Александр Марков - Отражение Улле Страница 64

И Эйле, запинаясь и всхлипывая, рассказала ему свой план.

— Хорошо, — сказал Аги. — Но без меня ты не сможешь построить машину. Сейчас я уйду за перевал, а утром мы встретимся, и я тебе все нарисую. Не говорите дваргам, что я вернулся. Для дваргов я погиб во Втором поясе. Я не хочу, чтобы мне оторвали голову раньше времени.

— Нет, Аги. — Эйле качала головой, и слезы текли по ее щекам. — За перевал нельзя. Я… я уже пробовала. Я хотела посмотреть, ушли ли мамонты… Я… не смогла… Я стала каменеть. Я едва вернулась. Мы никогда не сможем выйти отсюда. Ведь мы научились обходиться без напитка, а значит…

— Мне это не грозит, — сказал Аги. — Я уже не засну. Встретимся у перевала, Эйле. С вашей стороны. Завтра на рассвете, когда дварги еще будут спать.

Утром Эйле поднялась к перевалу и нашла нам большую груду мамонтовых костей, тюки с одеждой, ружья — всю поклажу, которую они не успели взять с собой, отступая в долину Иггир. Аги, должно быть, целую ночь трудился, перетаскивал через перевал все, что могло пригодиться при спуске. Вот только откуда кости?.. Эйле сидела и плакала, пока не услышала голос Аги:

— Нет, Эйле, это не то, что ты думаешь. Я не нашел ни Белолобого, ни Мамы. Это какой-то гуганский мамонт, он издох здесь неподалеку.

Эйле подняла глаза и замерла. Аги помолодел на несколько лет. Волосы и борода стали вдвое короче. А в лице появилось что-то неестественное и пугающее. Белая как снег кожа, мутные глаза, глядящие в разные стороны, кривая усмешка, вздрагивающие ноздри.

— Я пока держусь. Этой мрази придется помучиться, прежде чем она возьмет верх. Ну, смотри.

Он принялся чертить на глине обломком кости, время от времени что-то поясняя. Потом внизу зашевелились дварги, и Аги поспешил за перевал, сказав, что закончит завтра.

— Я буду неважно выглядеть, но ты не пугайся. Я надеюсь остаться собой.

— То, что ты нарисовал, — это просто невероятно! — восхищенно вымолвила Эйле. — Ты мудрее всех, кого я знаю!

Но Аги уже скрылся за камнями.

Днем Энки и Кулу совершили вылазку вниз. Они обвязали Нижних дваргов веревками, втащили их на стену и сбросили в Первый пояс. Вернувшись, они на пару дней впали в оцепенение.

Элгар и Эйле были первыми из людей, кому удалось рассмотреть эти гладкие зеленовато-коричневые камни. В них смутно угадывались очертания грузных, медлительных существ. При жизни они, видимо, походили на гигантских черепах.

На другое утро Эйле снова поднялась к перевалу. Ей навстречу вышло маленькое существо, завернувшееся с головой в гуганскую шубу. От него веяло холодом.

— Это все еще я, — сказало существо высоким дрожащим голосом. — Хоть и трудно поверить.

— Я знаю, — сказала Эйле, сдерживая рыдания. — Ты сможешь закончить?

— Да. Смотри. — За несколько минут Аги завершил рисунок. — Поняла?

Эйле кивнула и заплакала.

— Вот еще что, — сказал Аги. — Напиток забвения, который делают Верхние дварги из зеленых наростов, вам не поможет. Он слишком слаб. Приготовьте себе зелье сами. Пожертвуйте одним Нижним дваргом, истолките его и смешайте с соком наростов. Дальше все как обычно. Этот напиток не даст вам очнуться до самого Четвертого пояса. И еще одно. Я поднимался на гору, откуда видна вся долина. Там есть место, где отвесный обрыв идет от конца Третьего пояса до самого озера. Чтобы попасть на этот обрыв, пройдите двести шагов к северу от головы Уллины и двигайтесь точно вниз. — При имени Уллины земля всколыхнулась, Аги мгновенно стал меньше, и на Эйле накатила волна смрада. — Ну, и все, пожалуй. Мне уже недолго осталось. ОНО обволакивает меня, как тьма, укрывшая землю. Но я не боюсь его. Когда в моем мозгу сидел марбианин, это была игра почти на равных. Два разума, две воли. А у этого ублюдка нет ничего своего. Запомни, Эйле, он — никто. Он нежить, не осознающая сама себя. Он ничего не чувствует. Вселяясь в людей, он не создает ничего нового. Он просто выворачивает наизнанку нас самих. Выволакивает наружу всю грязь и заставляет читать жизнь от конца к началу, чтобы получалось Зло. Его не надо бояться.

— А как же меченые, Аги? — Эйле дрожала и говорила с трудом, стараясь не глядеть на собеседника. — Ведь в меченых воплощается его Слово.

— Это совсем другое. Есть две разные вещи: Слово и способ прочтения. Но Слово Врага — это всего лишь Слово Имира, читаемое назад.

— Что же будет, если они соединятся в одном существе — Слово и Способ?

— Этого никогда не случится в нашем мире. Такое существо было бы добрым, Эйле. Добрым и прекрасным, как ты. Но оно смогло бы существовать только в обратном времени.

— О Имир над небом! Я не понимаю!

— Не важно. Главное, не бойтесь Губителя. На ваше счастье, он — не личность и не способен на разумные действия. Он никто. Плюйте ему в рожу. Прощай.

Аги, сгорбившись, семенящей походкой двинулся обратно за перевал.

— Что ты теперь будешь делать? — крикнула Эйле ему вслед.

Аги не ответил.

Утром следующего дня очнулись Энки и Кулу. Эйле и Элгар спали; Орми и Аш по-прежнему лежали в оцепенении.

Энки увидел на земле возле Эйле странное маленькое существо. Оно напоминало новорожденного ребенка, только на руках и ногах — длинные когти, а лицо — застывшее, страшное, с единственным выпученным глазом посередине. От неведомой твари несло гнилью и холодом. Горло у существа было перерезано, так что голова едва держалась. Его плоть походила на пчелиный воск. В руке маленькое чудовище сжимало железный нож.

Потом Энки заметил неглубокую, пустяковую ранку на шее Эйле. Кровь из ранки почти не сочилась.

Кулу и Энки быстро обнюхали землю вокруг, и им стало ясно, что произошло. Странное существо явилось с запада, из-за перевала, незадолго до рассвета.

— Эта тварь хотела убить Эйле, — сказал Энки. — Но потом почему-то передумала. И перерезала себе глотку.

Тут проснулась Эйле. Она взглянула на воскового уродца, потрогала ранку у себя на шее и заплакала, а Энки и Кулу долго не могли взять в толк, отчего она так убивается.

Потом они поняли.

Когда Орми пришел в сознание, машина была уже почти готова. Он был потрясен ее сложностью и размерами и долго ходил вокруг, пытаясь разобраться в устройстве.

В передней части сооружения помещались шесть Нижних дваргов. Они лежали прямо на земле, опутанные прочными ремнями, и ими же крепились к массивному каркасу из связанных бивней и бедренных костей мамонта. Над каждым дваргом был установлен тент из шкур — так, чтобы свет падал только на передний конец туловища.

Задняя часть костяного каркаса покоилась на шести булыжниках, почти неотличимых от Нижних дваргов. Однако это были не Нижние, а Средние дварги, которых Кулу, Энки и Элгар заманили в Первый пояс и пасли здесь несколько дней, пока они не окаменели. Средние дварги крепились к каркасу не намертво, а таким образом, что могли освободиться, пятясь назад и если кто-то продвинет вперед всю машину, а они останутся на месте. Перед носом у каждого Среднего дварга сидел зеленый нарост. Сложная конструкция из ремней и костей соединяла наросты с Нижними дваргами в передней части машины.

Сверху на костяном каркасе имелись ремни, которыми люди должны были обвязываться, чтобы не упасть во время спуска.

— Кто же это все придумал? — спросил Орми у Эйле. — Неужели ты?

— Нет, что ты. Я-то собиралась просто поехать вниз, выпив зелья и привязавшись к упряжке Нижних дваргов. Это был никуда не годный план. И зелье не то, и во Втором поясе Нижний дварг не оживет, да и ожив, поползет в любую сторону, только не вниз. Машину придумал Аги. — Эйле помолчала немного и добавила: — Иногда мне кажется, что он нарочно тогда снял повязку и впустил Губителя в свой разум, чтобы перед смертью обрести мудрость и создать то, что ты видишь.

Орми вздохнул. Судьба Аги была ему уже известна. Впрочем, любопытство скоро вытеснило из головы печальные мысли.

— А как работает эта машина? Насколько я понимаю, мы ляжем вот сюда и привяжемся ремнями, а дварги должны ожить и поползти вниз. Но Средние дварги оживут только во Втором поясе. А нам самим такую махину с места не сдвинуть.

— Аги все предусмотрел. Мы не случайно собрали машину здесь, у самой стены. Дело в том, что Верхние дварги, построив стену, отвоевали десяток сажен у Второго пояса. Не будь стены, голос Губителя звучал бы здесь гораздо громче. Поэтому, когда мы пробьем стену, Средние оживут. Ну а дальше просто. Средние учуют наросты и поползут вперед, толкая машину. Они думают только о еде, поэтому не свернут и не остановятся, пока наросты висят у них перед носом. Так мы преодолеем Второй пояс.

— Отлично! Но когда мы окажемся в Третьем, Средние дварги преобразятся, в них вселится Губитель. А мы будем спать и не сможем защитить себя.

— Правильно. Поэтому нужно избавиться от Средних на границе Второго и Третьего поясов. И машина сделает это сама. В конце Второго пояса начнут оживать Нижние дварги. Они, как ты знаешь, ползут на свет, а мы сделали им такие тенты, что у них будут освещены только головы. Они решат, что впереди светлее, и поползут вперед. Теперь самое главное. Пока Нижние спят, эти ремни висят свободно. Но вот Нижние натягивают постромки. Усилие передается вон той связке костей, и наросты — хлоп! Отстегиваются от каркаса и падают на землю. Нижние тянут машину вперед, а Средние наконец-то добираются до наростов и, разумеется, дальше не ползут. Мы едем через Третий пояс уже без них. Задний край каркаса волочится по земле. Ну а потом должен быть обрыв. Он занимает весь Четвертый пояс и, может быть, низ Третьего. Когда дварги повиснут над обрывом, машина переломится поперек, основная ее часть останется на месте, а нас сдернет с решетки и потащит вниз. Мы будем падать до самого дна вместе с Нижними дваргами и передней частью каркаса. Если там не очень высоко и мы не разобьемся, то на этом все опасности кончатся, потому что на дне долины голос Губителя не должен быть громким. Надеюсь, его не заглушили полностью, а то мы не проснемся.