Кира Иларионова - Метро 2033: Код зверя Страница 7

Заживление заняло всего мгновение, впрочем, достаточное для того, чтобы отряд отреагировал на выстрел. Командир, едва повысив голос, отдавал приказы вскинувшим было оружие бойцам. Медик метнулся к скулящему раненому. Вик все еще видел дрожащие факелы эмоций людей: малиновые и рыжие всполохи — злость капитана и солдат; зеленоватые — любопытство интеллигентного мужчины. И серые, вяжущие язычки — страх.

Вдруг разум его забил тревогу, на грани сознания появились невероятно быстро приближающиеся красные точки опасности. Рывком кидая тело в боевой транс, Вик ушел в сторону, пропуская мимо короткую очередь одного из двух оставшихся кандидатов на вылет. Дальнейшее разбазаривание боеприпасов остановил капитан, чет-ким мощным ударом в висок отправив парня в нокаут. Охотник примирительно поднял руки.

— Успокойтесь, истерички, — тихо проговорил он.

— Под трибунал обоих, — глухо рыкнул Ермолов напарнику стрелявшего парня и продолжил, уже обращаясь к охотнику: — Какого хрена ты творишь, малец?

— Своего бойца спроси, когда визжать перестанет, — ответил Вик, скрещивая руки на груди. — Почему он дослал патрон? Может, всегда хочет стрелять первым, потому что боится?

Капитан молчал, сжимая кулаки. Как ни хотелось признавать, но охотник был прав. И даже если забыть о страхе, — эти трое были готовы стрелять в обход приказа. И как он сам раньше не заметил?

— Я тебя понял, — едва не выплюнул Ермолов. — Они остаются. И с первым же караваном отправятся домой.

— Раз организационные вопросы решили… — охотник спокойным шагом направился к спуску в бомбарь. — Готовьтесь. Выходим на рассвете.

Молчаливо наблюдавший за происходящим Лесник, проводив взглядом скрывшуюся в голодном жерле тоннеля фигуру, тихо обратился к капитану.

— Какой боец, ты оценил? Сила, мощь. Он даже от пуль увернулся играючи. Потрясающая работа. Настоящий цепной пес войны.

— Угу, оценил, — вытолкнул капитан сквозь зубы.

Теплый тусклый свет масляной лампы-вонючки, одиноко стоящей на покосившемся от времени железном столике, вырывал из объятий вечной темноты крохотную каморку. Нехитрая обстановка состояла из старой двухъярусной кровати, того самого столика, деревянной колыбели и вбитых в стену гвоздей, заменявших гардероб. Тем не менее, эта маленькая бетонная коробка была вместилищем самого дорогого, что осталось в убитом, растерзанном мире. В ней жили люди, которых связывали нежность, забота и, возможно, любовь. Если этим грубым изъезженным словом можно назвать то трепетное, несмелое, едва уловимое, но всепоглощающее чувство, теплящееся в их сердцах.

Только вот сегодня даже пыхтящая от натуги лампа не могла разогнать сгустившуюся, подобно грозовым тучам, грусть. Ольга сидела на кровати, прижимая к себе младенца. Охотник бродил из угла в угол, проверяя снаряжение.

— Опять уходишь? — прошептала девушка.

Здесь они всегда общались только шепотом. Не столько из-за ребенка, сколько из-за до безобразия тонких стен.

— Угу.

— Но ты ведь только из рейда, — серые глаза ее потемнели, как подтаявший весенний снег. В уголках уже начала собираться влага.

— Так надо, малыш.

— У тебя всегда так надо! Я уже слышала, что случилось наверху. И о твоем поступке, и о цели похода. Ты собираешься с ними в Москву! — девушка сжала младенца чуть крепче, чем следовало, на что он ответил ей обиженным хныканьем. — А ведь эти люди ничего тебе не рассказали! Просто наговорили бессвязной чуши, помахали перед носом таблетками, и ты… ты…

— Оль, не кричи, перед соседями неудобно. И дай мне ребенка, — Вик вытянул руки в просящем жесте.

Когда малыш вновь утих, Ольга наконец услышала ответ.

— Я не могу этого объяснить. Просто знаю: они не врут. Да, не говорят всего, но в основном честны. Этот рейд — шанс. Для меня, для тебя, для малыша… Шанс на будущее. Шанс иметь это будущее… — Вик аккуратно уложил мальчика в колыбель. — К тому же — ты меня знаешь, я не могу по-другому.

— Знаю, только от этого не легче, — по щекам девушки пролегли маленькие соленые реки.

Охотник присел на кровать рядом с Ольгой и сжал в теплых ладонях ее хрупкую ручку с привычно холодными тоненькими пальчиками. Она не поворачивала головы, уставившись в стену тускнеющим под напором приближающегося одиночества взглядом.

— Ты сможешь выполнить задание? — едва слышный шепот, едва уловимые движения пухлых губ.

— Я сделаю все возможное и даже больше. Если понадобится, я поднимусь до небес и переверну горизонт. Ты же меня знаешь, — легкая, полная нежности, улыбка.

— Ты сможешь вернуться?

Вик поднялся с кровати, отпустил ее ладошку, провел рукой по такому родному лицу, стирая слезы. Подхватил рюкзак и, накинув лямку на одно плечо, подошел к двери. Взялся за ручку.

— Оль, не ходи меня провожать. Валерка, конечно, только уснул, но может проголодаться в любой момент. Проснется, начнет тренироваться в оперном пении. Бабуська из-за стенки тебя потом живьем за бессонную ночь съест. Останься лучше с ним, хорошо?

— Ты сможешь вернуться ко мне? — вновь повторила девушка, будто пропустив все мимо ушей.

Не говоря больше ни слова, охотник вышел из каморки. Уже в коридоре его догнал истошный, срывающийся крик. И тоненький плач вновь проснувшегося ребенка.

— Ну почему ты не можешь просто соврать?!

— Потому, что я не умею… так… — тихий шепот трепетной пичугой взвился под потолок пустынного коридора, затерялся в переплетении труб и проводов, оставив после себя легкий привкус горечи на губах.

В полной боевой готовности, хотя и немного хмурые от недосыпа, бойцы во главе с Ермоловым и Лесником спокойно ожидали Вика у гермоворот. Вскоре появился и он. Выйдя на поверхность и набрав полные легкие прохладного предрассветного воздуха, охотник проделал несколько упражнений, разминая тело. Попутно поигрался с энерготоками, заставив кровь быстрее течь по жилам.

— Мы не успели вчера представиться, — обратился к нему интеллигент. — Я — Николай Львович, можно просто Лесник. Тот белобрысый усач — капитан Ермолов, или Гусар. Остальных ребят пусть он сам тебе представит…

— Советую и вам немного размяться перед утренней пробежкой. Вочаж необходимо пройти до зенита. Иначе ничем хорошим дело не закончится. Побрататься по дороге успеем, — Вик немного попрыгал, проверяя, не гремит ли рюкзак и насколько прочно он сидит на спине. Удовлетворенно кивнув собственным мыслям, охотник пробежался взглядом по лицам всех собравшихся.

— Ну, ни пуха, — и двинулся вперед легкой трусцой, задавая темп остальным.

Глава 3. СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ

Андрей задумчиво рассматривал маячившую впереди темную фигуру. Выработанные годами муштры инстинкты стрелка разведки тянули его занять привычное место чуть впереди отряда. Однако четкий приказ командира — «следовать за проводником» — и новая должность снайпера такой свободы действий не давали. Вот и оставалось парню лишь буравить спину этого странноватого типа хмурым взглядом, размеренной рысцой топая в основной группе.

— Наградил же нас Бог попутчиком! У меня от него мурашки по коже, — бурчал рядом Кирилл.

Андрей лишь коротко кивнул. И дело даже не в том, что разговаривал он редко и с неохотой, за что и позывной ему дали соответствующий — Сом. Просто напарник всегда трещал без остановки, частенько получая нагоняи от прапора. А если ему еще и отвечать — все, пиши пропало. Насмерть заговорит.

Хотя в чем-то Кирилл все-таки прав. Мурашек, правда, Андрей у себя не наблюдал, а вот внутреннее напряжение, надежно поселившееся где-то за грудной клеткой после первой встречи с охотником, явно присутствовало. От одного взгляда этих льдистых глаз, казалось, выворачивающих тебя наизнанку, засосало под ложечкой. Но не опасностью веяло от охотника. Чем-то до боли знакомым, общим. И оттого становилось еще более не по себе.

До сего момента бодро бегущий впереди Вик резко остановился, жестом заставляя последовать своему примеру весь отряд. Присел, касаясь рукой земли, ожидая чего-то.

— Что он там химичит? — тихо спросил Кирилл, получив в ответ лишь пожатие плечами.

Словно услышав шепчущихся, что с такого расстояния казалось невозможным, Вик резко развернулся, прижимая указательный палец к губам. После чего встал и скользящим бесшумным шагом, будто и не касаясь земли вовсе, направился к отряду.

— Значит так, братцы-кролики, — едва слышно проговорил он, подойдя вплотную. Впрочем, услышали его все. — Сейчас гуськом по моим следам. И чтоб ни звука, даже не дышите. Все вопросы потом. Кто хрустнет веткой, камнем или просто шумно засопит, — собственноручно прирежу.

Кирилл открыл было рот, дабы направить поток негодования в спину удаляющегося в направлении корявых придорожных кустов Вика.