Шимун Врочек - Питер Страница 65

Написал на листке: «М. засуетился», показал Уберу. Скинхед хмыкнул.

— Итак, генерал. Поговорим?

— Что ты хочешь, Иван?

— Мне нужны ответы. В прошлый раз я так и не получил четкого ответа. И хотел бы, если вы не против, генерал, получить его сейчас.

— Спрашивай. С удовольствием отвечу на любой твой вопрос. Тянет время, понял Иван. Впрочем, мы это предвидели.

— Я хочу знать — зачем всё это было? Эта кража, это убийство? Эта война?

Генерал помолчал.

— Как мне тебя убедить, Иван? — произнес он наконец. — Что бы я сейчас ни сказал, ты мне, скорее всего, не поверишь. Но знай: я сделал то, что считаю необходимым. От человечества и так осталось слишком мало, чтобы позволить ему разбегаться по отдельным углам. Да, мои методы не слишком благородны. Да, ты прав — кража, убийство, война. Но я не могу позволить никому — ни бордюрщикам, ни Василеостровской, ни кому-либо ещё — отсиживаться в своем углу, пока остальные рвутся изо всех сил к будущему. Мы должны быть заодно, понимаешь?

— Сила — в единстве, да? — съязвил Иван. — Или какой-нибудь новый лозунг, которого я ещё не знаю, генерал?

Тяжёлый вздох.

— Ты не знаешь главного, Иван. Мы стоим на пороге большой войны.

Иван усмехнулся.

— Даже так?

— Именно так. Что ты знаешь… про Веган?

…Вспышка. Белёсые волоски на шее доктора. Падающее тело. Бум.

Иван моргнул, повернулся, чтобы остальные не видели его лица.

— Достаточно.

— Ничего-то ты не знаешь. У меня есть достоверные сведения, что империя Веган готовится к вторжению на незанятую ими территорию метро. Beганцам нужно жизненное пространство. И не только это…

— Так вы стали борцом за свободу, генерал? Как интересно.

— Молчи и слушай. Сейчас я доверяю тебе то, что знают только несколько человек. В метро готовится новый передел сфер влияния. Веганцы — не люди. Хотя и выглядят как мы. Так что это будет не борьба за независимость. Это будет борьба за выживание человечества. Времени у нас осталось мало. Может быть, год. Может, пара месяцев. Может, даже меньше. Не знаю. Потом начнется ад. Нас, людей, загонят в резервации и пустят на удобрения. Ты этого хочешь?

Иван помолчал. Это выглядело бы убедительно, если бы не одно «но».

— Проблема в том, генерал, что я достаточно близко общался с веганцами. И могу сказать точно — они люди. Хотя и странные, и жрут только растения. И пленных на удобрения пускают. Всё это вполне по-человечески… вспомнить хотя бы Восстание. Да, генерал?

Тяжёлый вздох.

— Не веришь. Приходи, и я покажу тебе результаты вскрытия трупов веганцев. Ты поймешь, о чём я говорю. Они — не люди, Иван. Поверь. Не знаю, когда это началось, но сейчас они больше растения, чем…

Иван прервал эту речь:

— Что вы пытаетесь мне сказать, генерал? Старое доброе: цель оправдывает средства?

Пауза.

— Да, — сказал Мемов. — Так и есть. Оправдывает. Если это великая цель. Если речь идёт о выживании человечества.

Уберфюрер отчаянно замахал — быстрее, быстрее, время вышло. Иван кивнул, сейчас иду.

— Пора прощаться, генерал. Мне нужно идти.

— Подожди! — крикнул генерал. — Ты не дослушал! Я знаю, что я перед тобой виноват. Не убивай Орлова! Не делай этого, пожалуйста! Я тебя прошу — не…

Иван положил трубку. Убер посмотрел на него, глазами показал «Всё будет хорошо», вскинул автомат к плечу и выскользнул в дверь.

Иван посмотрел на связанного начальника адмиралтейской СБ.

Поднял пистолет. Взвел большим пальцем курок…

…Мелькает, мелькает. Падают люди. Грохот выстрелов оглушает.

Как там сказал генерал?

«Они больше растения, чем…» Чем люди?

Иван прицелился в висок Орлова.

Зло должно быть наказано.

Верно?

Звук выстрела.

Сазонов с Гладышем переглянулись, мягко двинулись с двух сторон, обходя вход в кабинет начальника СБ.

«Держи партнера затылком», вспомнил Сазонов наставление Ивана. Усмехнулся. Они с Гладышем до сих пор действовали как единый организм. Дверь была приоткрыта. Сазонов заглянул.

Глухой вой. По комнате каталось нечто, обмотанное скотчем.

Сазонов плавно вошел, держа револьвер в руке.

И увидел. Белое лицо Орлова, бешено вращающиеся глаза. Кровью залит пол. Сазонов сунул револьвер в кобуру. Наклонился, с силой оторвал край скотча с лица начальника СБ и отшатнулся. Орлов выплюнул тряпку и заорал. Так, что у диггера зазвенело в ушах. Звук отражался в тесном помещении, прессовался в единое давящее нечто.

— А-а-а! — кричал Орлов. — Колено! Мое колено! А-а!

Почему Иван не убил его? Сазонов поднял пистолет Орлова, лежащий на столе. Сколько вопросов возникает. Почему оставил в живых? Что бы я сделал на месте Ивана? Довёл начатое до конца. Сазонов улыбнулся. Конечно, именно так Ивану и следует поступить. Это было бы… логично.

Орлов продолжал орать.

Сазонов взвел курок «беретты».

Потом наклонился и тщательно заклеил пластырь обратно. Тишина. Ну, относительная… Орлов глухо мычал. Глаза начальника СБ были вытаращены.

Сазонов взял пистолет и отодвинулся подальше, чтобы не забрызгать плащ. Поднял пистолет, прицелился и нажал на спуск. Бах! Кисть дёрнуло. Шмяк. Кровь растекалась из-под лысины… Сазонов присел на стул и бросил пистолет на столешницу.

— Хватит, — сказал он. — Хватит орать. Что ты как девчонка.

Столкнувшись лбами, над молоком не плачут.

Они вышли из кабинета Орлова, находившегося у самого торца платформы. Надпись на двери «В2-ПИА», когда-то, Иван слышал, в таких комнатах хранились инструменты уборщиц. А сейчас там устраивали комнаты для самых важных персон. Как изменчив мир, ты посмотри.

Иван огляделся.

Светлый мрамор, высокий потолок. Всё-таки, подумал Иван, Невский едва ли не самая любимая у меня станция. Но пора двигаться.

Всё-таки слова Мемова меня зацепили. Иван даже на миг остановился.

Что, если генерал не врал — и веганцы действительно готовятся к большой войне?

Тогда мы в глубоком… кризисе.

Они прошли через платформу, проталкиваясь через народ. В этот раз никакой маскировки. Действуем открыто и нагло. Вдруг диггер понял, что Уберфюрер отстал. Он повернулся — скинхед застыл, глядя в сторону перехода на Гостинку. Иван прищурился — нет, никого знакомого не вижу.

— Убер? — окликнул его Иван. Скинхед стоял напряженный, лицо было жестким.

— Убер!

Наконец тот с трудом, словно шея заржавела, повернул к Ивану голову. В голубых глазах плавилась холодная ярость. Как дымящийся на воздухе сухой лед. Иван даже отшатнулся. Ничего себе.

— Что случилось?

Лицо скинхеда слегка расслабилось, он даже улыбнулся. Снял с плеча и протянул Ивану автомат.

— Ты иди, — сказал скинхед.

Иван поднял брови. По плану они должны были уходить по туннелям до Сенной вместе. Этим же маршрутом уже ушли профессор и Кузнецов. Кого Убер там увидел? Не понимаю.

— Иди, — сказал Уберфюрер. — Я догоню.

Уберфюрер спрыгнул на бетон, спружинил ногами. Выпрямился.

— Привет, Рамиль. Помнишь меня?

Телохранитель царя Ахмета поднял голову. Усмехнулся. Узнал. Оттолкнул за спину Ахметзянова, тот попытался возмутиться, но Рамиль покачал головой. Не сейчас.

Телохранитель шагнул вперёд — мягко, хищно.

— Он вне нашей разборки, — сказал Рамиль.

— Он вне нашей разборки, — согласился Убер, расставляя руки и тряся кистью с ножом. Разогревает мышцы. Голый по пояс, в синяках и шрамах, скинхед выглядел совершенно отмороженным ублюдком. На плече серп и молот в окружении венка. Советская машина смерти во всей красе.

Ахмет Второй отбежал и остановился, его чёрная кожаная куртка блестела в темноте. И глаза блестели. Он помедлил…

— Иди, — не глядя, приказал Рамиль. Ахмет побежал. Телохранитель снял пиджак, аккуратно повесил его на выступ арматурины. Закатал рукава — обнажились заросшие тёмным волосом предплечья — и достал нож.

Убер поиграл с клинком, перекидывая его с костяшки на костяшку, перехватил несколько раз пальцами. Выпрямился. Кивнул бордюрщику.

— Готов?

Рамиль кивнул.

— Поехали.

— Ты, сука, — сказал Уберфюрер, накручивая себя. — Ты, мля, не понял, с кем связался! Ты со скинами связался! Понял?!

— Какой туннель? — спросил Гладыш сипло, севшим голосом. Прокашлялся, отхаркнул комок. Выглядел диггер погано, не лучше гнильщика. — Тьфу, зараза. Мне левый или правый?

Сазонов огляделся.

— Левый, — сказал он.

— Уверен?

— Левый… — автоматически повторил Сазонов, и тут до него дошло: — Хамишь, что ли?

— Ась?

Это что это он себе позволяет? Сазонов выпрямил спину.

— Гладыш, ты оборзел? — спросил он тихо и внятно. Любой бунт лучше усмирять на месте. — Или мне тебе по роже съездить?