Осознание. Пятый пояс - Михаил Павлович Игнатов Страница 64

— Проверь, что там.

Впрочем, через мгновение это стало не очень нужно — раздался рёв:

— Эй! Здесь старший, который ищет троицу Бессердечной Суки?

Я окончательно вынырнул из мира жетона, опустил свиток, который всё это время зачем-то удерживал на уровне груди и сообщил, скорее своим сопровождающим, чем тому, кто орал снаружи:

— Здесь.

Сообщил и вновь ощутил, как лопаются в ухмылке едва поджившие губы. Это ведь то, о чём я думаю?

Глава 10

Предчувствия меня не обманули.

Несколько десятков вдохов и в хранилище, оттерев от дверей замешкавшегося стражника, вломился незнакомый мне идущий с гербом союза Железного кулака на халате. Плечистый, мрачный и небритый. Он вперил в меня взгляд карих, глубоко посаженных глаз, чуть дёрнул уголком рта, а через миг склонился в приветствии:

— Старший!

Следом за ним в хранилище стремительно ворвались и его подчинённые, да не одни, а волоча под руки всю троицу: Лаю, Мирака и Агиша.

Мрачный Кулак разогнулся, быстрым жестом обвёл всю закованную в кандалы троицу:

— Старший, я выполнил приказ своего главы. Это те, кого вы просили найти: Бессердечная Сука и два её подчинённых. Вверяю их в ваши руки и вашу волю, старший.

Не успело это громкое и внушительное заявление стихнуть, как мрачный и его люди исчезли. Так же шустро, как и появились.

Я вспомнил, что всё ещё сжимаю в руке свиток, разжал пальцы, смявшие шёлк, смотал его на основу, отвернулся от троицы и неспешно вернул свиток на полку, умостив его пусть и совершенно не туда, откуда взял, но точно в том же положении.

За эти мгновения напомнил себе: сейчас я ощущаюсь не так, как раньше, выгляжу не так, одет не так и даже голос у меня сейчас не тот, что был у Орзуфа. Просто потому, что я вдыхал воздух, насыщенный стихиями и силой и горло испытало на себе их дикую и необузданную моими змеями мощь.

Развернулся и так же неспешно и пристально оглядел всю троицу. Чуть оборванные и помятые. У Мирака пара ран. Похоже, он сильнее всех упрямился, когда их отыскали Кулаки. Каждый из них сейчас боялся, но умело скрывал свой страх, не позволяя ему вырваться и…

Лая, похоже, решила, что молчание не лучший способ выкрутиться из оков, она первой нарушила тишину, повисшую в хранилище техник. Начала с того же, с чего начали бы беседу девять из десяти идущих — согнула спину, подняла перед собой руки, звякнув цепями, и приложила кулак к ладони, одновременно опуская взгляд.

Голос её был ровен и ничуть не дрожал, не смотря на её положение:

— Старший. Я прошу прощения за дерзость, но не могли бы вы назвать причину, по которой искали нас? Боюсь, что мы впервые встречаемся с этим старшим. Если мы случайно обидели этого старшего, то готовы принести извинения и искупить свою вину перед этим старшим.

Так она и застыла, глядя в пол и ожидая моего ответа. Ни единой мысли я не слышал. Да и вряд ли кандалы на руках этой троицы лишь для вида.

Помедлив, я негромко произнёс:

— Раз уж те, кто привёл вас ко мне, не позаботились о том, чтобы сообщить вам причину, то сделаю это сам. Мне несложно.

Снаружи снова грохнуло, заставив Мирака дёрнуться, но вот Лая, Лая осталась недвижима, словно статуя.

Поглядим, сумеет ли она остаться такой же невозмутимой после моих слов.

— Я гость в этом городе, — начал я неспешно и негромко. — Я был знаком с местным алхимиком Пиатрием, — теперь шевельнул уголком рта Агиш, и я тут же перевёл взгляд на него и с расстановкой продолжил, — и считал его своим благодетелем. Нефрит души моего благодетеля треснул, и я появился в этом городе, чтобы выяснить его судьбу.

У Мирака появились бисеринки пота над верхней губой. Я, не скрываясь, пристально уставился на него, растянул горящие от боли губы в подобие улыбки и принялся рассказывать дальше:

— Выяснилось, что мой благодетель оказался за стенами города в одиночку из-за козней одного из Ян — так называемого Нулара. Нулар получил своё наказание и мёртв.

Мирак, успевший за то время, что я не видел, осунуться и обрасти неприятного вида щетиной, не выдержал и затараторил, захлёбываясь в словах:

— Рад, что месть старшего так быстро свершилась, мы и сами были пойманы людьми Нулара и оказались в той же заднице, что и Пиатрий…

Лая стремительно разогнулась, ожгла Мирака злым взглядом, от которого он подавился словами, с трудом выдавил из себя:

— С-спасибо, старший, за… за…

Лая развернулась и, наконец, открыла рот, закончив фразу за Мирака и словно невзначай сдвинувшись при этом так, что закрыла его от меня. Как будто это мешало моему восприятию Предводителя видеть, как он начал потеть ещё сильней.

— Спасибо за восстановление справедливости, старший.

Зря она так. Использованное ею слово ужалило точно в сердце. Теперь меня скрутила не боль от лечилки Властелина Духа, а злость и ярость.

И видимо, не только скрутили, но и выплеснулись наружу, потому как Лая-то осталась на месте, а вот оба её подчинённых сделали пусть и крохотный, но шаг назад.

— Справедливость… — прошипел я, оглядывая всех троих.

Справился с собой, задавил злобу, отнял руку от груди, с удивлением оглядел её. Может, это всё же была боль от лечилки? С каких пор злость заставляет меня хвататься за сердце? Неважно.

— Я знаю, что вас изначально было пятеро. Пятый, Властелин Духа Аранви и рассказал мне всё, что произошло с вами после похищения. Но его рассказ оканчивается на том моменте, где он, Властелин Браут и Предводитель Воинов Орзуф остались сражаться с големами, чтобы дать время уйти остальным идущим.

Я замолчал. Лая продолжала стоять, не изменившись в лице ни единой чёрточкой. Мирак тоже держал себя в руках, пусть по-прежнему потел, а вот у Агиша начал дёргаться глаз.

— Вы трое стоите передо мной, почти целыми, а главное, живыми, а вот тело моего благодетеля Пиатрия Властелин Аранви отыскал на половине пути из зоны запрета техник. И мне бы хотелось знать, как так вышло, что вы живы, а он нет.

Лая шевельнулась, привлекая к себе моё внимание:

— Старший, позвольте ответить мне. Старший, мы все были в тяжёлом положении — над головой нависал шар Бедствия, сзади догоняли