Николай Чадович - Особый отдел и пепел ковчега Страница 67

В Тирасполь – невзрачный провинциальный городишко – он попал всего за полчаса до отправления московского поезда. Ещё слава богу, что железнодорожный билет, купленный в то же самое купе, где ехал Чеботару, уже лежал в кармане.

Вокзальный перрон был окружен высоким металлическим забором, не позволявшим молдавским националистам проникать на территорию пусть и непризнанной, но суверенной республики. К поезду пассажиры шли сквозь строй бдительных людей в штатском. Транзитников из вагонов не выпускали.

Чеботару он сразу узнал по фотографии, добытой Людочкой в Интернете, – полноватый смуглый мужчина, внешне чем-то похожий на оперного певца итальянской школы. Чувствовал он себя явно не в своей тарелке и постоянно поглядывал на часы.

Купейные вагоны шли полупустыми, в отличие от плацкартных, переполненных весёлыми черноглазыми людьми, багаж которых состоял из столярного инструмента, заступов и длинных строительных уровней. Попутчиком Цимбаларя и Чеботару оказался офицер российских миротворческих сил, немедленно удалившийся в вагон-ресторан.

Как это часто бывает в дороге, разговор завязался быстро. Цимбаларь выдавал себя за обрусевшего молдаванина, которого служебные дела занесли на родину предков. Чеботару о подробностях своей биографии помалкивал, отделываясь общими фразами.

Что-то явно угнетало его, и спустя некоторое время он, как бы между делом, пожаловался:

– Не поездка, а кошмар какой-то. Три границы, и на каждой трясут. Тут поневоле помянёшь добрым словом бывшую Совдепию. Особенно хохлы зверствуют. Например, запрещают провозить больше трёх бутылок спиртного. Дескать, это контрабанда. Да бог с ним, со спиртным, но ограничения касаются и других продуктов. Даже компота! А я, как назло, везу с собой в Москву несколько банок абрикосового компота. Боюсь, что таможенники придерутся. Не могли бы вы оказать мне маленькую услугу? Скажите при досмотре, что одна сумка с компотами принадлежит вам. Вы ведь сами, как я посмотрю, едете налегке.

– Да ради бога! – любезно согласился Цимбаларь. – Какие мелочи.

Большую клеёнчатую сумку тут же переставили под его полку. В ней действительно позвякивала стеклянная тара.

Поскольку коньяк, находившийся в багаже Чеботару, тоже превышал допустимую количественную норму, излишки решили уничтожить на месте.

Мятежная республика была узенькой, словно Панамский перешеек, и уже спустя час поезд пересёк украинскую границу. Чеботару, заметно волнуясь, открыл новую бутылку, хотя в предыдущей оставалось ещё достаточно выпивки.

– То, что уже откупорено, в счёт багажа не идёт, – пояснил он.

Пограничников в основном интересовали документы пассажиров. Таможенников – багаж. Однако и те и другие горели желанием найти наркотики, оружие и незадекларированные ценности. В этом им активно помогала лохматая восточноевропейская овчарка, везде совавшая свой нос, распухший, как у всех хронических марафетчиков.

Она была первой, кто заглянул в купе, занятое Цимбаларем, Чеботару и офицером, временно покинувшим ресторан. Впрочем, овчарку заинтересовали только офицерские носки, сомнительный аромат которых ощущал и Цимбаларь.

Пограничник, проверявший документы Чеботару, многозначительно промолвил:

– Что-то вы частенько через границу ездите.

– Дела, знаете ли… – пробормотал в ответ чересчур пугливый пассажир.

– Вот мы ваши дела сейчас и проверим, – сказал пограничник, кивком приглашая таможенников.

Те с пристрастием осмотрели его багаж, однако ничего предосудительного не обнаружили. Как заметил Цимбаларь, никаких других компотов у Чеботару с собой не было. Уже это свидетельствовало о его неискренности.

К офицеру особо не придирались, зато Цимбаларя, чья рожа доверия не внушала, тряхнули по полной программе, благо багажа у него было с гулькин нос.

Особенно долго занимались компотом, который он назвал своим. Таможенник встряхивал каждую банку, внимательно глядя через неё на свет.

– Сейчас взяли моду алмазы в соках да винах возить, – пояснил он. – Ведь в жидкостях они почти незаметны. На днях у одной женщины двести карат изъ-яли. Уголовное дело.

– Да, ещё тот поезд! – подтвердил второй таможенник, ощупывавший дорожную сумку Цимбаларя. – Чего только в нём не везут… И драгоценности, и оружие, и антиквариат, и проституток.

– Сокровища тянутся к сокровищам, – обронил Цимбаларь. – Этим гордиться нужно.

– Нам-то чем гордиться? – фыркнул таможенник. – Всё к москалям уплывает.

– Но-но! – возмутился уже изрядно захмелевший офицер. – Попрошу без оскорблений…

Когда поезд наконец тронулся, а офицер снова ушёл в ресторан, по-видимому, собираясь ехать в нём до самой Москвы, Цимбаларь с облегчением вздохнул:

– Уфф! И в пот кинуло, и в горле пересохло. Не открыть ли нам на радостях баночку компота?

– Нет-нет! – запротестовал Чеботару. – Я его матери везу. Она на абрикосах просто помешана. Давайте лучше коньячку выпьем.

По сведениям, добытым из того же Интернета, престарелая мать Чеботару безвыездно проживала в Флорештском районе Республики Молдова. Одна немотивированная ложь громоздилась на другую.

Тем не менее Цимбаларь налёг на коньяк, хотя и без прежнего энтузиазма. Спустя полчаса, сославшись на усталость, он прилёг и притворился спящим. Чеботару, давно страдавший от переполнения мочевого пузыря, поспешил в туалет.

Цимбаларь, только и ожидавший этого момента, вскочил, запер купе изнутри и вытащил из сумки банку с компотом. На первый взгляд в ней не было ничего подозрительного – содержимое в меру густое и прозрачное, абрикосы среднеспелые, без заметных повреждений.

Тогда он принялся трясти банку, но совсем не так, как таможенник, старавшийся разглядеть в слегка опалесцирующей жидкости блеск алмазов, а изо всех сил, как это делают молочницы, отделяя сливки от пахты.

Это странное занятие продолжалось довольно долго, и Цимбаларь уже стал опасаться, что банка в конце концов взорвётся, но вдруг что-то звякнуло изнутри о стекло. Из румяного абрикоса выглядывало жёлтое донышко патрона.

После этого Цимбаларь до самого Киева спал как младенец. Давил подушку и офицер, забравшийся на верхнюю полку. Только Чеботару, предчувствуя приближение российской границы, маялся без сна.

Глубокой ночью, где-то за Нежином, Цимбаларь, не открывая глаз, внятно произнёс:

– Ион Григорьевич, почему вы не любите свою мамашу?

– Да как вы смете так говорить! – Чеботару, ошарашенный этим вопросом, схватился за сердце. – Я её очень люблю.

– Любимого человека не станут угощать абрикосами с медно-железо-никелевой начинкой, содержащей и многие другие токсические вещества. Это просто садизм какой-то.

Чеботару молчал, и лицо его медленно багровело, пока не сравнялось цветом с самым спелым абрикосом. Цимбаларь даже забеспокоился, как бы с ним не случился несвоевременный инфаркт.

– Выпейте коньяка, – посоветовал он. – Коньяк расширяет сосуды… Бояться меня не надо. Я почти уверен, что вы делаете это не ради выгоды, а по принуждению. Верно?

– Да-а-а… – выдавил из себя Чеботару.

– Я посчитал: в каждой банке по двенадцать абрикосов, – продолжал Цимбаларь. – Если умножить на три, получается тридцать шесть… Вы везёте тридцать шесть патронов?

– Нет, только тридцать, – ответил Чеботару. – Больше я не сумел купить.

– Тридцать – тоже немало. Это десять-двенадцать человеческих жизней. Вы когда-нибудь задумывались над этим?

– Эта мысль преследует меня как наваждение. – Чеботару сдавил голову руками. – Ещё немного – и я сойду с ума. Моё положение безвыходно.

– Вот только не надо так убиваться. – Цимбаларь поморщился. – Вы не девочка, потерявшая невинность… Положение ваше действительно сложное, но отнюдь не безвыходное. И я, и мои друзья готовы помочь вам, причём совершенно бескорыстно. Неужели, объединив усилия, мы не одолеем одного-единственного свихнувшегося маньяка?

– Вы сильный человек, я это чувствую. – Оставив в покое свою голову, Чеботару теперь ломал пальцы. – Но ни вам, ни вашим друзьям его не одолеть. Создаётся впечатление, что сам дьявол помогает ему. Он совершает фантастические по дерзости преступления. Он неуловим… Я боюсь включать телевизор, давно не читаю газеты. Мне везде мерещится это чудовище… За себя я не боюсь. Но семья… У меня трое детей… Когда начался весь этот ужас, я хотел спрятать их в каком-нибудь безопасном месте, но он словно предугадывал мои планы… Куда я только не совался – и везде встречал его… Наглого, улыбающегося… Готового в любой момент открыть стрельбу…

– Причиной ваших несчастий является револьвер, который вы когда-то купили для него? – спросил Цимбаларь.

– Да… Но я не имел понятия, для кого предназначается это оружие. Об услуге меня попросил человек, которому я был многим обязан… Если бы я только знал, что эта сделка приведёт в мой дом маньяка-убийцу! И как он только меня разыскал…