Артем Каменистый - Радиус поражения Страница 64

И почти на всех доступных частотах работали передатчики противника. Скрипящие и хрюкающие звуки доминировали в эфире – враги координировали свои действия по рациям. Не такие уж тупые, раз наладили систему связи…

В общем, Рощин все это выслушал и решил: завтра Синий с Тарасом и пацаном на лучшем местном бронетранспортере едут километров за тридцать – следить за результатами стрельбы. Остальные под руководством Егорыча осваивают работу с орудием и затем, когда наблюдатели доложат о готовности, выпускают по указанным координатам несколько фугасных снарядов и один имитационный – копию атомного (больше не было). Если все пройдет хорошо, то еще до вечера можно выступить в путь. День-два – и достигнут цели. Торопиться не стоит: лишний риск ни к чему.

Тоха почему-то заподозрил, что завтра ему опять придется превратиться в чернокожего раба.

Тоха не ошибся.

Началось все прекрасно: Егорыч, собрав народ вокруг самоходки, минут за десять очень популярно объяснил принципы ее работы. Несмотря на популярность изложения, Тоха, дослушав до конца, уже не помнил, что было в начале. Он лишь одно уяснил четко – где именно нельзя находиться во время выстрела. Краткий и сочный рассказ об ампутированной голове одного из дуралеев, забывшего простые правила безопасности, его пронял.

Затем самоходку завели. Егорыч, забравшись в носовой отсек, шустро сделал на ней круг и, заехав на клумбу, показал, как ставить ее на позицию. Это оказалось делом непростым: помимо поднятия ствола, опадали гусеницы, увлекаемые опускаемыми тяжеленными катками, а плита, похожая на бульдозерный нож, располагавшаяся сзади, под нажимом гидравлических цилиндров прилично вдавливалась в почву. По словам Егорыча, без всех этих хитростей установка не выдержит отдачи после выстрела – в лучшем случае ее отбросит на десяток метров, поломав кое-что из оборудования и доставив экипажу немало неприятностей.

Тохе это не казалось преувеличением: вчера он уже возил на тележке снаряды к этой дуре и боялся представить силу, способную зашвырнуть такую тяжелую штуку за тридцать с лишним километров.

Кстати о снарядах: после теоретической подготовки и короткой демонстрации Егорыч занялся именно ими. Тоха, Лысый и пара местных солдат с помощью тележки начали их выкладывать возле пушки. Легко это выглядит только на словах – весу ведь в каждом центнер. Грузовик, специально приспособленный для их перевозки, от ручного труда не избавлял – просто облегчал процесс разгрузки и погрузки. Далее на той же тележке тяжеленные фугасы подтаскивали к орудию и складывали в ряд, причем на строго определенных местах. Если Егорычу что-то не нравилось, он заставлял вновь тащить снаряд к грузовику и повторять процесс.

А не нравилось часто: садист престарелый.

Приблизительно через час Тоха, уже шатающийся от перегрева организма, шумно выдохнул:

– Слава богу, что они без гильз, – иначе бы уже ласты склеили.

– Угу, – согласился Лысый, а солдаты своеобразно покосились на Тоху: будто на одноклеточное существо в окуляре микроскопа.

И не зря – Тоха кое в чем ошибся, а таких ошибок дед не прощал.

– Ась?! Что ты сказал?! – въедливо уточнил Егорыч. – Гильза?! Отрок, ты где учился?!

– В школе, – буркнул Тоха. – И в универе немного. В смысле – в университете.

– Ух ты! Университет! Да ты у нас почти Ломоносов! И чему ж вас там учили?! Штаны в сортире расстегивать?! Парень, серьезные пушки в гильзах не нуждаются! Запомни это! Или ты решил, что у нас здесь детский тир?! Нет?! Ну тогда сейчас будем учиться подносить картузы[39]. Учиться вы будете – я буду учить.

Картузы носить пришлось под моросящим нудным дождем, что собирался еще со вчерашнего дня. Это, кстати, был плюс – хоть немного охлаждало разгоряченные тела. А в охлаждении они нуждались – пороховые заряды весили поменьше, чем снаряды, раза в два, но тоже не радость. Да и таскать приходилось аккуратно – Егорыч слюной брызгал при каждом неосторожном движении. Кстати, только сейчас до Тохи начало доходить, что таскают они штуковины, способные поднять многоэтажный дом на высоту птичьего полета, а то повыше. Он не разбирался в конструкции взрывателей, но испытывал на их счет нехорошие подозрения: несмотря на всевозможные предохранители, лучше эти серьезные предметы лишний раз не раздражать.

Примерно через два часа ползанья со снарядами и картузами Егорыч наконец смилостивился и по-простецки объявил:

– Ну все, ребята, сейчас начнем! Берегите органы слуха! Саш, ты готов?! Связь мне!

Из недр самоходки выбрался мрачный прапорщик с обязательным бычком в губах, протянул старику громоздкую гарнитуру с тянущимся за ней шнуром. Егорыч, важно кашлянув, обернулся к Рощину, что вместе с Чижовым в очередной раз выбрался под козырек подъезда:

– Товарищ генерал! Орудие к стрельбе готово! Разрешите начинать?!

– Начинайте, – вальяжно разрешил Рощин: видимо, и впрямь возомнил себя генералом.

– Так! Первый снаряд готовьсь! Онищенко, опускай!

Прапорщик завозился с громоздким устройством, украшавшим задницу самоходки, – оно сочетало в себе функции подъемного крана, манипулятора и лотка для укладывания снарядов, прекрасно принимая их из той самой двухколесной тележки. Дедок что-то проворно понажимал, и орудие впервые на глазах Тохи раскрылось, обнажив черную пещеру казенника (после вчерашнего обучения у Чижова он теперь знал такие антипацифистские термины). Снаряд с подложенным картузом, подталкиваемый механикой, ушел в эту тьму – «пещера» захлопнулась, кран остался без работы.

Но Егорыч продолжал возиться – что-то подкручивал, разевая рот от зримых мыслительных усилий. Наконец, дав отдых шаловливым ручкам, вновь обернулся к Рощину:

– Готово! Берегите уши! Ребятки, позади никто не стойте! Саш, готовься!

Старый артиллерийский маньяк выстрелил без дополнительного предупреждения. Тоха, стоя при этом в десятке шагов от самоходки, чуть было об асфальт головой не брякнулся – ноги стали ватными, а кишечник непослушным. Земля ощутимо стукнула по ногам, все пространство перед пушкой заволокло огнем, по ушам безболезненно, но очень грозно ударило протяжным раскатом грома. Когда все эти спецэффекты закончились, перед глазами поднялось облако непроницаемого тумана – причудливый результат реакции продуктов выстрела, влажного воздуха и капель мелкого дождя.

Все молчали. Лысый с Тохой не могли говорить от серьезного нервного потрясения, остальные участники событий ожидающе косились в сторону Егорыча. Тот, прижав наушник, прислушивался – ждал сообщения от Синего. Пауза неприлично затягивалась. Тоха догадывался, что снаряды летают далеко не мгновенно, но не настолько же?

Все – наверняка промах. Теперь пушку точно до последнего винтика разберут, и Тохе при этом достанется самый рабский труд по переноске самых тяжелых деталей и шлифовке гусениц до зеркального блеска с помощью бархотки и пилочки для ногтей.

Егорыч, обернувшись к Рощину, внезапно доложил:

– На четырнадцать часов двести двадцать метров. Перелет, получается. Это для нас неплохо – погода на трассе разная: Синельников говорит, что у них там дождя вообще нет. Да и метеоданных никаких – вот и снесло. А при наших залежалых картузах недолеты и перелеты обязательно будут – характеристики у них нарушены, а новых мы не нашли: видать, давно не подвозили. Ну так что – разрешите повторить?

– Давайте!

Второй снаряд зарядили быстрее, все же опыт – великая вещь. На этот раз Тоха отошел подальше и сумел достойно насладиться выстрелом. Полыхнуло так, что пламя белый свет на миг закрыло. Опять потянулось ожидание. Тоха пытался мысленно считать секунды, но после шестидесятой это дело бросил – наверное, слишком торопился. Ну ведь не может такая тяжеленная штука столько пролететь от одного толчка?!

– Семьдесят метров на девятнадцать часов! Повторять? Ну заряжай!

Опять переноска тяжестей и черный зев казенника. Опять выстрел. Ветра практически не было, всю территорию затянуло то ли дымом, то ли туманом – и это всего лишь от трех выстрелов. Сколько же пороха сгорело и что творится там, на ориентире, по которому сейчас бьет орудие?

– Пятьдесят метров на двадцать два часа. Синельников кричит, что ориентир перекосило взрывом – видать, осколками подпорки посекло. Товарищ генерал, наводчик может данные с ошибками выдавать. Я так понимаю, Синельников давно уже штатский человек. Да и ствол у нас маленько разношен. Но даже без корректировки мы первый положили нормально – будь это спецбоеприпас, цель бы поразили.

Вдруг, прижав наушник посильнее, затараторил вдвое быстрее:

– Товарищ генерал, Синельников докладывает, что наблюдает противника. Танки, бронетранспортеры и грузовики с пехотой. Поворачивают на грунтовку от того шоссе, что западнее тригопункта[40]. Просит перенести огонь на эту дорогу. Говорит, техники у них много. Похоже, шум разрывов гадов привлек.