванула к воде. Сержант наконец-то выпустила оружие, и дело сдвинулось с мертвой точки.

И тут абсолютно гладкая поверхность воды пошла пузырями. Поначалу маленькими, россыпью, затем все больше, скучившимися в одной точке, увеличиваясь до размеров надувного шара. Вот парочка лопнула, и лишь вялая рябь еще как-то обозначила это место. Но вместо того, чтобы оставаться там, рябь вдруг начала перемещаться, с все возрастающей скоростью приближаясь к Инне. Не доплыв каких-то пару метров, она остановилась, будто задумавшись, что ей делать дальше. И вдруг пропала — словно привиделась.

Сержант резко, не издав ни звука, исчезла под водой. Автомат, с помощью которого ее пытались вытащить, она так и не выпустила из рук. И Вольф с Никитиной почувствовали, что их тянет следом. С огромной силой, противопоставить которой они не могли ничего.

— Отпускай! — Вольф понял, что и они сейчас окажутся там, в глубине.

— Но…

— Отпускай! — Голос генерала дрожал, выдавая сильнейшее физическое напряжение.

И Никита покорно разжала руки. Громкий всплеск, и круги. Вот все, что осталось от сержанта.

— Бегом на берег! — Вольф первым поспешил выбраться из озера и отдал приказ остальным: — Следите за поверхностью.

А рябь тем временем вернулась, но иная, расходящаяся в разные стороны.

— Там!

Гринько даже не знал, как описать то, что он видит, и просто указал дулом «Абакана» туда, где из воды появлялось нечто огромное, будто сошедшее с древних рисунков, изображавших мифическое морское чудовище.

— Аааааа!!! — Инна была еще жива.

Тишину прорезал отчаянный девичий крик и тут же оборвался на самой высокой ноте. Щупальца твари, подобно змее, кольцами обвивали свою жертву, подняв в воздух.

Хруст ломаемых костей услышали все.

И тут же открыли огонь. Но пули лишь исчезали в складках склизкой кожи монстра, не причиняя никакого вреда. Из воды вырвались еще несколько отростков и заметались по всему берегу, расшвыряв бойцов по разные стороны и выискивая новую жертву. Почти все пути к отступлению оказались перекрыты.

— Уходим! — Вольф сменил магазин и схватил Никитину за руку, увлекая назад, в чащу.

— А? — Девушка перестала стрелять и побежала за своим командиром.

— Скорее! — Славик подбежал к Монашке, которая присела на одно колено рядом с Ксюхой и жахнула по очередному щупальцу из подствольника. Граната почти оторвала у твари конечность, и воздух тут же сотрясло от невероятного рева. Озеро забурлило.

— Уходи сам, — девушка залезла в подсумок и достала очередную гранату, — я Стрелу не брошу!

Гринько понял, что так оно и будет. Он снял с плеча свою ношу и аккуратно положил к ногам Монашки.

— Здесь гранаты… — Юноша хотел было бежать, но Лена вдруг схватила его за плечо и притянула к себе.

— Ты… — Она сперва хотела попросить Славу, чтобы тот приглядел за сестрой, которая где-то там, дальше по берегу, отстреливалась от чудовища, но потом поняла, что скорее Оля Ураган сможет защитить пацана, а не наоборот, и осеклась, сказав вместо этого: — Передай Ольке, чтобы берегла себя.

Гринько кивнул и на полусогнутых бросился догонять товарищей.

— Дура ты. — Стрела, лежавшая рядом, стянула противогаз и рукавицы.

Монашка увидела, что та улыбается. Вернее, догадалась, потому что назвать гримасу, появившуюся на изуродованном лице подруги, улыбкой можно было лишь с большой натяжкой. А Ксюха тем временем на ощупь залезла в сумку и достала пару гранат.

— И всегда была дурой. — Девушка зубами выдернула чеки, крепко сжав смертоносные цилиндрики в ладонях.

— Да и ты не подарок. — Монашка отбросила автомат и тоже достала гранаты. Потом, не выпуская их из рук, неловко стащила противогаз и полной грудью вдохнула морозную свежесть. Произнесла задумчиво: — А я думала, что уже никогда не смогу этого сделать…

— Страшно, — призналась Стрела.

— Прорвемся…. — сказала Монашка. Или только хотела сказать, потому что щупальца обвили тела девушек и потащили туда, где бесновался их хозяин. Спустя мгновение раздался мощный взрыв.

Чудовище взревело от боли. Вода буквально вскипела. Высоченные, с трехэтажное здание волны понеслись, накатили на берег. Славку вместе с Олей, до которой парень как раз успел добраться, накрыло с головой, затем подняло в воздух и отбросило далеко от озера.

Подводный монстр бился в страшных конвульсиях, обрушивая на берег все новые и новые «цунами». Наконец огромная туша перестала содрогаться и бессильно ушла на дно. На несколько коротких мгновений тишина, нарушенная было кровавой битвой, стала абсолютной — звенящей, давящей на барабанные перепонки. Затем ночь взорвалась десятками надсадно воющих нечеловеческих глоток: сначала оборотни, потом подхватили иные, неведомые существа. Через секунду голосили уже сотни тварей — все по-разному, на свой лад, но в каждом крике слышалось полнейшее отчаяние, растерянность и непередаваемая мука.

Вольфа пробрал тот животный ужас, что лишает воли и разума, заставляя забыть обо всем и покорно дожидаться предначертанной участи. Выжившие «волчицы» и «волчонок» не избежали обезоруживающего действия дикого страха и застыли вокруг своего предводителя. Однако Генриху Станиславовичу, в отличие от его юных подопечных, уже случалось бывать на войне — настоящей, истребительной, до последней капли крови. Ему приходилось, вжимаясь всем телом в землю, пережидать прямой огонь вражеской артиллерии и видеть жерло танкового ствола, нацеленное на такой ненадежный блиндаж. Он был под минометным обстрелом и знал, что такое рукотворный ад, порождаемый ракетными залпами установок «Град». Над ним с оглушительным ревом пролетали самолеты и вертолеты безжалостного противника, и он терял находящихся на расстоянии вытянутой руки боевых товарищей, чьи жизни забирали противно хлюпающие, разрывающие плоть пули… Одним словом, когда-то в молодости уже прошедший Преисподнюю Генрих Станиславович нашел в себе мужество преодолеть отупляющий, гнетущий страх.

— Ураган! Ольга, твою медь, где Монашка и Стрела?

— А, что? — Девушка непонимающе уставилась на генерала — ужас повязал ее по рукам и ногам.

К удивлению Генриха, на вопрос ответил Гринько. Голос парня прыгал и срывался, но Славик уже вышел из оцепенения.

— Обе… погибли… взорвали гранаты… и себя… геройски…

Оля всхлипнула.

— Ордена и медали после, — жестко и сухо выговорил генерал. — Пока спасаем свои шкуры. Все, за мной!

Что удивительно, хотя из кустов и зарослей за людьми следило великое множество теперь уже видимых, горящих и таких голодных глаз, на отряд никто не нападал. Хищники только стояли и молча смотрели, безучастно и даже равнодушно. И это пугало больше, чем понятная звериная злоба.

«Словно смерть болотной гадины вырубила всех прикормышей, — мелькнуло в светлой голове Гринько смелое предположение. Но, взглянув на своих мрачных соратников, делиться мыслью он не решился. — Высмеют. В лучшем случае».

Группа беспрепятственно миновала «Чертово колесо», прошла вдоль куцего ряда аттракционов и вышла на центральную аллею, ведущую к выходу из парка. Триста метров по прямой, незащищенной местности. Здесь «аборигены» стояли прямо на пути, не таясь и не пытаясь скрыться. Местами «волкам» приходилось протискиваться сквозь плотные ряды самой разнообразной живности — от небольших, по колено человеку, крыс до трехметровых прямоходящих исполинов, напомнивших генералу гигантских богомолов. По-прежнему безучастные, звери не огрызались в ответ даже на откровенную агрессию. Некоторые провожали «нарушителей границы» бессмысленными взглядами, другие не реагировали вовсе, третьи лежали на земле без всяких признаков жизни.

Вольф ежесекундно останавливал себя, чтобы не сорваться на бег, Никита что-то отстраненно шептала себе под нос, Оля Ураган беззвучно оплакивала сестру и подруг, и лишь расхрабрившийся Славик с нескрываемым интересом изучал местный бестиарий, конспектируя в уме нечто, ведомое одному ему. Удача отвернулась от людей, когда до выхода из ЦПКиО оставался жалкий десяток метров. Далеко за спиной, со стороны проклятого пруда, раздался трубный призыв. Резкий и надрывный, он больно царапал слух, заставляя затыкать и без того прикрытые противогазами уши. Звери мгновенно встрепенулись, не исключая и тех, что казались мертвыми, и ответили своему господину ликующим, восторженным хором. Сумеречный парк пришел в движение.