Лев Жаков - Во имя Зоны Страница 66

— Где мы? — выдохнул Цыган, выпрямляясь. Кровь еще стучала в висках, но в голове уже немного прояснилось, и он мог соображать. Он чувствовал опустошение — и вместе с тем решимость. Вспомнил, как генерал подавлял его волю — целенаправленно, безжалостно. Сегодня ночью все решится. Только перед решающей битвой надо — Цыган широко зевнул, едва не вывихнув челюсть, — как следует поспать.

Долг вытащил из-за ремня сложенную в несколько раз карту-двухсотку, вынул из кармана компас.

— До Припяти восемьсот метров, до базы генерала Протасова два километра по прямой, — сообщил Кузнецов.

— У тебя в башку джипиэс вделан, что ли? — усмехнулся Падла и закашлялся. Он отдышался, но еще сипел и часто сплевывал отходящую мокроту.

— А чего так далеко? — удивился Сержант. Долг изучил карту.

— Так и надо, — сказал он севшим от долгого бега голосом. — Если мы подойдем ближе, нас могут обнаружить.

Отряд остановился в леске на пригорке, где между высокими старыми березами росли молодые елочки. Кое-где стояли одинокие осины, последние желтые листья на ветках мелко дрожали. С трудом подняв голову, Ботаник осмотрелся мутными глазами.

— Уже можно спать? — слабо спросил он.

— Можно, — хмыкнул Цыган. — Прибежали. Лаборант уронил голову на руки и затих. Падла ухмыльнулся:

— Эк мальца разморило, а?

— Сначала надо осмотреться и выбрать подходящее место, — возразил Долг. — Кто готов пойти на разведку?

Цыган с Падлой переглянулись и рассмеялись. Неодобрительно покосившись на весельчаков, Сержант поднялся, отряхнул штаны от налипших сухих листьев.

— Чего гжете, кони? — сказал он, прищурившись. — Командиг-то прав. Не хватало еще, чтобы нас во сне пгигезал патгуль какой-нибудь.

Монолитовец скрестил руки на груди, повернулся к сталкерам спиной и начал внимательно осматривать окрестности. Солнце поднялось выше, осветило ельник, в котором остановился отряд, но почти сразу набежали облака, и все вокруг посерело, стало мрачным, как всегда в Зоне. Словно сама земля потемнела, воздух помутнел, видимость упала, тени от деревьев, протянувшиеся по земле, стали чернее и глубже — как будто Зону накрыли невидимым колпаком из толстого стекла.

— По мне, так здесь место вполне зае… подходит, короче, — обводя лесок рукой, заявил Падла. — Мы на горке, ельник молодой, густой, нас ни хрена не видно снаружи, чё еще надо? Долг колебался недолго.

— Хорошо, остаемся здесь, — скомандовал он. — Отряд, встать лагерем!

— Встали уже, встали, — проворчал Падла, усаживаясь по-турецки там, где стоял. — Еще бы пожрать… Цыган толкнул Ботаника:

— Вова, укройся, а то простудишься! Октябрь на дворе, земля холодная. Эй! — Он потряс лаборанта за плечо, тот не отзывался. Цыган толкнул Ботаника, переворачивая. Покрасневшие веки у парня были сомкнуты, в тонкую щель между ними виднелась полоска желтоватого белка, из приоткрытого рта вырывался тихий храп.

— Цыган, Кузнецов, запихните его в спальник, — приказал Долг и посмотрел на свои командирские часы с треснувшим стеклом. — Даю на сон восемь часов. Дежурим по трое. Кузнецов бессменно и двое сменами по два часа. Первыми мы с Цыганом, — (Рамир застонал сквозь зубы), — затем Сержант и Падла, потом я и Ботаник. Кузнецов со стороны Припяти, Цыган, ты со стороны базы, я со стороны Могильника. Всем соблюдать повышенную осторожность! Стрелять только в случае самой крайней необходимости. — Он подумал и добавил: — Нужник будет с южной стороны холма. Вопросы, предложения есть?

— Пожрать бы, — вздохнул Падла, снял со спины скрученный рулоном спальник, развернул его и расстелил под молодой елочкой. Сержант уже лежал, укрывшись с головой.

Ботаника растрясли и заставили влезть в спальный мешок. Цыган застегнул на нем молнию, оставив небольшую щель возле лица, отошел к Долгу. Монолитовец уже скрылся среди нежно-зеленых елочек на восточном склоне холма.

— Почему нас не преследуют? — спросил Рамир. Он перекинул через голову ремень «винтореза» и положил снайперку на свой спальник, «скар» перетянул со спины на грудь.

— Меня это тоже беспокоит. — Челюсть Долга задрожала: он мужественно сдерживал зевок. — Ни одной патрульной группы, ни одной вертушки… Сержант поднял голову, откинул с лица капюшон спального мешка.

— Это же Могильник, говогю вам, сюда так пгосто не сунешься, — сказал он недовольно. — Расходитесь по постам, пагни, дайте поспать.

— Не похоже на генерала, — покачал головой Цыган.

— Может, генегала вообще в лагеге нет, — предположил Сержант. — Или ггуппа исследования еще не закончила осматгивать место, или пгосто генегалу не доложили о гезультатах осмотга. Куча вагиантов, пагни, так что не пагьтесь и дайте уже заснуть, мать вашу!

Сталкеры разошлись. Цыган удалился от лагеря, если можно было так назвать троих спящих, на несколько метров и сел на склоне холма между пушистыми елочками. Стволом раздвинул колючие ветки и осмотрелся.

Базу генерала отсюда, конечно, видно не было. Прямо перед Цыганом расстилалось озеро тумана, из которого тут и там торчали вершины холмов, между ними маячили кроны деревьев — самые макушки. Цыган смог разобрать смутные тени, бродящие там, внизу. Он приложил «скар» к плечу, высматривая врага, однако быстро понял, что эти «тени» принадлежат не мутантам и не людям. Это туман искажал кусты и деревья, превращая привычные очертания в зловещие, угрожающие силуэты.

Цыган поставил «скар» на предохранитель, упер приклад в землю, положил на ствол ладони, а на них подбородок и задумался. Ветер слабо шевелил зеленые лапы елок перед лицом. Остался ли кто-нибудь в живых из пленных сталкеров? Почему нет погони? Генерал потерял два патруля и два вертолета. Зная его, Цыган не мог поверить, что Протасов не попытается наказать тех, кто в этом виновен. Может быть, он послал отряд к расщелине, к этой Лестнице-в-Ад, но военсталов перебили бюреры? Или еще один псевдогигант вылез из пещеры, которых там полно…

Чувствуя, что засыпает, Рамир потряс головой, вытащил из нагрудного кармана мятую пачку «Житан» и заглянул внутрь. Осталось только четыре сигареты, надо беречь. Он умел не курить в Зоне, например, во время ходки, когда не известно, насколько задержишься, но хотя бы одну сигарету в день ему надо было высмолить. Сейчас самое время — мозги прочистятся, он взбодрится. А потом не факт, что еще будет возможность покурить.

Цыган щелкнул зажигалкой, спрятал ее в карман штанов, глубоко затянулся. Под веками пекло — роговица от усталости пересыхала. Он плюнул на палец и помазал слюной один глаз, потом другой, стало легче. Где-то там, впереди, генерал режет очередного беднягу, вживляет ему артефакты вместо органов… Цыгана передернуло от этой мысли. Вот черт! Экая тишина в Зоне даже днем! Из-за этого в голову хрень всякая лезет.

Поднявшись, он прошелся по склону, разминая ноги. Докурил, кинул окурок, раздавил подошвой, затем поднял и спрятал в карман. Суеверие, конечно, но лучше лишний раз подстраховаться, чем потом неожиданно вляпаться в неприятности — Зона не любит тех, кто плохо к ней относится. А если учесть, что им предстоит… Какая теперь охрана вокруг базы Протасова? Какая защита, есть ли электроника? Как это все определить? Насколько близко получится подобраться? А если какие-нибудь камеры засекут их раньше, чем сталкеры поймут, что ведется наблюдение? Цыган надеялся, что Протасов не станет расставлять камеры и датчики в Могильнике — здесь все равно никто не ходит. Но все-таки…

От усталости и недосыпа в груди что-то предательски дрожало. Цыган споткнулся и понял, что спит на ходу, веки закрылись сами собой. Он тряхнул головой, яростно потер глаза. Черт возьми, они должны победить! Иначе просто быть не может. У них нет другого выхода. Они просто сделают это…

Или не сделают. Тогда генерал нашпигует их артефактами, как рождественскую колбасу салом — ее когда-то так вкусно делала Ма, — и превратит в болванчиков, безропотно приносящих ему эти самые артефакты с поля аномалий. Потом генерал засадит аномалиями всю Зону, чтобы артефактов было больше, больше… И все оставшиеся в живых сталкеры станут зомбособирателями, будут зарабатывать своими руками и жизнями для генерала Протасова бешеные бабки.

«Хрен тебе, — сердито подумал Цыган. — Я не отдам тебе нашу Зону!» От гнева он очнулся, зорко огляделся, прислушался. Но Зона, эта непостоянная злая красавица, спала — улегся ветер, верхушки деревьев, выступающие из тумана, замерли, солнце за облаками не двигалось, мрачное небо нависало над холмами, едва не цепляясь за макушки елок. Все застыло, словно в ожидании. «Скоро, скоро грянет буря», — пообещал генералу Цыган.

На разведку вышли засветло. Цыган понял, что волнуется: слишком многое зависело от результатов их вылазки. Тогда он глубоко вдохнул, медленно выдохнул и постарался сосредоточиться. Ноги увязали в густой жиже, почти ничего не было видно — но хуже всего было то, что плотно окутывающий сталкеров туман вел себя как живой. Словно бы поглаживал холодной ладонью по щеке или залезал мокрыми пальцами за шиворот, так что Рамир невольно вздрагивал каждый раз от легкого прикосновения. Постоянно слышался какой-то шелест, хотя ветра не было, это будто сам туман нашептывал что-то; казалось, прислушайся повнимательней — и поймешь. А еще как будто глаза отводил — разведгруппа постоянно сбивалась с направления. Долг часто смотрел на компас и возвращался на нужный азимут. Туман был такой густой, что все предметы за два шага уже растворялись в серой дымке и исчезали из виду. Невысокие, корявые, полумертвые деревья появлялись неожиданно, словно выскакивали, и Цыган дергался, наставляя ствол на очередную ольху или елочку.