Кристофер Раули - Черный корабль Страница 66

Чоузен понял, что он плывет по скоплению галактик, в котором скорее всего доминирует эллиптический монстр.

Из семенных слогов он узнал: здесь, в точке неустойчивого равновесия между мощными гравитационными полями, эллипса, засасывающего в себя сотни других галактик, черной дыры, деловито пожирающей звезды по несколько миллионов за час, и парой суперспиралей, вращающихся по орбите вокруг эллиптического гиганта, находится Гунгва — чрезвычайно важное для Аризелей тки Фенриллей место трансмиссий.

Здесь, между галактиками, силовые поля уравновешивали друг друга. Отсюда Повелители Одной из Четырех Стихий могли пикировать в огромный гравитационный колодец черной дыры, расположенной в центре эллипса. Задействовав его колоссальную энергию, Аризели тки Фенрилли преодолевали невообразимые расстояния, снова и снова выходя в своем познании необъятного мира за рамки сложившихся концепций. Место, куда попал Чоузен — первый из очагов великой Гунгвы, — было для них особенно важно.

Единственное, что защищало его сейчас, это дыхание велуша — одно из воплощений священного огня Пуруза. Он не мог слишком долго оставаться в вакууме. Через некоторое время, получив соответствующий импульс, Чоузен вернулся во вселенную, содержащую в себе Фенрилль. Его вел Наставник — он мысленно опекал Чоузена на протяжении всего процесса, точно так же, как заботливый родитель, уча ребенка плавать, всегда держится вблизи от него.

В межвременные периоды, когда четвертичный процесс временно приостанавливался, Чоузен — теперь просто Искатель — подкреплялся специальным желе, которое гнездо стряпало для своего божества. Проникнув с колоссальными трудностями в тайны человеческой биохимии, гнездо наконец подобрало, самую подходящую пищу — желе, напоминающее тот раствор, что давали молодым королевам, оставляющим гнездо. Приспособленная к пищеварительной системе гуманоидов смесь протеинов и микроэлементов была очень питательной и легко усваивалась. По вкусу она напоминала смесь фруктового сахара и молочной сыворотки. Его организм, слабый, истощенный голодом, жадно вбирал в себя питательные вещества. И вскоре ему стало намного лучше. Даже после фарамола он не чувствовал такого прилива сил. Пока он поглощал пищу, гнездо гудело от удовольствия. Вот то, чего оно так долго ждало, томясь в неведении. Гнездо понимало — оно участвует в событиях, по своему величию не сравнимых ни с чем.

И все это время поблизости находился вудвос. Он или сидел, вытянув свои гигантские ноги, или тихонько стоял возле дерева.

На второй день болячки начали заживать. На третий день Чоузен уже стоял на пороге трансмиссии и медитации. Задействовав свои новые возможности, он с нарастающей скоростью осваивал программу обучения, предложенную Аризелем. Чоузен не сомневался, что программу эту разработали для фейнов, потому что некоторым логическим фигурам сопутстствовали странные псевдовоспоминания явно нечеловеческого происхождения. Путем этих логических фигур с ним поддерживали контакт — в этом он был уверен, потому что процессы были слишком искусно увязаны между собой и спрессованы в такие бесконечно малые частицы, что явно не могли выполнять декоративную роль. Однако отклики, вызванные этими частицами в его сознании, были чисто сюрреалистического свойства. В первую очередь — страх перед высотой, которому сопутствовали смутные образы, почерпнутые из третичного процесса.

Можно ли отсюда заключить, что и фейны, и Аризели — продукты эволюции некой птицеподобной формы жизни?

Благодаря новым способностям, которые он получил в дар от хитинового гнезда, интеллектуальная мощь Чоузена резко возросла. Теперь он мгновенно схватывал суть проходящих через его мозг символов.

Последний зрительный образ отличался от всех остальных, как будто относился к гораздо более позднему периоду. Он запечатлел Разделителя-Ученика, сидящего у деревьев с энергетическим зарядом. Смеркалось, лес наполнился обычными в вечерние часы звуками. Нахри бродили повсюду, вспугивая стайки скипов, те шумно перебирались на несколько веток повыше. Разделитель-Ученик просидел там целый зон, время от времени его подкармливал какой-нибудь вудвос или фейн. В ту пору континенты уже срослись воедино, опасные астероиды, блуждающие по системе, были выброшены во внешнюю оболочку Бени, и его миссия подошла к концу. Вместе с миллионами себе подобных он обрел свободу.

Теперь он мог испробовать на себе выравнивающую медитацию, впервые использованную Великим Наставником Чаком 404040.

Его разум, войдя в силовой режим, разжег между деревьев огонь Пуруза. Начался процесс трансмиссии, в ход? которого Разделитель-Ученик подверг сдою субстанцию распаду, чтобы присоединиться к Аризелям тки Фенриллям в качестве существа, известного исключительно как Разделитель.

Чоузен открыл глаза. Будущее показалось ему предопределенным. К своему удивлению, он обнаружил Чи Линь Вей, сидящую на корточках возле него. Вудвоса не было видно, но Чоузен ощущал исходящую от него ярость и знал, что он где-то рядом.

— Так ты до сих пор жив, — бесстрастно произнесла Чи Линь Вей. За поясом у нее был револьвер.

— Да, похоже на то. А где ты была?

— Там, — она неопределенно махнула рукой. — Там ничего нет.

— Понятно.

— Я умираю от голода, — сказала она, — но не могу же я съесть своего Чжао — это было бы слишком. — Она потянулась за револьвером. — Придется мне съесть тебя.

Он активизировал свое сдерживающее поле, но неожиданно натолкнулся на странную отражающую волну. Ч и Линь Вей наступала на него, наводя револьвер, глубоко погруженная в состояние Мазы. Он рывком поднялся на ноги.

— Не нужно! Гнездо накормит тебя! Я уже получил от него типу!

Но все его доводы отскакивали от ее стеклянных глаз и отрешенного лица. Ствол револьвера медленно поднимался.

Он хотел увернуться, броситься прочь, но тут же с горечью подумал, что расстояние слишком мало, а Чи Линь Вей слишком искусно владеет оружием, чтобы промахнуться. Его силовое поле беспомощно скользило по поверхности ее сознания, а в каком-то метре от него маячило дуло револьвера. Она прицелилась.

И, тут рука вудвоса обхватила ее и подняла в воздух. Крик отчаяния взорвал вечернюю тишину. Она выстрелила вудвосу в плечо, чем лишь привела его в еще большее бешенство. Он тут же сожрал ее. Охваченный противоречивыми чувствами, Чоузен смотрел, как ритмично ходят огромные челюсти, — это продолжалось всего несколько мгновений, а потом вудвос проглотил ее.

Этой же ночью, в бархатной тьме, опустившейся на деревья, Чоузен прошел через четвертичный процесс. Он поднялся над землей на несколько дюймов.

«Подлинный мастер проделывает это упражнение ежедневно, но не следует им злоупотреблять, пытаясь вознестись на небо».

Он с легкостью восстановил в памяти этот символ. Когда Чоузен открыл свое ментальное пространство, чтобы вобрать в себя биологическую энергию огромных деревьев, он снова увидел путь, проложенный для него во вселенной.

Пришло время себя испытать. Его тело быстро заживало, хотя кожу до сих пор покрывали маленькие фурункулы. Четвертичный процесс дал ему все, что только возможно, но его разум, единственный в своем роде, непохожий теперь на разум человека, фейна или Аризеля, уже устремился дальше, вырываясь за пределы четвертичного процесса.

Логический символ направит его, деревья снабдят энергией для прохождения вибрационной дорожки. Ему дали проникнуть в метафизику Аризелей, существ, которые, подвергнувшись трансформации на планете Фенрилль, затем оставили ее и пустились в бесконечное странствие по вселенным.

Теперь он не свернет со своего пути — Разделитель придал побудительным импульсам характер постоянно действующего процесса. Чувствуя, как гудит энергия вокруг него, он подставил свое сознание под воздействие нарастающих импульсов. А потом с деревьев он переключился на огонь, и вибрационные дорожки открылись перед ним.

Заклинание, применяемое при трансмиссиях, возникло у него в мозгу. Логические фигуры набирали темп. И тут он совершил трансмиссию. Оттолкнувшись от биополя леса, как от огромного батута, он очутился в новой системе полярности. Логические фигуры увеличили крен относительно оси трехмерной вселенной, и он, затянутый в водоворот великой Гунгвы, скрылся в глубинах времени и пространства.

Его руки, выставленные вперед, были сложены крест-накрест, ладонями вверх — жест, свидетельствующий о принятии бинарности вселенной, его ноги безвольно повисли, но все его тело было защищено полем, которое создавалось дыханием нрабы велуша.

Он продолжал дышать — в замедленном ритме, так, как этого требовал в большинстве случаев четвертичный процесс. Но легкие его втягивали не воздух, а огонь Пурузы.

Огромные галактики пугали своим ярким светом. Вдоль спиралей искрились раскаленные синие супергиганты, словно драгоценные камни, разбросанные на фоне пыли и облаков. Импульсы Разделителя служили ему гравитационными ориентирами. Взгляд его был устремлен вниз, в бушующую сердцевину огромной эллиптической галактики, в те области, где мерцали скопления миллионов звезд. И еще дальше — в то пространство, где сгустки звездной пыли — отрыжки черной дыры с ее чудовищными энергетическими полями — образовывали огромные и недолговечные суперзвезды.