Евгений Щепетнов - Инь-ян 4 Страница 68

Ульдир хлопнул в ладоши, и в комнату тут же вбежали, скользнули трое крепких, сильных слуг. Обнаженные по пояс, они держали в руках тонкие крепкие сети с широкими ячеями.

Лорана уже знала, что это такое — ловчие сети! Такими сетями ловцы рабов отлавливают несчастных, попавшихся им на глаза в укромном месте.

На концах сети — грузики. Этой сетью можно глушить, как боевым оружием, но ее, Лорану глушить не будут — поймают без единой царапины. Позапрошлый раз один из слуг нечаянно разбил ей губу — так Ульдир избил его до беспамятства. "Не порть вещь! Она моя! Сказано — без царапин и синяков!"

Ульдир опустился в кресло, сложил руки на животе, приготовившись к зрелищу. Нет красивее, чем скачущая по комнате, голая растрепанная красотка, за которой гоняются полуобнаженные самцы!

Вообще-то Ульдир с удовольствием посмотрел бы и то, как ее пользуют все трое — по очереди, и все сразу — но это непозволительно. Если своим приближенным, помощникам капитана еще можно позволить такое — в награду, и для того, чтобы показать свою верность команде, но это же просто слуги! Лорана рабыня не того уровня, чтобы позволить им пихать в нее свои грязные члены! Животные…

Но интересно было бы, да. Возбуждающе! Может быть…когда-нибудь…когда такая необходимость в ней исчезнет.

Лорана увернулась от первой сети, поднырнула под нее и со всего размаха засветила пяткой в поддых ловца. Нога у нее двигалась так же быстро, как и рука, и когда Лорана ее вздымала, открывалось великолепное зрелище ее прекрасного женского естества.

Ульдир от удовольствия даже замурлыкал какую-то веселую песенку. Хорошо! Вот это красота! Не то что ублюдошные бои на арене! Тех баб, что на арене, хочется скорее убить, лишь бы не смотреть на их тряблые телеса! Ну хоть бы одну красивую выставили… Впрочем — для красивых, само собой, есть другое применение. Зачем зря кромсать?

Ловец хакнул, выдыхая, и повалился на пол, вытаращивая глаза. То ли специально, то ли случайно, он уцепился рукой за длинную цепь, пристегнутую к ошейнику девушки. Ульдир напрягся…не хватало еще, чтобы девушка сломала себе шею во время своих прыжков! Но нет — тут же успокоился — Лорана вырвала цепь из руки противника, и снова понеслась по комнате, уходя от погони.

Второй ловец попался на хитрую уловку, которую девушка отрабатывала все свободное время (Ульдиру докладывали!) Пустив волну по цепи, она ловко, петлей захватила шею бойца и дернула, что есть сил!

Нет, шея не сломалась. Могучие мышцы уберегли мужчину от смерти, но кожу цепь сорвала, как ножом мясника! Окровавленный боец зарычал, захрипел, вцепился руками в стальные звенья и едва уберег свой кадык от разрушения. Сдернул цепь, рванулся к девушку, растопырив руки и не думая уже ни о сети, ни о том, чтобы не оставить царапин — он шел мстить, яростный, ненавидящий, как взбесившийся зверь!

Ульдир ничего не успел сказал, но Лорана отреагировала, и встретила "зверя" двумя мощными ударами, стук от попаданий был такой, будто врезали в стену дома. Первый удар пяткой в пах, потом в прыжке, с оборотом — в голову.

Увы, то ли она неточно била, то ли сила этого мужчины была настолько велика, а мозг так мал, но мужчина лишь захрипел, на мгновение остановился, а затем навалился на жертву всей своей стодвадцатикилограммовой тушей. Лорана пыталась отбиваться, визжала, материлась, пыталась укусить, но это бык был сильнее ее раз в десять, придавливал с неумолимостью корабля, швартующегося к причалу.

Рука бойца поднялась, чтобы размозжить ей лицо, и…замерла в воздухе, схваченная другим ловцом.

— Стоять! — резко и гневно крикнул Ульдир — Держать!

Он подошел к распростертой Лоране, рыдающей в бессильном гневе, к мужчинам, удерживающим девушку, и спокойно, бесстрастно, сказал:

— Керл — двадцать плетей, чтобы не забывал. Что приказ хозяина нужно исполнять. Магус — пять монет. Серебряных.

Потом задумался, и добавил:

— Пороть Керла будешь ты, Магус. И если я узнаю, что ты порол его вполсилы — получишь плетей столько же, сколько и он. А я узнаю — вполсилы, или нет, не сомневайся!

Ульдир всегда считал, что слуг и рабов надо разделять и настраивать друг против друга. Чтобы не спелись! Чтобы не устроили заговор против своего хозяина!

А еще — за хорошую работу — надо награждать, за дурную — наказывать. Закон! Животные очень хорошо понимают именно этот закон. Будешь себя плохо вести — плеть, хорошо — тебе кинут сладкий кусок.

— Откройте ей рот! Да аккуратно, не порвите и не раздавите губы, идиоты! Эй, Шагар, ты очнулся, идиот?! Кстати — пять плетей тебе, скотина! Какая-то девчонка валит тебя, как ребенка! Значит — плохой ты слуга! Иди, помоги своим товарищам! Магус, а тебе работы прибавилось, как ты, ничего? Сдюжишь?

Ульдир усмехнулся, и Магус с готовностью подхватил смех, не глядя на "товарищей":

— Сдюжу, хозяин! В лучшем виде отделаю! Со всей страстью!

— Это хорошо — благосклонно улыбнулся Ульдир, и потрепал Магуса по голове. Верное животное надо хвалить, если заслужило!

Нетвердо подошел Шагар, аккуратно прижал голову девушки к толстому напольному ковру, ей зажали нос, а когда она, не утерпев, раскрыла рот, хватанула воздуха, вставили между зубов палочку, обшитую мягкой тканью — Ульдир заранее такую захватил. Потом он подошел, выдернул пробку из горлышка кувшинчика, прицелился, и отодвинув палочку с левой стороны рта Лораны, стал вливать снадобье между губами и палочкой в образовавшееся отверстие.

Лорана пыталась выплевывать, частично ей это удалось, но бОльшая часть темной, пахучей жидкости все-таки попала ей в глотку, прожигая ее, как огнем. Девушка задохнулась, закашлялась, на какое-то время потеряла сознание. На какое — она не знала. Только когда очнулась, уже лежала на чем-то вроде рамы — руки и ноги в мягких захватах, не освободиться, даже если захочешь — тут же попробовала. Цепи нет. На стенах — яркие фонари, выкрученные до максимума. Тепло, даже жарко.

— Очнулась? Вот и замечательно! — голос Ульдира откуда-то сзади. Потом легкий скрип, сердце ухнуло в пятки — рама поднялась, и Лорана теперь стояла вертикально.

Ульдир перед ней, глаза его слегка блестят — то ли от вина, то ли от возбуждения. То, что он возбужден — никакого сомнения нет, потому что мужчина абсолютно обнажен, и естество его торчит вперед, как кол.

Лорана вдруг с ненавистью подумала — зачем боги дали этой твари такой здоровенный лингам?! Лучше бы он был маленьким, с ноготок, было бы не так больно и противно! Гад нарочно старается взять ее поглубже, чтобы больно, чтобы кричала, стонала — хоть так выражала какие-то чувства! Только вот хрен тебе! Не дождешься!