Игорь Черный - Плясун. Книга первая. Сказка про белого бычка Страница 63

Журналист улыбался и кланялся, не мешая людям праздновать. Чувствовал, что его пребыванию здесь приходит конец. Еще немного, и он навсегда покинет эту странную землю и людей, которые на самом деле умерли уже почти две тысячи лет назад. А все виденное, слышанное и пережитое здесь останется не более чем воспоминанием, яркой картинкой, похожей на голливудский исторический блокбастер или реалити-шоу. И ведь кому расскажешь, не поверят.

Почему у него была такая уверенность, предчувствие? А что, даром, что ли, он снова встретился с пастухом и белым быком-проводником? И не зря ему так заговорщицки ободряюще подмигивал первый советник малека, который, очевидно, в курсе того, чем занимается Фработак в «свободное от работы время». Монета в двадцать пять узбекских сумов, подброшенная Тутухасом в кисет с золотыми ауреусами, не лучшее ль тому подтверждение?

Только вот когда случится этот самый Переход? Роман надеялся, что это выяснится в самое ближайшее время. Само собой, сперва Фработаку надо встать на ноги.

Парень увидел, что первый советник подает ему знак приблизиться. Вот, наверное, и приходит время «ч».

Он подошел к царскому столу и церемонно раскланялся с сильными этого мира. Почтительно, но не раболепно. Как и подобает герою и кумиру публики.

Малек Артав рассматривал Романа с доброжелательным любопытством. Да и сам журналист впервые получил возможность вблизи посмотреть на человека, знакомого ему по учебникам истории и древним монетам. Там, на ристалище, Градов находился слишком далеко от царской ложи, да и не до смотрин, честно говоря, было. Теперь же он удивился, заметив, насколько еще молод хорезмийский повелитель. Немногим старше самого питерца. Вот только государственные заботы наложили видимый отпечаток на его лицо, избороздив высокое чело и веки под глазами сетью морщин.

Налив в золотой кубок вина, царь собственноручно поднес его победителю, и тот принял высокую милость с открытым сердцем.

— Что ж, герой, теперь ты свободен и можешь распоряжаться собой по своему усмотрению, — приветливо молвил Артав. — Что, если не секрет, намерен делать дальше? Вернешься ли в свою…

— Бактрию, — с ехидцей подсказал Вазамар.

— …Бактрию, или, может, захочешь послужить здесь, при моем дворе? Я готов щедро оплатить твою службу. Мне такие храбрецы нужны, не так ли, Тутухас?

— Погодите-ка, — вмешался сенатор. — О какой такой свободе идет речь? Может, по вашим законам он и должен быть освобожден, но по римским его свободой и судьбой распоряжаюсь я.

— Как так? — не понял малек, а, вернее, удивился, что кто-то может противиться его и божьей воле.

— Я не давал ему формального позволения на участие в соревнованиях, — ледяным тоном произнес Квинт Тиней Руф. — Этот пленник действовал по своей воле, а значит, заслуживает наказания за самоуправство и непокорность.

— Отец! — вскрикнула Валерия.

— Помолчи! — приказал ей проконсул.

— Уважаемый посол, — мягко попенял первый царский советник. — Сегодня такой большой праздник. Все мы стали свидетелями настоящего чуда. Боги явственно выразили свою волю, даровав этому юноше победу и отметив его особым знаком. Белый бык Митры склонился перед ним…

— Да этого быка мы вам и подарили! — возмутился сенатор. — Они с бактрийцем были знакомы!

— То есть достойнейший посол хочет сказать, — усмехнулся Тутухас, — что этот юноша и животное вступили в предварительный сговор и морочили всем нам головы? Но когда и каким образом они «договорились»? Молодой человек все время был у вас на глазах, а бык, откуда бы он ни был, прошел посвящение в храме Митры, став, таким образом, вместилищем частицы высшего духа. Или посол великого Рима отрицает божественное вмешательство в судьбы людские?

— Вам бы адвокатом стать, — огрызнулся Руф. — Отбоя от клиентов бы не было.

— Я подумаю над вашим предложением, благородный гость. А пока вернемся к судьбе этого юноши.

— Он поедет с нами! Я только что получил предписание от императора поскорее прибыть ко двору, расположенному сейчас в Парфии. Так что дней через пять мы выступим в поход. И этот пленник будет доставлен к императору. У меня есть веские основания считать, что он располагает ценнейшими сведениями…

— Ты противишься царской воле? — В голосе Артава послышались раскаты приближающейся грозы.

— У меня свой повелитель, великий государь.

— Какая дерзость! — возмутился кто-то из царедворцев.

— Неслыханно!

— Мне кажется, что эти разговоры не для посторонних ушей, — рассудил Тутухас. — Давайте удалимся во внутренние покои и там все обсудим. Позволите ль, ваше величество?

Малек кивнул, и посол с советником отправились во дворец.

— Не желаешь прогуляться? — предложил Валерии журналист, заметив подавленное состояние девушки. — Мне кажется, самое время сделать перерыв и подышать свежим воздухом.

Римлянка кивнула.

Проводив молодую пару пристальным взглядом, Вазамар поклонился царю, гостям и поспешил в здешний храм Анахиты, где у него имелось важное дело.

Сейчас как раз самое время нанести удар. Пока эти проклятые румы пируют, надо брать чужестранца, как говорится, со всеми потрохами. Другого удобного случая может не представиться. Вон что сказал римский посол. Дескать, отбывают восвояси. Если мальчишка исчезнет, долго искать его у румов не будет времени. Ну, сбежал и сбежал. Его воля. Формально он свободен. Царь вмешиваться не станет. Тутухас, наверное, тоже. Ишь как ратует за освобождение чужака. Не иначе, сам его заполучить желает…

В нос противно ударил запах разлагающихся тел. Как бы Фрийяхваш чего не напортачил. Хотя нет, в верном лекаре мобедан мобед не сомневался. Уже много лет он служил ему и ни разу не подвел святейшего.

Жрец вспомнил, как когда-то Фрийяхваш пришел к нему совсем еще мальчишкой.

Горбатый, с изуродованным шрамами лицом парень не пользовался популярностью у сверстников. Собственные родители выгнали бедолагу из дома. Зачем им ребенок-урод, ночами читающий страшные заклинания и насылающий проклятия на каждого, кто на него косо посмотрит? И ладно, если б просто слова на ветер бросал. Так нет, все, чего желал злой мальчишка людям, непременно сбывалось. То сдохнет коза соседки, которая, проходя мимо горбуна, скривила презрительную мину, то местный пекарь, плюнувший в уродливого парня, когда тот просил у него черствых хлебных корок, сломает ненароком шею.

В крошечном родном селении маленького колдуна все люто ненавидели и желали ему смерти. Но смерть пришла к ним. Накликанный проклятьями неизвестный мор выкосил всех, кто когда-либо обижал Фрийяхваша. Он был единственным, кто выжил.

Тогда-то слухи об одаренном мальчике донеслись и до Вазамара, бывшего еще только дастуром. Он взял его к себе в услужение, подкупив тем, чего юноша никогда не имел ранее. Нет, это были не деньги, вино и женщины. Простая человеческая забота порой творит куда большие чудеса, чем развратная роскошь. Маленький горбун всем сердцем привязался к жрецу, ставшему ему и учителем, и отцом. Того же, в свою очередь, радовал столь способный ученик, осмеливавшийся проделывать то, на что не пошел бы сам учитель.

Вот и сейчас Вазамар был уверен, что лекарь, как называли его прислужника при дворе (ведь Фрийяхваш действительно отлично разбирался в анатомии, что частенько использовал святейший в особых случаях), все сделал правильно.

Спустившись в храмовое подземелье, мобедан мобед подошел к четырем мужчинам, стоявшим у стены. Одним из них был Хварзбанак.

С первого взгляда они ничем не отличались от обычных людей. Но при ближайшем рассмотрении было заметно, что они мертвы. Трупный запах удушливо подкатил к горлу. Тела почти не тронуло разложение — слегка сероватые лица с запавшими щеками были практически живыми. Только ни один мускул на них не шевелился.

— Молодец, Фрийяхваш, поработал на славу, — обратился к появившемуся из-за спины лекарю. — Пора их поднимать, пусть исполнят свое предназначение.

Колдун готовился к заданию, которое поручил ему учитель, десять дней. Все это время он ел лишь лепешки, испеченные без соли, пил только очищенный виноградный сок, избегал смотреть на женщин. Его духовная оболочка должна была отделиться от физической, чтобы установилась связь между миром живых и миром мертвых, потому он уединился в подвале и все это время общался только лишь с богами, принося им щедрые жертвы.

Горбун подошел к клетке с черным козлом, стоявшей возле стола. Выпустив животное, он взял длинный серповидный нож.

— О Ангро-Майнью, прими сию жертву, жизнь за жизнь, смерть за смерть, око за око, зуб за зуб… — принялся шептать заклинатель.

Постукивая чем-то вроде костяных кастаньет, он стал приплясывать на одной ноге. Заклинание перешло в тихую монотонную песнь. В своей молитве Фрийяхваш прославлял солнце, землю, ветер, дождь и другие силы природы, пробуждающие и поддерживающие жизнь. Также он воспевал хвалу черным демонам и злым богам, тем, даже имя которых запрещено произносить вслух.