Дмитрий Казаков - Удар молнии Страница 67

Бронированная дверь в углу помещения приоткрылась с легким шипением. За ней меня ждала ведущая вниз лестница, потом еще одна дверь с хмурым охранником при ней.

В стенах длинного коридора, куда мы вступили на пару, гостеприимно торчали дула огнеметов. Заберись сюда опрометчивый вор, от него в мгновения остались бы несколько молекул хорошо прожаренного пепла.

Еще одна дверь, толстая, точно бутерброд для великана, сдвинулась в сторону совершенно бесшумно, и я оказался в узком и длинном зале, похожем на камеру хранения. Вместо стен тут были сплошь ячейки с ручками. Охранник остался у двери, а я пошел дальше, искать номер 2456810.

Никаких цифр на ячейках не было, и остановился я напротив той, сигнальная лампочка на которой горела не алым, как на всех остальных, а зеленым. Дернул за ручку и вытащил длинный и узкий ящик.

Внутри оказались два диска для записей. Я достал их и переложил в карман.

Ящик с грохотом встал на место, охранник все так же молча проводил меня до лестницы, дверь хранилища, зашипев, закрылась за спиной. Клерк бросил мимолетный взгляд и я оказался на улице.

Чтобы просмотреть диски, у меня был универсатор, а единственное, что требовалось – укромное место, где мне никто не помешает. Поразмыслив, я пришел к выводу, что окрестности лабиринта – идеальный вариант. Уж любопытных там стоило опасаться меньше всего.

Останки сгинувшей цивилизации встретили мое приближение равнодушно. Стены продолжали вспучиваться, торчащие из них сиреневые выступы, напоминающие слоновьи уши – трепетать, из глубин лабиринта доносился булькающий звук, точно там кто-то очень громко полоскал горло.

Не обращая на него внимания, я уселся прямо на землю и вытащил первый диск. Сердце гулко заколотилось, когда я вставил его в универсатор и нажал сенсор…

Следующие два часа я провел в полной неподвижности, только один раз вынул прочитанный диск и вставил новый. Когда запись окончилась, я ощущал себя так, словно в голову мне закачали литров десять кипятка, спина ныла от усталости, а пятая точка назойливо жаловалась, что неплохо бы освободить ее от нагрузки…

Но все это казалось ерундой.

Теперь я знал, в чем именно заключался проект "Молния", понимал, что лежащий в рюкзаке крошечный приборчик был в нем той самой китайской ракетой для фейерверков, из которой выросли первые, медлительные и неуклюжие космические корабли.

Понятное дело, что в технических деталях я разобраться не мог, но Фробениус записал на диски все, имеющее отношение к проекту, начиная от чертежей и заканчивая собственными комментариями и дневниковыми записями.

Не погибни он на Земекисе, через несколько лет была бы создана "Молния" большого размера. Установленная на космический корабль, она позволяла взять под контроль целую планету – точнее, мозги ее жителей. Появлялась возможность приказать им проснуться или погрузиться в сон, превратить в марионеток, без сомнений исполняющих приказы…

Мне еще повезло, что я попал под "выстрел" несовершенной модели, да и тот, кто нажимал сенсор, не умел как следует пользоваться тем, что попало к нему в лапы.

На первый взгляд, профессор придумал идеальное оружие – бескровное, не создающее излишних разрушений.

Но совершенно бесполезное в условиях войны с приблизительно равным по силам противником. Большинство кораблей при таком противостоянии гибнет в глубоком космосе и вывести "Молнию" на боевую позицию удастся только тогда, когда вся планетарная оборона подавлена.

А в этом случае поверхность планеты превращается в пейзаж из кратеров и вся "гуманность" применения нового оружия сводится на нет.

Выходит, что "Молнию" выгодно использовать против тех, кто не может защищаться – аборигенов слаборазвитых планет, жителей восставших колоний или провинций метрополии…

Еще несколько месяцев назад подобная идея не показалась бы мне плохой. Но за это время я пережил и ощутил многое, недоступное агенту БСИ, а сейчас с ужасом представил, что может сделать усовершенствованная "Молния" с теми же шоссами. Ведь кто-то может захотеть превратить этих странных существ в людей и добьется лишь того, что получит плохую карикатуру на уроженцев Земли…

И только от меня зависело, останется это оружие лишь идеей или будет воплощено Федерацией в жизнь. Долг во весь голос вопил, что записи и образец должны быть доставлены начальству, но куда более тихий голос совести, который я начал слышать совсем недавно, настойчиво возражал.

Я чувствовал, что меня раздирает надвое. Хотелось швырнуть все в океан или в центр развалин и забыть, но поступить так я не мог. Рано или поздно выкинутое найдут, как чудовищное кольцо из древней книги.

И тень "Молнии" восстанет из праха.

Что делать, я не знал, а поэтому сунул диски назад в рюкзак, вскинул его на плечо и отправился на поиски места, где смог бы удовлетворить первейшую потребность любого живого существа – в еде.

Тем, кто решает судьбы Галактики, тоже надо кушать.

Вихрелет на мгновение завис на месте, а потом упал вниз, словно у него отказали двигатели. Я ощутил, как желудок подскочил к горлу и про себя обругал пилота, привыкшего, судя по всему, возить дрова, а не людей.

Несколько часов, прошедших с момента, как я покинул Миллену, не добавили ясности мыслям. Я все еще не знал, что делать, планировал добраться до космопорта и там решить.

Люк открылся и пассажиры с гомоном повалили к выходу. Я выбрался на открытый воздух, сощурился от попавших на лицо солнечных лучей, сделал три шага от вихрелета и только после этого остановился.

Они ждали меня прямо здесь, наглые, здоровенные и самоуверенные, как обкурившиеся медведи. Трое громил, похожих, словно братья и интеллектуальных, как кроты. Телосложением они напоминали шкафы, а бритые головы казались на широких плечах очень маленькими.

Во ФРУ или у нас таких не держали. – Допрыгался, урод, – сказал один из них, – сейчас мы тебя в решето превратим.

Они не знали, с кем имеют дело, иначе начали бы стрелять сразу, без дурацких угроз.

Я прыгнул в сторону, под вихрелет, быстро перекатился по бетону, не обращая внимания на полученные ушибы. Импульс ударил рядом, осколком оцарапало щеку, но я уже вытащил пистолет.

Пассажиры с воплями кинулись к зданию аэровокзала, и крик одного из громил, которому я прострелил коленную чашечку, прозвучал неслышно в общем гаме. – Ну что, превратил в решето? – прошипел я, запрыгивая на крыло вихрелета.

Оставшиеся двое обходили меня с двух сторон и мое появление на крыше летающей машины стало для них неприятным сюрпризом. Я выстрелил, успел заметить, что попал, и тут же спрыгнул назад.

Еще в прыжке увидел, что от аэровокзала к нам бегут какие-то люди.

Понятное дело, служба безопасности решила выяснить, какого черта тут происходит. Даже если я положу третьего, придется спешно удирать, чтобы не объясняться еще и с ними.

Гангстеры выскочили на открытое место и выстрелили одновременно. Рана на плече, полученная одним из них, совершенно ему не мешала. То, что меня не зацепило, можно было считать настоящим чудом.

Должно быть Мировой Разум оценил мое месячное служение в монастыре.

Я пальнул в ответ и, петляя, точно заяц, бросился прочь, к стоящему на соседнем треке вихрелету. В сторону метнулся верещащий от страха пилот, но мне было не до него. – Стой, падаль! – крик только подстегнул меня, я неожиданно ощутил, что могу бежать еще быстрее.

Импульс прошел мимо и разворотил бок летающей машины, другой разбил фонарь кабины.

И что же эти типы из службы безопасности так медленно бегают?

За спиной зазвучали выстрелы, но палили, судя по всему, не в меня. Забежав за массивный корпус вихрелета, я брякнулся на пузо, надеясь перебить конечности возможному преследователю.

Но за мной никто не гнался. Сквозь щель под брюхом летающей машины я видел несколько трупов, появившихся без моего участия, а также активно шевелящиеся ноги.

Судя по ним, схватка там продолжалась.

Наступил очень удобный момент, чтобы дать деру. Я огляделся. Край громадного диска аэровокзала находился рядом и над ним торчал верхний конец узкой пожарной лестницы, без которой не обойтись даже при наличии лифтов.

Не раздумывая, я бросился к ней и на мгновение застыл на краю. Высота показалась мне неожиданно большой. Вдали виднелись дома, внизу проезжали машины, беспечно разгуливали люди.

Лестница скрипела и тряслась, из-под пальцев сыпалась ржавчина. Возраст лестницы явно приближался к пенсионному, и мне оставалось надеяться, что преждевременная смерть не настигнет ее в момент наших нежных объятий.

Спуск затрудняло то, что в одной руке я держал пистолет и все время глядел вверх, ожидая, когда там появятся желающие вступить со мной в беседу. Ноги гудели, а рюкзак, ранее казавшийся легким, оттягивал плечи.

Первая башка появилась на фоне неба, когда я спустился на две трети. Я пальнул в нее без особой надежды на успех. Промахнулся, но башка исчезла. Я зашевелил конечностями быстрее.