Между Явью и Навью - Владимир Орестов Страница 64

– Я – посланник Света! Да будет мой глас громом для прячущихся во Тьме. Да будет мой меч разящим для тех, кто живет во Тьме. Да будет каждый удар мой решающим в споре Света и Тьмы, и нет числа нежити, которую я погубил и еще погублю! Не мы боимся Тьмы – она боится нас! Так было и будет всегда!

Теперь все, что нужно для доброго дела, у него есть: мечи, медальон и его многоопытные руки. Он чувствует, как теплый, задушливый для нежити свет наполняет его. Он – воин Света. Здесь и сейчас он один, только это ничего не меняет. Он, человек ратной стали, никогда не просил и не желал ничего за свою службу людям – добрый труд, тот, который он умеет делать как немногие, уже сам по себе награда. Если ему и суждено пасть сегодня – он падет так, чтобы все запомнили.

Нежить срывается с мест, как только он делает шаг к ним. Ведьмы с воплями жмутся в угол, за спины упырей и чертей.

– Порвите его! – ревет кто-то.

В зал вступают стонущие, поломанные тени – мертвяки идут на зов своих хозяев. Иные – свежие, со щитами и иззубренным оружием, от иных – ломтями отваливается гнилое мясо.

– Подневольными прикрылись? – усмехается Лис.

Его родной меч живой змеей оборачивается вокруг запястья и вновь возвращается в ладонь. Он больше не боится, ярая горячая мощь переполняет его светом, а ненависть и страх в глазах нежити лишь добавляют сил.

– Я освобожу вас от Тьмы! – Он бросается на мертвяков.

Мечи в руках радостно поют, а мертвецы падают один за другим, корчась и отплевываясь черной кровью.

– Освобожден! – кричит Лис, разваливая очередной череп. – И ты! И ты! И ты!

Перед ним первый упырь – небольшого роста, со щитом и мечом. Лис, налетев, валит его с ног. Тот пытается закрыться, но десятник, свирепо скалясь, разрубает подставленный щит вместе с нежитью за ним. С шипением к нему кидается огромный черный кот, целя когтями в глаза, – Лис отрубает ему обе лапы.

Их много здесь собралось – пусть так, это ничего не значит: пока он, честный труженик ратного ремесла, может делать свое дело – он будет трудиться. Сеять ужас в их клятых рядах, убивать и повергать, отбрасывая вспять, в их мрачные норы, темные углы и седые предания, откуда все это и повылезло, осмелев.

– Достаточно!

Мертвяки так же бесстрастно отступили во тьму.

– Ну зачем? – Лис тряхнул мечами, разбрызгивая черную кровь с них на груду изрубленных трупов. – Я только начал входить во вкус.

Бывший друг торжественно хлопает в ладоши:

– Герой!

– Чернобогу по жопе похлопай, предатель. Выходи сам, испробуем, как недавно? Уж я тебя пощекочу как следует.

– Клятые времена, – разочарованно покачал головой Ратмир, поднимаясь из-за стола. – Если хочешь, чтобы все было сделано хорошо, – делай сам.

Резким движением он сбросил корзно с плеч. В его протянутые руки нежить вложила кривые мечи.

– Ну что – опять дело за стариками? – Он взмахнул клинками, пробуя кисть. – Позор, да и только.

– Никакой пощады! – предупредил Лис, изготавливаясь к бою. – Не страшно умирать так-то? Без покаяния и прощения?

– Что ж… когда-то ты меня одолевал – помню. Да только с того времени я побывал за Кромкой, Лис. А там время совсем по-другому течет, если Хозяин пожелает. То, что ты помнишь, – для меня было века назад. С тех пор я сильно поднаторел в поединках, старый друг.

Северянин говорил правду: он и раньше был быстр как буря, но сейчас, черт его дери, – это была молния! Стремительной атакой Ратмир едва не уложил Лиса на месте. Спасла только многолетняя закалка – он пропустил свистящую смерть в каких-то двух волосках, барсом отпрыгнув в сторону, заплясал вокруг, уворачиваясь от очередной порции молний, в жалких попытках достать на противоударе стремительного противника. И вновь чуть не погиб – кривые мечи размывались в воздухе вместе со своим хозяином: он, как призрак в мерцании стали, только что атаковал спереди, а потом вдруг оказался за спиной – и только глумливое желание унизить не дало мгновенной победы. Скрестил мечи на загривке десятника, чтобы отрезать голову туровцу как ножницами, но тот успел подбить клинки мечом вверх.

Сталь лязгнула, рассыпая искры. Мечи стонали как живые, клятый враг был неуловим. Каждый из его ударов рождал новый, еще более коварный и опасный. Лис вспотел, чувствуя, что за это короткое время уже устал и начал терять темп. Клятый двужильный предатель же, казалось, не знал устали вовсе. Один из клинков, просвистев у лица, срезал ус, ярость бешеной волной ударила в голову, но мгновенно потухла: еще не хватало дурной атаки! Дурака изрубят в капусту! Стиснув зубы, он прогнал все лишние мысли.

Красив поединок. Особенно красив, когда противники достойны друг друга. Стальные ураганы сшибались, кружили друг подле друга, расходились, но лишь для того, чтобы набрать скорость перед новой атакой.

Лисослав изнывал: руки немели, начиная подрагивать, каждый отбитый удар отдавался от плеча в грудь и спину, где уже подозрительно похрустывало, а один из мечей, тот, что принадлежал пойманному нежитью воину, опасно выщербился и мог сломаться в любой момент. Вражий клинок дважды доставал его, и боярин чувствовал, как с теплыми струями, стекающими по телу, все быстрее вытекают и силы.

Амулет в попытках помочь своему хозяину плясал как сумасшедший, испускал холодное голубоватое сияние, подрагивая, – нежить, воодушевившись, немало хохотала над этим, глядя, как изнемогает воин Света, а с ними хохотали их клятые боги, следя глазами своих детей за поединком. Клятая Тьма за порогом ревела «ар-ра-ра-а-ах!», приветствуя своего воина и одаривая презрением его противника.

Десятник смотрел в глаза своей гибели. Северянин, рыкнув, прыгнул на Лисослава вновь, мечи подняли стальной вихрь, собственные мечи десятника закружились, рисуя в рвущемся от ударов воздухе полукружия, сбивая в стороны чужие. Кошмарный, мерцающий мечами призрак кружил вокруг него, пытаясь нащупать брешь в обороне. Вновь молниеносный прыжок на десятника: удар не рубящий, а колющий, нацеленный в горло Лисославу. Такой невозможно отбить, он наносится всем весом – боярин стремительно отпрыгнул, тут же сбив в сторону росчерк стали, нацеленный на то, чтобы лишить его ног. Ратмир не давал ни мгновения продыху.

Усталый Лис промедлил, и чужой клинок ожег его тело в плечо, а его меч настиг Ратшу в левую руку. Умышленно подставился – он увидел единственную возможность. Велик воин, способный пойти на такое, но многажды велик тот, кто ловушку увидит, – новгородец не увидел. Не желая убивать сразу, он