Олег Верещагин - Я иду искать... Книга третья: Не вернуться никогда (отрывок) Страница 7

...Вместо крика из горла у Вадима вырвалось какое-то курлыканье - не хуже, чем у круживших над головой голошеих птиц. Он ожидал увидеть что угодно, готовился к зрелищу разбросанных останков, внутренностей, сохнущей крови... Первое, что он увидел - было острие меча с горящей на нем солнечной искрой.

Острие было направлено в его сторону.

Второе - глаза, смотревшие безразлично и в то же время оценивающе.

Вскинув сразу обе руки, Вадим шарахнулся назад, в траву. Он почти выстрелил - встреча с человеком оказалась страшнее всего остального именно потому, что он к ней не готовился, он просто забыл, что тут могут быть другие люди!

Человек не нападал. Он вообще не двигался - сидел на земле, не сводя глаз с пришельца. Похоже, он был так же в напряге, как и Вадим, только лучше владел собой.

Несколько секунд от страха и напряжения Вадим даже не различал, кто перед ним - видел просто человека с мечом и не опускал руки с пистолетом, готовясь сразу открыть огонь. Но неподвижность человека успокаивала. Вадим присмотрелся - держа незнакомца на прицеле, но уже спокойно.

И понял, что перед ним - подросток. Мальчишка, пожалуй - его ровесник Загорелый, но от природы - белый, что называется. Широкоплечий. Одетый в кожаную безрукавку коричневого цвета со шнуровкой на груди, такого же цвета, вытертые кожаные штаны и высокие - под колено! - мягкие сапоги с завязками по верхнему краю; подошва сапог поблескивала металлом. На широком поясе с большой чеканной пряжкой висели мохнатые ножны меча и еще одни такие же, но короче - из них торчала рукоять длинного широкого ножа. Мальчик сидел, спиной опираясь на что-то вроде скатки, ремень которой на груди перекрещивался с ремнем от какой-то затянутой в чехол палки. Вадим не сразу понял, что это, но потом различил над плечом еще и алые оперения стрел - и понял, что эта палка - просто распрямленный, со снятой тетивой большущий лук.

Это не сходилось с тем, что Вадим уже видел. Пистолеты... люди в костюмах... мгновенное перемещение в пространстве...

И - парень, словно из Юркиного клуба.

Мальчишка следил за Вадимом внимательными, жесткими серыми глазами, чересчур большими для узковатого, удлиненного лица с правильными чертами. Длинные светлые волосы оклеивала грязь, засохшая в них целыми комьями, словно он мыл голову в болоте - не сразу даже Вадим рассмотрел простую кожаную повязку, не дававшую волосам падать на лицо. Рука, сжимавшая меч, не дрожала - сильный парень... Меч был длинный, узкий, с расширенным концом и двойным ребром, образовывавшим посередине лезвия глубокий дол-выборку, рукоять завершало что-то вроде короткого широкого кинжала - таким мечом при случае можно было драться обеими сторонами.

И еще... Сперва Вадиму показалось, что на правом запястье у мальчишки какой-то браслет. И только теперь он понял, что это - витая татуировка, изображавшая птицу, терзающую змею. Татуировка была серая, только глаза птицы горели алым, как раны.

Все это время мальчишка тоже изучал Вадима - откровенно враждебно уже, то и дело опуская взгляд на пистолет. И Вадим решился. Собственно, у него просто не было другого выхода.

- Я не враг, - сказал он хрипло, нарочито медленно убирая и пистолет и нож. - Понимаешь - не враг.

Мальчишка наморщил лоб, не опуская оружия. Вадим повторил те же слова на английском и французском. Мальчишка вслушивался так, словно пытался понять чужую, но похожую речь. Все так же не опуская меча, он внезапно сказал:

- Ана кокс хызва ту каарт?

Голос у него был звонкий, но какой-то: надломленный... и он по-прежнему сидел, что было в общем-то странно - если даже он подстерегал Вадима, прячась за травой, то довольно нелепо сидеть, когда враг рядом. Слов Вадим не понял.

- Я не понимаю, - сожалеюще сказал он, качая головой. - Но я - не враг, - он показал на себя, потом - на меч в руке мальчишки, покачал головой снова: - Не враг, понимаешь?

Меч не опускался.

- Ту славас? - требовательно спросил мальчишка. - Ту праети сам оста?

- Не понимаю, - вздохнул Вадим и потер лоб. - Ват черт... Слушай, где я? Где я? - он потыкал себе под ноги.

Мальчишка, как ни странно, понял. Вздохнул, опустил меч. Покачал головой и указал левой рукой на восток:

- Славь'йарр. - потом - на юг: - Хан'йгарр, - взмах на запад: - Марьяс ун Анлас, - он ткнул себя в грудь: - Ис анлас, анла-хинн. А ту?

Вадим неожиданно для себя улыбнулся - интонация превратила эти слова в привычное: "А ты?" - да и сами слова были похожи. Поэтому он ответил уверенно:

- Я оттуда, - и указал на небо.

Меч взметнулся молнией, нацелился в живот Вадиму. На загорелом лице мальчишки высыпал бисер пота, голос снова стал враждебным донельзя, каким не был даже в начале:

- Данвэ? Чаккир,Данвэ? Ту данванас?! Нейо саба, рашас...

- Ругаться и мы умеем, - пробормотал Вадим. - Что же делать, если мы не понимаем друг друга?.. Слушай, ты, - обратился он к мальчишке, который слушал его, весь напрягшись: - Я - оттуда, - он вновь ткнул в небо. Мальчишка тихо зарычал - как настоящий зверь, даже мороз по коже прошел: - Но я не данванас никакой. Я вообще не отсюда. Я русский. Из России, чтоб тебя черти взяли... имбецил мягкоголовый...

Денек вообще был не из легких. Но реакция мальчишки выбивалась даже из общего ряда произошедшего. Он уронил меч, вытаращил глаза, и завопил:

- Рашьяс?! Хай, до ту сам Рашьяс?! Ис маньяти ту славас - твас ступас ару, на спэта, ко нас, анлас... - он помедлил и жадно спросил: - Ту генас едан свас хызва? Ку воса? Ту едан? Твас...

- Подожди, подожди ты! - завопил Вадим в отчаяньи. - Я ничего не понимаю! НЕ ПОНИМАЮ Я !!! Где я?! Что это такое?! - он махнул вокруг себя рукой.

Мальчишка сморщился, хлопнул себя по лбу совершенно обычным жестом. Что-то пробормотал вполголоса, повторил жест Вадима и сказал:

- Сабо Эрд. Славас карт - Мир, - он вздохнул тяжело и, чуть покачивая головой, печально закончил: - Тамас бьюл динам. Тамас гурта нас дама. Тамас ленг балам анлас, славас... - потом ткнул себя в грудь и добавил: - Мейс эмменс Ротбирт. Ротбирт.

- Вадим, - показал на себя Вадим. - Ты Ротбирт, я Вадим.

- Вайдомайр? - неожиданно улыбнулся Ротбирт. - Сабо нас эмменс - Вайдомайр...- и вдруг выдал: - Даварисщ... Рашия хороший... Побидам...

- Погоди! - Вадим, забыв про меч, рванулся вперед: - Погоди, откуда ты это знаешь?! Ты...

Он схватил Ротбирта за плечи, и тот вдруг скрипнул зубами и прохрипел чужим

голосом:

- Ис швайрас, Вайдомайр... ис ле... срвас...

И потерял сознание на руках Вадима, который только и смог озадаченно сказать:

- Ни финты себе...

О чём во все времена говорили, говорят и будут говорить между собой мальчишки?

О девчонках, об оружии. О том, что необходимо и вполне возможно завоевать весь мир... Вот только как быть, если твоё новый знакомый, может, и не прочь поговорить обо всём этом, как и ты - да только знает на твоём языке два десятка невесть как попавших к нему на язык исковерканных донельзя слов - а ты его языка и вовсе не понимаешь? Да ещё если учесть, что левое плечо у парня разрублено и рана выглядит очень нехорошо?

Скатку Вадим у Ротбирта забрал, и тот отдал без разговоров, только с извиняющейся улыбкой. А вот с оружием - хоть с чем-то - отказался расстаться наотрез. И первым же вечером Вадим увидел, что утром мальчишка встать уже не сможет, хотя весь день кое-как шёл, опираясь на лук, не жаловался и даже что-то напевал.

Невозможность хоть как-то объясниться просто разрывала Вадима изнутри. Временами ему казалось - лопну. Вопросов было столько, что они почти физически забивали горло и заставляли закипать мозг. Кажется, Ротбирт это видел, потому что посматривал на Вадима извиняющимся взглядом и то и дело начинал что-то говорить, вставляя русские слова, потом - махал здоровой рукой и вздыхал. В котомке у него было вяленое мясо, похожее на куски скрюченного ремня, плоские твёрдые лепёшки, почти безвкусные, и, хотя еды было немного, он делился с Вадимом совершенно спокойно, без вопросов и сомнений.

Тем вечером Вадим решительно полез осматривать рану нового знакомца. Зрелище было противным и жутким, Вадима даже замутило - одно дело про такие вещи читать, а другое... вот оно, последствие ранения оружием романтического века. Мышца была прорублена до кости, рана сочилась кровью и гноем. И лоб Ротбирта, к которому прикоснулся Вадим, был ужасно горячим.

- Чистить надо, надо что-то делать, понимаешь? - Вадим пожестикулировал. Они сидели возле хилого костерка на берегу реки (хорошо, что в здешних степях с водой проблем нет, похоже...). - Гниёт. Заражение начнётся, сдохнешь.

В ответах Ротбирта сквозили знакомые слова, Вадиму казалось, что можно - вот-вот! - ухватить какой-то хвостик и речь станет понятной... но увы. Хвостик ускользал. Однако за день Ротбирт наговорил много-много слов - и...

- Арэма... - Вадим показал на руку новенького. Светлые брови того качнулись смешно и удивлёно, он даже рот приоткрыл. - Вранас... - мальчишка провёл над раной. - Бхал... - и показал, как умирает.