Юрий Корчевский - Пушкарь Страница 65

Пригодились мои самодельные подобия патронов из скрученной бумаги, в которой уже лежали отмеренный порох и пуля. Мне оставалось только шомполом туго забить и подсыпать на полку свежего пороха. Снова выскочил на палубу, бой еще продолжался, но с явным нашим перевесом. На разбойничьем судне какой-то тип, в синей рубашке, пытался обрубить веревки, предвидя уже неизбежный конец. Я прицелился и выстрелил в голову, получив страшный удар свинцовой пулей с такого расстояния, голова просто раскололась. Я снова перезарядил винторез. Схватка затихала, на чужом судне никакого движения видно не было. Я огляделся вокруг. Недалеко от нас быстро приближалась к месту схватки лодка преследователей, что шла за нами от самой Рязани. На лодке стоял парус и быстро работали две пары весел. Видно, ребятки спешили, чтобы успеть к дележу добычи. Теперь уже не опоздаете. Я поймал на мушку переднего гребца и спустил курок. Было видно, как удар тяжелой пули в спину опрокинул его лицом вперед. Не мешкая, я стал перезаряжать штуцер. Шум схватки сзади затих. Лодочка тем временем завиляла, там спустили парус, пытаясь разглядеть, что же происходит на наших судах. Вот и ладненько, парус спустили, видимость улучшилась, стала видна вся лодка. Я прицелился в рулевого, по всей видимости, он был главный, и выстрелил прямо в сердце. Разбойник упал спиной в воду. Видя такой оборот, третий оставшийся в живых попытался на веслах развернуть лодку. Однако для одного она оказалась тяжеловата и получалось это не очень ловко и быстро, как раз мне хватило времени перезарядиться. Я крикнул:

– Плыви сюда, оставлю в живых.

Но глупец только быстрее заработал веслами. Ну что же, посмотрим, кто быстрее – он или пуля. Остановив прицел на плече, я нажал на курок. Было видно, как пуля вырвала здоровый клок одежды на правом плече, это место обильно окрасилось кровью. Весла без движения свисали в воду, но лодку течением все равно уносило от нас. Я обернулся. Бой был закончен, добивали раненых разбойников:

– Истома, кто еще имеет силы вплавь догнать лодку и хотя бы причалить к берегу, нам нужен пленный, причем живой!

Истома пожал плечами. Вид у всех был потрепанный, тела в брызгах крови – то ли своей, то ли чужой. Вперед вышел молодой паренек из судовой команды:

– Позволь, барин, я попробую.

Скинул кольчугу и сапоги, взял в рот нож и бросился в воду. Я с заряженным штуцером следил, как будут развиваться события, готовый вмешаться в любой момент. Истома отдал распоряжение осмотреть чужое судно и сбросить с него якорь, так как нас понемногу сносило. Несколько матросов и моих холопов, держа оружие наготове, перебрались на разбойничью ладью, сняв с убитых оружие, их выкинули за борт. Не может заслуживать разбойник, посягающий на чужие жизни и добро, христианского погребения. Кроме оружия и небольшой горсти серебряных монет, на судне ничего не оказалось. Тем временем парень из команды вплавь догнал лодку, которую тихо несло по течению вниз, гребец лежал в лодке, весла бессильно чертили воду. Вот он забрался в лодку, наклонился над раненым, помахал нам рукой и сел за весла. Лодка развернулась и стала приближаться. Мы поймали брошенный нам конец, спустили веревку и, обвязав раненого разбойника, втянули его на ушкуй. Как я и думал, правое плечо раздроблено, было приличное кровотечение. Чтобы тать не умер раньше времени, я его перебинтовал и влил ему в рот глоток спиртовой настойки. Через какое-то время щеки его порозовели, дыхание сделалось ровнее. Обступившие матросы плеснули на него ведро воды. Раненый вздрогнул и открыл глаза. Я обратился к обступившим меня людям:

– Кто-нибудь знает его?

Нет, никто не знал. Мутные глаза раненого стали проясняться.

– Ты меня слышишь?

– Да, – тихо прошептал в ответ.

– Чьи люди напали на нас?

– Пахома.

– Чей он человек, кто вас послал?

– Из Рязани, – дальше речь его стала неразборчивой, и раненый потерял сознание.

Большой ясности допрос не внес, но хоть стало понятно, откуда исходила угроза. Стало быть, нападение не случайное, нас именно стерегли и в удобный момент попытались ограбить. Кабы не тюфяк да мушкеты, лежать бы нам всем на дне.

– Так, прибраться на палубах, смыть кровь, убрать все следы побоища. Истома, оставь на разбойничьей ладье пару человек для охраны, причаль ладью к берегу, пусть ждут нас. После приборки идем вниз, надо женщин забирать.

Передохнувшая команда кинулась прибираться, пока кровь не запеклась, смывая ее водой из ведер. Я взялся заряжать тюфяк, пистолеты и ружья. Оружие надо держать заряженным. Не хотелось думать, что кто-то еще попытается напасть, но береженого Бог бережет, небереженого караул стережет, как в поговорке.

Через час приборка закончилась, мы причалили к берегу, привязали разбойничью ладью, развели костер и покушали. После сечи у всех проснулся аппетит.

После еды все без исключения рыли могилы, и мы похоронили четырех своих убитых. Конечно, священника для отпевания не было, но Сидор прочитал молитву, по всей видимости, старому воину приходилось делать это не раз.

Совершив печальный обряд, погрузились на ушкуй и пошли вниз по реке, парус туго натянулся на ветру, ушкуй ходко бежал посередине реки. Вот Истома закрутил головой, явно выискивая место, где причалить. Я подошел к нему.

– Где-то недалеко уж, присматриваюсь, где приставать будем.

Место старой нашей стоянки узнали почти одновременно, хотя дело происходило ночью. Причалили. Я взял с собой Сидора и двух людей с корабля. Вооружившись мушкетами и взяв сабли, пошли искать женщин. Большого труда это не составляло, женщины ломились через кусты, оставляя за собой вытоптанную траву и сломленные ветки. Дошли до леса, от опушки стали окликать своих. Навстречу вышел один из моих людей, оставшихся на охрану, радостно кинулся навстречу:

– Слава богу, живы! Мы уж тут истомились в неизвестности. Ну что там, было нападение?

– Было, отбили удачно, правда, четверых потеряли. А как тут у вас?

– Нормально, женщины отдыхают.

– Ну, веди.

Мы вышли на небольшую поляну. На хруст валежника выскочил второй охранник, но, увидев нас, успокоился. Женщины кинулись навстречу, Настя бросилась на грудь и, обняв за шею, начала горячо целовать, Мишенька вертелся рядом.

– Я так волновалась, любимый мой! Сердце прямо из груди выскакивало. Все ли целы?

– Четверых потеряли, пиратов побили всех, один только в плен попал.

– Ну, слава богу, мы тут все за вас молились, дошли, видно, наши молитвы до Бога.

– Хорошо, собирайтесь, пошли на судно, наверное, проголодались.

Нестройной толпою отправились на корабль. Довольные благополучным исходом женщины весело галдели, пытаясь у моих спутников выведать подробности нападения. Мои усталые попутчики лишь односложно отвечали. На судне бодрствовали лишь двое вахтенных, остальные крепко спали. Сказывалась передряга. С приходом женщин поднялась кутерьма, потухший было костер снова разгорелся. В лесу огня не разводили, питались скудно и всухомятку, теперь всем хотелось покушать горяченького. Обед прошел дружно и быстро. Тянуть с отплытием не стали, все засиделись, погрузившись, снова двинулись к Москве.