Артем Каменистый - Недобитый Страница 63

Тот угрюмо отозвался:

— Если дадите оружие, то поможем.

— Дадим, — кивнул я. — Соберем в замке все что есть, и дадим. Может межгорцы туда еще подтянулись — их тоже сюда заберем.

— Совсем замок без оружия оставлять плохо, — заметил епископ. — Там и так, почитай одни женщины.

— Все враги собраны здесь — там разве что разведка, а их одна Альра со стены перестреляет, если что. Нам потребуются все силы, которые сумеем собрать.

— Это тоже верно. Думаю, оставаться у моста нельзя — слишком опасно. Если демы не остановятся, то завтра будут там. Надо бы корчму сжечь, чтобы не ночевали в тепле. Дан? Что с вами?!

— А… Ничего… Задумался… Кое о чем…

— Я уж было испугался — эк вас передернуло. Говорю — корчму надо бы сжечь.

— Нет!!! Корчму ни в коем случае не сжигать!!! Лагерь перенесем подальше в лес — там дорога есть от моста.

— Хорошо — как скажите. Но я бы сжег. Темные тепло любят — плохо, если под крышей греться смогут. Многовато демов — их бы хоть чуть-чуть проредить, вдобавок к тому, что сделали.

— Проредим, — пообещал я. — Есть у меня идеи. Для начала вышлем несколько отрядов по следам тех людоловов, которые ушли к северу. Надо их выследить и перебить, чтобы не вернулись.

— Дан — я вас хорошо успел изучить…

— Не понял?

— Голос у вас интересный — будто несусветную пакость задумали.

— Верно. Задумал. Скажите, епископ: как вы относитесь к колдовству?

— Не могу выразить приличными словами насколько плохо.

— Очень жаль. То, что я задумал, самое что ни на есть колдовство.

— Сэр!!! Дан!!! Вы ведь страж!!! Как можете!!! Душу поберегите!!!

— Да успокойтесь вы. Не такое уж и колдовство, хотя выглядеть должно именно так.

— Вы играете с ужасными вещами. Знаю вас хорошо, и верил всегда, но после таких темных слов начинаю сомневаться.

— Епископ: чтобы передавить тварей, пытающих стариков, я свою душу не задумываясь продам. И вашу, кстати, тоже. Но не переживайте — в том, что я замыслил, темноты нет. Так — фокус балаганный. Но если все пройдет как надо, демов станет меньше, а настроение у них испортится. А то вдруг осмелеют после сегодняшнего…

— Дан… А давно вы исповедывались?

— Никогда.

— …

— Епископ: нехорошо при вашем сане сквернословить.

— А вы рискуете погубить свою бессмертную душу.

— Ладно: сейчас я вас оставлю. Возьму лошадь и кое-куда сгоняю. Вам пока поручение одно оставлю — несложное. Занимайтесь войском, но и про него не забудьте. А чтобы вам было легче, обещаю: по пути исповедаюсь попугаю.

— Вы богохульствуете — птица не посвящена в сан. К тому же за глоток вина она готова даже дьяволу грехи отпустить.

— Было дело, — скромно потупился Зеленый.

— Вот видите! Ваша бессовестная птица тоже богохульством грешит!

— На себя посмотри! В борделе живешь! На алтари сморкаешься! У нищих воруешь!

— Вот! Вы сами видите!

— Я читал вашу священную книгу, и там сказано, что те, кто не сходят с пути борьбы с тьмой, получают частицу святости равную принятию в сан, со всеми вытекающими последствиями. Разве Зеленый не борется с тьмой?

— Мне ни разу не доводилось видеть, чтобы он насмерть рубился с тварями.

— А я видел: в битве у брода он храбро бросился на перерожденного — чуть с лошади его не сбил, а сам потом едва не погиб. Он просто герой в деле борьбы с поганью.

— А еще я очень красивый.

— Это само собой. А сколько раз он нас предупреждал о приближении погани? Как вам не стыдно в нем сомневаться!

— Я не сомневаюсь. Но исповедываться птице — это просто немыслимо! Дан: с вами все в порядке?!

— В вашей книге сэр Гарарас, канонизированный еще при жизни, оставшись в одиночестве посреди ругийской пустыни начал исповедываться коню. Ангелы прослезились от этой картины, и пошел дождь, благодаря чему святой рыцарь не умер от жажды.

— Но ведь это был боевой конь белого рыцаря!

— А у меня боевой попугай стража, так что вопрос закрыт.

* * *

Танк так и стоял в ветхом сарае. А куда он отсюда денется? Низкокачественный металл заржавел везде где можно и нельзя — коррозия местами столь тесно прихватила детали друг к дружке, что даже табун лошадей вряд ли сможет стронуть древнюю машину с места.

Не мчаться ему на острие атаки. Не наматывать на гусеницы тела порождений Тьмы, не плющить в тонкие блины стальные доспехи детей могил. Даже обстрелять их войско с этой высокой позиции он не сможет. Во-первых — очень далеко; во-вторых — я не артиллерист; в-третьих — сомневаюсь, что это орудие вообще способно на выстрел, а если и способно, то не разорвется при этом, заодно снеся с плеч мою бестолковую голову.

С места танк не стронуть, стрелять из него тоже не получится… Умный человек спросит: "И зачем ты, дегенерат племенной, вообще сюда поперся, оставив войско на фанатика-епископа?!"

Я не стану обижаться на грубость, потому что заслужил.

И впрямь незачем. Танк полностью бесполезен. Он не более чем насмешка судьбы, решившей подарить мне рояль, который не способен играть.

Но судьба не с тем связалась. Я вовсе не дегенерат — я умный и хитрый человек, а если и заблуждаюсь иногда, то из-за сложности обстоятельств, недостатка опыта и проблем адаптации к новым условиям. Ну с кем не бывает? Особенно в состоянии почти непрерывного стресса…

Танк бесполезен — я давно с этим смирился и даже во снах не катаюсь на нем по вражеским позициям. Но судьба, решившая надо мной поиздеваться, крупно просчиталась — все же подкинула кое-что полезное, почти незаменимое в сложившихся обстоятельствах. То, что я при всем желании не смогу найти в этом мире, а если попробую сделать, потрачу уйму времени, которого у меня сейчас нет.

Не знаю, куда подевались пулеметы и патроны к ним (а жаль), но знаю, где находится часть боекомплекта к пушке. Вот они — лежат родимые. Неведомый китаец позаботился об их сохранности: завернул в несколько слоев просмоленной и промасленной парусины, натер воском. Своего рода консервация. Спасибо ему хоть на этом.

Свертки со снарядами, похожие на спеленатых младенцев, я бережно выносил на руках и складывал перед входом в сарай. Итогом зловещей деятельности стали восемь уложенных в ряд смертоносных гостинцев. Пришло время браться за нож.

В первом свертке меня ждал облом. Нет — снаряд здесь был, но вот уж бесполезен так бесполезен… Вершина эволюции монолитно-чугунного пушечного ядра — противотанковый подкалиберник. Стальной стержень, оперенный с одного конца и заостренный с другого, закрепленный в разделяющимся легком поддоне с диаметром по калибру орудия. Его назначение — серьезно бронированные цели. Вылетая с огромной скоростью, он легко прошивает стальные листы толщиной в сотни миллиметров. В нем нет ни детонатора, ни взрывчатки — он и без них гарантированная смерть и машине, и экипажу: разносит приборы и людей осколками корпуса, сжигает воспламенившимся материалом сердечника.

Я не танкист, и не артиллерист, но слышал, что подкалиберники делают из ценных материалов. Там и вольфрам можно встретить, и даже обедненный уран. Так что вещь не совсем уж бесполезная — глядишь, придумаю применение в хозяйстве. Но сегодня он мне даром не нужен.

Еще здесь лежала гильза с пороховым зарядом, причем отдельно от снаряда. Покрутив ее в руках отложил в сторону — пригодится.

Следующий сверток тоже разродился подкалиберным снарядом. Я уж было подумал, что других здесь нет и придется корректировать планы, но в третьем, наконец, оказалось то, что искал.

Не подкалиберный… Но какой именно? Какой-какой — какой-то! Ну не разбираюсь я в этом, а справочника или Интернета под рукой нет. Маркировку даже не пытался изучить — я и по-русски вряд ли пойму с чем имею дело, а уж по-китайски тем более. Что это вообще может быть? Не знаю… Но одно несомненно: передо мной не монолитная металлическая чушка. Где-то в недрах этой гипертрофированной пули имеется взрывчатое вещество в количествах, достаточных для поражения пехоты, зданий и сооружений, бронетехники.

Снаряд готов к применению: на это моих познаний хватило. Но как привести его в боевое положение? Очень просто: надо выстрелить им из орудия. Далее все зависит от конструкции взрывателя. К примеру, он может взводиться под действием центробежной силы, после раскручивания в нарезах ствола. Или от сильнейшего ускорения, добиться которого с помощью ручного махового усилия или, допустим, баллисты, не получится — это все равно, что дунув на весы выжать два центнера.

Подавил в себе любознательный порыв изучить орудие на предмет поиска нарезов. Даже если она гладкоствольная, моих познаний и возможностей все равно недостаточно для приведения взрывателя в боевое положение. И еще — я до зубовного лязга боюсь экспериментировать: мне очень дороги руки и ноги, а также голова. Всего этого можно легко лишиться, если начать шутить с подобными "игрушками".