Вячеслав Шалыгин - Лучшая защита Страница 62

— Ладно, бог с ними, лишний патрон в кармане не помеха. Что еще?

— Я распорядился не пускать на место происшествия журналистов, но, похоже, это не так просто. Я стою в гостиной дома Вульфсона и вижу настоящее столпотворение за полицейским кордоном. Все ужасно возбуждены…

— Начальник полиции с вами?

— Он наверху, вместе с криминалистами.

— Передайте ему мое распоряжение — немедленно вызвать к дому спецотряд и связаться со штабом Национальной гвардии, пусть будут готовы к усмирению толпы.

— Вы думаете, возможны беспорядки? — испуганно спросил Джастин.

— Нет, не думаю, но мы должны предусмотреть любое развитие событий. Я подъеду через десять минут к запасному входу. Встречайте…

Генри сел в машину и, когда она, поднявшись на гравиподушке, помчалась к дому депутата, набрал код связи с Дворцом Наций на Земле.

Фирсов выслушал сообщение молча.

— Что мне делать, Влад? — спросил Генри.

— Ты знаешь, — ответил советник. — Твоя задача — локализовать очаг нестабильности. Любыми средствами. Подключай все свои связи, бросай в бой все резервы. Нужен один сильный удар. Пусть для обывателей он и будет выглядеть как перестраховка, поверь, иначе нельзя.

— Ты думаешь, это остановит противника?

— Нет, это отпугнет его от Марса. Нам необходимо выманить врага на открытую местность. Пока он прикрывается мирными жителями, мы почти бессильны.

— Террористы не воюют в поле.

— Террористы — нет, а захватчики — да. Рано или поздно им приходится выходить на прямую видимость. Наша задача — вынудить их сделать это как можно раньше. Действуй, Генри. Ты меня никогда не подводил, надеюсь, так будет и сейчас.

— Я отобью любую атаку, Влад.

— Будет здорово.

— Обещаю… …Оставшиеся семь минут пути Олаф потратил на раздачу ценных указаний самым разным специальным службам и секретным агентствам Марса. Председателя Совета понимали с полуслова. Особенно когда это слово было «неограниченный». Далее следовало в зависимости от потребностей нанимаемого: «доступ к секретным базам данных», «банковский кредит», «срок лицензии» и так далее. К моменту прибытия Олафа в дом Вульфсона продались все, кто до сегодняшнего дня не был куплен правительством и лично председателем Генри. Отныне на всем Марсе не осталось ни одного квадратного дюйма поверхности, не контролируемого людьми председателя. Если убийцы-провокаторы еще не улетели с планеты, они попали в мышеловку… …Начальник марсианской полиции комиссар Рипли — грузный, но энергичный и в условиях марсианской гравитации весьма подвижный — встречал председателя у задней двери особняка. Секретарь Джастин маячил в просвете коридора. Вид у обоих был деловой и сосредоточенный. От растерянности секретаря не осталось и следа, а полицейский, похоже, и вовсе не умел сомневаться. Как любой марсианин, он был уверен, что всегда и во всем прав, хорошо знает свою работу и сумеет разрешить любую проблему. Эта вера в собственную исключительность досталась коренным жителям планеты в наследство от Империи, вместе с поныне формально действующим статусом Имперского доминиона. Звучало это громоздко и противоречиво — доминион СДИ, ассоциированный в состав Объединенных Наций Земли, но не более, чем название самой давно исчезнувшей метрополии. Ведь Северо-американская Империя упорно величала себя Демократической. Абсурдное сочетание, но марсиане им по-прежнему гордились и вели себя как истинные подданные великой державы.

Генри, на три четверти землянин, был равнодушен ко всем этим играм в имперское самосознание, но никогда не пытался кого-либо переубедить. Отчасти национальная гордость марсиан была ему на руку. Эту особенность можно было успешно использовать в политических целях.

— Проклятый рассадник, — вместо приветствия утробно пробурчал Рипли.

Генри прекрасно понял, что он имел в виду. Полицейский намекал на то, что преступление в этом доме — дело рук земных террористов.

— Меня интересуют мотив и орудие убийства, — не реагируя на его реплику, заявил Олаф.

— Мотив известный, сэр, — пожал плечами комиссар. — Это же был Вульфсон! Но я не могу ограничиваться лишь «заказной» версией. Как варианты: маньяк и терроризм. Но все-таки на первое место я бы поставил политическую подоплеку.

И этот намек был председателю Совета предельно ясен. Депутат от Либерально-Патриотической партии Марса Джад Вульфсон стоял на твердых националистических позициях. «Марсиане — высшая раса, красная планета превыше всего, Империя должна возродиться на Марсе, который является ее прямым наследником, а в перспективе новое государство должно будет выйти из состава Объединенных Наций». За такие взгляды его уважали на родной планете и, мягко говоря, не любили на Земле. Хотя на самом деле никто не воспринимал Вульфсона всерьез.

Кому выгодно убийство этого пустозвона-популиста? Почему это сделано с особой жестокостью, при чем тут его семья? Для пущего эффекта? Или все-таки поработал маньяк?

— Оружие нашли?

— В телах и стенах застряли пули. Гильз нет, их преступники для вида собрали. Но тщательный скан-лазерный анализ показал места, где падали гильзы, а баллистическая экспертиза это подтвердила.

— Преступников было несколько?

— Да, сэр. Трое вошли в дом, еще двое контролировали вход и заднюю дверь с улицы.

— Значит, маньяк отпадает, — без сожаления отбросил Генри наиболее слабую версию. — Что говорят баллистики о пулях?

— Производство «Армз индастриз». — Рипли что-то вынул из кармана и протянул председателю. — Один в один.

Генри повертел в пальцах девятимиллиметровый патрон. Укороченная версия классического патрона «парабеллум». Так называемый короткобойный. Выпускается и используется только на Марсе. В условиях Земли энергии такого патрона было бы недостаточно. Здесь же ее хватало с лихвой. Для обеспечения и дальности выстрела, и убойной силы.

— Не стыкуется, — нахмурился Олаф. — В Стокгольме использовали сорок четвертый, предположительно «магнум».

— И после этого пришлось подбрасывать следствию пули, — снисходительно усмехнулся Рипли. — Террористы просто учли свои ошибки. Используй они земное оружие, да, не дай бог, сорок четвертый с патроном «магнум», пули прошили бы не только людей, но и стены и, образно говоря, ушли бы на орбиту. А убийцам требовалось оставить четкие, неопровержимые улики. Они изо всех сил стараются скомпрометировать полицию и власть. Меня и вас, сэр, в первую очередь.

— Серьезные выводы. Категоричные. Даже чересчур категоричные.

— Я не первый год служу в полиции, — заносчиво ответил комиссар. — И ведь мы не на Земле. Условности и формальные процедуры для нас не так важны, как истина. Или вы иного мнения, сэр?

— Возможно, вы правы, но попрошу соблюдать все тонкости и атрибуты следственных мероприятий, комиссар. Нам нельзя ошибиться ни в одной мелочи. Ведь за этим делом наблюдают не только марсиане, за ним следит вся Галактика. Я уже не говорю о пристальном внимании Генеральной прокуратуры.

— Конечно, сэр. Все будет сделано в строгом соответствии с правилами.

Генри кивнул и перевел взгляд на Джастина.

— Господин секретарь, как развиваются взаимоотношения с прессой?

— Они меня достали, — устало вздохнул Джастин. — О, простите, сэр, вырвалось! Такое впечатление, что им неважно, что я говорю. Они используют меня как немую заставку. Я просто торчу перед камерами и раскрываю рот, а в эфир идет текст, состоящий целиком из их собственных комментариев. Да вы послушайте сами, сэр! Включите любой канал, по всем передают одно и то же…

Генри прошел в просторный холл и осмотрелся. На столике у камина лежал хозяйский комп, а перед ним стоял молодой полисмен с сержантскими нашивками и неторопливо перебирал каналы. Звук был приглушен.

— Громче, — приказал председатель, усаживаясь в глубокое кресло.

Сержант торопливо провел рукой над подвижной голограммой и вытянулся в струнку. Звук стал громким, и в его воспроизведение включились динамические панели всех стен комнаты. Эффект присутствия был полным. Олаф будто окунулся в гущу окружившей дом толпы, а репортер инфоканала МК-10, казалось, обращался непосредственно к председателю:

«…Полиция предполагает, что это маньяк, ЦРС — что это провокация сепаратистов, однако есть и другие версии. По мнению соратников депутата Вульфсона, цитирую: „Это не что иное, как расправа нового режима, представителем которого на Марсе стал пробившийся на пост председателя Совета „полукровка“ Олаф Генри“. Соглашаться или нет с мнением активистов Либерально-Патриотической партии, решать вам, уважаемые сограждане, но посудите сами… Сначала была страшная и жестокая расправа над политсоветом земной партии „Свобода и право“, теперь мы стали свидетелями устранения лидера другой „неудобной“ правительству партии. Что это, если не начало планомерной борьбы власти с инакомыслием? Мало того, что Совет Объединенных Наций принял ряд драконовских постановлений и законов, теперь полиции отдан прямой приказ об уничтожении оппозиции. Трудно в этой ситуации не согласиться с либерал-патриотами, на Галактику надвигается самая настоящая диктатура…»