Линейцы - Андрей Олегович Белянин Страница 64

— Полная и безоговорочная победа, — торжественным шёпотом объявил калужанин. — Нападение отбито, противник понёс существенные потери и бежал с поля боя! Отметим это дело?

— Если наша хозяйка не против? — вежливо уточнил первокурсник.

Девушка кротко вздохнула, но принесла со столика вино и три рога в медной оправе.

— Предлагаю за победу, за нас, линейцев, за присутствующих здесь дам, за мудрость деда Ерошки, за… А пусть лучше кунак мой скажет, всё-таки он из Владикавказа, хорошие тосты знает.

Господин Кочесоков на минуточку задумался, выбирая из всего слышанного с детства многообразия устного народного творчества что-то максимально подходящее, пристойное и по теме, так чтобы всем понравилось и все были довольны. Остановился вот на этом:

— В одном ауле жил праведный мулла. Он всегда молился, не пил вина, но очень переживал, что люди вокруг него не такие праведные. Однажды он устал от этого и решил покончить с этой жизнью. Накинул петлю на шею, а мимо шёл казак. Видит через забор, что человек вешаться собирается. «Зачем себя жизни лишаешь, это же грех великий!» — «Я праведный мулла, всегда молился, никогда не пил вина, но жизнь тяжела, а люди несовершенны. Не могу среди них жить. Хоть и страшно умереть, но возьму грех на душу!» — «Ну, так хоть выпей для храбрости, всё легче будет». Достал казак водку. Выпили они с муллой. Познакомились. Ещё выпили. Поговорили. Опять выпили. Зауважали друг друга. Понял вдруг мулла, что и жизнь хороша, и мир неплох, и люди ничего… Так выпьем же все вместе за то, чтобы Аллах всегда вовремя присылал к нам друга с водкой!

Все трое тихо чокнулись, чтоб не будить деда, и выпили, хотя подпоручик всё равно бурчал, что тост слишком длинный, нудный и вообще он чуть не уснул, пока слушал. Вино оказалось достаточно хорошим, а рог только кажется большим — на самом деле в него умещается не так много. Так что, в принципе, можно было бы и повторить. Том более что сзади раздались неуверенные шаги.

— Шледуюсий тост жа моё здорофье! Кунаки, я ш такой дефушкой целофался, ва-а-ах! До сих пор ноги разезшаютца, да-а…

* * *

На борту крейсера царила непривычная тишина. Фактически все просто попрятались по своим отсекам и каютам, не рискуя высовывать нос. Как ни странно, но не гнев бваны был этому причиной. Или, что вернее, не только он. Верховного, разумеется, боялись, однако команда отдавала себе отчёт в том, что если кого и коснётся наказание за реальную или мнимую провинность, то пострадают двое, трое, даже четверо. Не больше. И уж никак не те, от кого напрямую зависело безопасное передвижение «Нергала» в бесконечном космосе.

Пугало другое. По всему кораблю гуляли странные, жуткие, и оттого весьма противоречивые слухи. Механики шептались с навигаторами, а те выдавали тайны стюардов, которые отлично знали, что видели стражи, посменно набиравшиеся из отряда боевиков экспедиционного корпуса, специально подготовленных к длительному несению службы на различных планетах. Так вот, все говорили об одном: среди туземцев появились опасные чужаки.

Один походил на местного, с ближайших гор. Второй являл собой скорее северный типаж, но и такие здесь изредка встречались. Просто раньше они не представляли особых проблем. Суеверные горцы боялись тайн, а суровых, голубоглазых северян до этих пор было слишком мало, чтобы всерьёз обращать на них внимание.

Но эти двое объединились, они ничего не боялись, их не пугали джинны, чёрные абреки и соколы. Им словно было известно нечто большее, чем всем остальным людям. Инопланетная техника не вызывала у них благоговейного трепета, а авторитет богов со звёзд не мог остановить — эти странные туземцы словно считали себя равными им!

И наверное, именно это было самым необъяснимым. Ведь в конце концов кто угодно привыкает к страху, а любая привычка вырабатывает равнодушие. Трудно всерьёз бояться того, что отлично знаешь. Ведь если ты спокойно и чётко осознаёшь уровень опасности, то наверняка способен найти способ её обойти.

Гораздо хуже опасность новая, неведомая, непонятная, бессмысленная и абсурдная, от которой неизвестно чего ждать. Как вот эти двое, от чьих гулких шагов начинала вздрагивать сама Линия. Владыка понимал, что ситуация вышла из-под контроля.

— Сложные времена требуют непростых решений.

— Как прикажет Чёрный Эну…

* * *

…Утром все встали поздно. Первой Татьяна, она всегда вставала на полчаса раньше ребят. Потом уже Василий и Заурбек, а маленький кривоногий шайтан, принявший на грудь больше всех, раза эдак в три-четыре, вообще предпочёл дрыхнуть, завернувшись в ковёр, до самого обеда.

Ночную стражу нёс дед Ерошка: стоило молодёжи выпить в честь победы и отправиться на боковую, он тут же открыл глаза и до самого рассвета честно стоял у окна с винтовкой в руках. Вроде бы выше уже говорилось о том, что старики спят мало? Так вот, считается, что таким образом они пытаются продлить свои дни на этой земле, не тратя драгоценных часов на пустые сновидения. Правда или нет, пока не знаю. Состарюсь — напишу, ждите!

Пока оба студента совершали утреннее омовение у реки, включая все необходимые сопутствующие процедуры, внучка казака, оставшаяся в доме, расчёсывала длинные косы, попутно расписывая дедушке картины маслом:

— А офицерик-то наш, как разуму лишился, вперёд шагнул и давай на летающих джиннов в голос орать. Покуда они замешкались, он Ахметку-от пинком прямо к нам в саклю и запустил! Ровно котёнка шаловливого мне с рук на руки перекинул.

— От же догада, золотое сердце у его!

— Так-то оно так, да тока шайтанчик при мне вдруг разомлел, разлакомился, да и лобызаться полез! Я ж ему прикладом-то и того… мозги куды надо-от вправила…

— Ты-от полегче с союзничками, а? Рука у тебя, Танька, шибко тяжёлая, силой-от в отца пошла. Ну, а татарин наш мирной, он чегось?

— Черкес.

— Да-от знаю я, не занудствуй. Рассказывай!

— Татарин твой…

— С чего ж энто он вдруг мой-то стал?!

— Ну, деду-у-уль… Ой, всё! Сокола он побил. А через то дело и офицерик джинна летучего чьей-то черепушкой пустой огорчил лоб в лоб, да и весь Мёртвый аул на священный газават поднял. Как второго джинна затоптали, так двое уцелевшие сами умелись, аж тока под звёздами чем ни есть прожужало! От такой вот шикардос наши линейцы устроили! Огнище прям! А ты спал, э-эх…

— А я и спал, внученька, — благодушно ухмыльнулся старик, поглаживая заскорузлой ладонью замок ружья.

Татьяна