Последствия старых ошибок. Том 2 - Кристиан Бэд Страница 62

Я отвёл глаза. Свидетелей моего позора не было. А спасательные работы на Тэрре косвенно подтверждали версию, отраженную в рапорте.

Отчет и рапорт я вчера переслал Мерису. Вернее, отдал Айяне, чтобы отправила. Значит, и в самом деле отправила, а то крику было…

О том, что произошло в подвалах на самом деле, я мог бы сейчас промолчать. Дьюп не стал бы настаивать. А вспоминать было не просто противно, но и больно: грудь опять налилась свинцом, в висках застучало.

Друг посмотрел на меня обеспокоенно, и это было ещё труднее вынести, чем ложь.

— Контейнер с порошком я не уронил, когда нас заклинило в лифте, — пробормотал, стараясь избегать подробностей, чтобы память не столкнула опять в сумасшествие пережитого. — Удар был сильным, контур лифтовой площадки нарушился, и я действительно мог бы уронить эту дрянь на «синий» этаж. Но я не уронил. Я сам засыпал Агескела кристаллами. Да, я понимал, что будет. Мы на тот момент уже обрабатывали кристаллами часть коридора, но там у парней был и деактиватор. А я, наверное, озверел. Мне надо было его убить. Убедиться, что он издох. А эрцога… Эрцога я сбросил в… часовой механизм. Думал, что машина подавится силовой капсулой. Но скользкий гад проскочил между шестерёнками, и я потерял его из виду. Выхода не оставалось — или моя более крупная туша там всё-таки застрянет, или купол закроется.

Я вздохнул. Это только на словах легко — столкнуть человека в работающую машину. Пусть он трижды мразь и сволочь, но критерий ответственности не в нём — во мне. Убивать вооруженных людей — это другое. А тут… Я сам себе с трудом признавался, что всё было именно так, как помню. Может, не только желание удержать закрывающийся купол, но и внутреннее несоответствие толкнуло меня следом за Агескелом в переплетение гигантских шестерёнок.

— Агескел, кстати, застрял, — вернул меня к реальности Колин. — Его просто протащило немного дальше, а там намотало на штифт. Может, это тебя и спасло.

— А что с ним? — я так и подскочил, даже головокружение позабыло на миг, что мы с ним родные братья. Но тут же вспомнило — и я рухнул.

По кровати прошла судорога недоумения — её маленький мозг не мог сообразить, что мне надо: лечь или встать?

Дьюп прошёлся по комнате и снова посмотрел в окно.

— Умер, — сказал он спокойно. — От страха, скорее всего — герметизация кокона не была нарушена. Эрцог Нарья, в отличие от тебя, не верил в допричинность и любовь Вселенной. А иных шансов на спасение у вас не было. Теоретически спасти вас было невозможно. — Дьюп помедлил. — Мы вытащили его тело и подняли через технический люк на «синий» этаж. Келли там придумал систему блоков… Всё, согласно твоему будущему рапорту. Думаю, кристаллы всеядны.

Я вздохнул. Он как всегда был в курсе. Похоже, что и рапорт моё подсознание согласовало с ним заранее.

— А всё-таки, как вы меня нашли? — я приподнялся, и изголовье кровати услужливо последовало за мной.

Кровать прислал на Кьясну Дьюп, здесь субмеханика была не в моде. Как он Айяну-то уговорил?

— Сначала тебя нашёл твой пилот, крестник Дайего, Дерен. Объявил живым, и капитан Келли не решился стартовать с Тэрры. Твои парни искали тебя, когда прилетел я. А потом Энрек почувствовал запах крови. Кровь живого пахнет иначе, а он был в таком состоянии, что вряд ли мог спутать. Он и привёл нас к этим часам. Без него мы бы вряд ли успели вытащить тебя живым.

Заглянула Дара.

— Опять разлёгся, — усмехнулась она. — А ну, вставай, лежачих у нас не кормят!

С Дарой было легко. Она не жалела меня и не делала мученическое лицо, когда меняли глюэновые повязки, за счет которых тело заращивало слишком глубокие шрамы. И я не стеснялся при ней своего состояния.

Потянулся привстать. Комната начала плясать адорский национальный танец. Не скоро я, однако, увижу, как это делают люди.

Эйнитка терпеливо ждала, не пытаясь помочь, и я был ей благодарен за это.

Колин принял поднос, поставил на стол, но я успел рассмотреть, что там снова гадкая зеленая каша.

С Дарой, однако, сильно не повозмущаешься. Вполне возможно, что это было даже именно то, чего мне не хватало сейчас, но хотелось-то мяса. А пихать в себя пришлось кашу. За это мне дали молока напополам с йиланом и похлопали по макушке.

— А дальше? — спросил я, когда дверь за эйниткой закрылась. Я не знал, надолго ли прилетел Колин, и мне очень хотелось дослушать, чем же всё кончилось.

— А дальше мне удалось на время привести в чувство Энрека, и он остановил эту гигантскую мясорубку. Иннеркрайт занимался в свое время монтажом оборудования на Тэрре, знал он и про эти допотопные часы. Потом вменяемость мальчишку покинула. Пока мы с твоим упрямым зампотехом соображали, как разрезать часы, чтобы не задело тебя, Энрек забавлялся, отрывая от их корпуса стальные листы. А до этого он вынес бронированную дверь в центр управления. Он был сильно раздражен. Я думаю, что-то учуял в этих подвалах или вспомнил. И теперь пытается разобраться в себе и своём бывшем окружении.

История сорок шестая. Коварные маски сна

Кьясна, община эйнитов

Из отчёта импл-капитана Пайела

Приснилось ли мне что-то, или разбудил какой-то случайный звук, но я проснулся, и заснуть больше не мог.

В комнате было не очень темно — за окном висела голубоватая луна Кьясны. Казалось, всё вокруг спит, но я кожей ощущал, что не всё!

Встал, как-то оделся, не зажигая имеющегося на такой вот крайний случай электричества, вышел в тишину сонного двора.

Было тепло и влажно, почти безветренно. Тени огромных листьев евгеники шевелились едва-едва. Кусты юкки качались основательнее — там шла бурная ночная жизнь зелёных кьючьи — маленьких насекомоядных птичек.

Я прошел наискосок мимо общей спальни для юношей. Чуть поодаль стоял одинокий дом мастера войны Эйче.

Окна не светились, кроме, пожалуй, одного. Оно было ярче на самую малость, словно в глубине комнаты лежал газовый шар, наполненный светящимися бактериями. Так эйниты любят освещать по вечерам дома.

Хозяин комнаты мог и спать, оставив на столе «подсветку», но я почему-то был уверен, что именно там меня не хватает.

В окно я постеснялся, но ведь и двери по здешним обычаям не запирались. Я миновал прихожую и застыл на пороге комнаты, у которой и дверей-то не было, лишь прозрачная занавеска.

Кто-то, сидящий спиной к голубоватому квадрату окна, длинноволосый, в длинной одежде, курил кхару. Я не знал этого запаха, но тонкий голубой дым и длинные палочки для курения, сразу четыре, замысловато удерживаемые одной рукой — это я видел на голо.

Кхара, харка, горькая — страшный наркотик с Джанги. Говорят, что его дым способен свести человека с ума буквально в пару минут.

Курят кхару сумасшедшие или законченные наркоманы, которым уже ничего не страшно. Но я дышал голубоватым дымом, и со мною не происходило ничего более странного, чем ранее. И ступор прошёл.

Я обвел глазами комнату.

Тени медленно обрастали плотью. На столике справа действительно лежал едва светящийся шар. Рядом сидел Дьюп в расстёгнутой рубахе, открывавшей могучую грудь. Рукава рубахи были закатаны выше локтя, словно ему было жарко. Наверное, что-то тайское?

Проводящих в комнате было с полдюжины, они расположились тесной группкой в правом углу.

Куривший чуть улыбнулся, в его одежде проступила синева, и я узнал Ньиго.

Мы встретились глазами. Я покачнулся от неожиданной глубины контакта и едва не упал. Косяк выдержал, но занавеска осталось у меня в кулаке.

«Усадите его уже», — услышал я, но не словами, а внутри себя.

Колин встал, посадил меня на свое место, а сам прислонился к стене.

Теперь, обретя устойчивое положение, я ещё раз пересчитал присутствующих: Ньиго у окна, Айяна, старший из проводящих, Сайем, очень пожилой и бумажно-ветхий, Эйче, мастер войны, Нискья, Спящая, тоже своего рода титул, матушка Датари, Колин, и…

И кто?

Я понял, что это — человек, который заговорил у меня в голове.

Он сидел в левом дальнем углу, одет был во что-то светлое. В белое? Лицо его не существовало в стадии покоя. Черты изменялись, текли, словно я смотрел в воду или на огонь. И я не мог оторваться.

Время замерло.

Молчание висело, текло, прохаживалось взад и вперед по комнате, едва не задевая сидящих.

Я его видел. Оно было похоже на Леса: худощавое, грациозное молчание. Наверное, я надышался-таки