Владимир Яценко - Ржавая Хонда (сборник) Страница 7

Рыжий уважительно качает головой:

– Учёный! Наверное, до фига знаешь.

– Знаю! – огрызаюсь в ответ. – К примеру, что дорога нам в Московию закрыта…

Но он меня не слушает. Идёт к химере, которая вновь обратилась в дерево, вытаскивает из-под неё ботинки и приносит их мне.

– А мне по фигу! – говорит Рыжий. – Я начало Тьмы ищу. Если хочешь, иди рядом.

Обуваюсь и вздрагиваю от сырости в ногах. Кажется, меня сейчас вырвет: ведь это был пот дружинника, которого Рыжий зарезал.

Или прибил дубинкой.

– Пожалуй, я с тобой, – говорю. – Вот только что мы жрать будем, Рыжий? И пить?

А он смеётся:

– Чудак! Это же Поле! Оно и кормит, и поит. Нужно только знать, с какой стороны к столу подойти. И как попросить.

– Но ты-то знаешь?

Кажется, у меня дрожит голос. Рыжий бросает мне лепиху охранника, пояс и дубинку.

– Ты тоже узнаешь, – говорит он. – Если, конечно, жить захочешь…

7. РЫЖИЙ ХОНДА

Да, братцы. Добрые дела – это, я вам скажу, не портки на солнце сушить.

Навязался же этот деп на мою голову!

Поначалу я даже обрадовался: четыре глаза лучше двух. Но когда через час взмок от неуклюжести Каина – проклял всё на свете. Прёт, не разбирая дороги. И ничего ему не указ. Когда он во второй раз в термитник угодил, я попросил его дышать мне в затылок. Шаг в шаг, след в след…

Ага! Так он на каждом десятом шаге об меня спотыкаться начал. То кусты шевелятся, то корневище за ним погналось. А потом упал на меня: на ровном месте споткнулся. Весело вам, да?

В болото такое веселье!

А торопился я, потому что хотел подальше уйти от города. На случай погони там, или какого преследования. Мало ли? И растительность моему желанию вполне способствовала: трава была невысокой и редкой. Видимо, здесь совсем недавно ураган отутюжил. Но ведь с этим гражданином «шире шаг» только под барабан и по асфальту… он так разволновался от нашей свободы, что в любую минуту мог в обморок хлопнуться. Или ногу сломать.

– Давай-ка, Каин, поужинаем, – сказал я после пяти часов движения. – Скоро отбой, самое время перекусить.

– Не хочу я ужинать, – ответил он с достоинством. – Скорее, наоборот… подождёшь? Надо бы шлак откинуть.

Забавный малый. Надо же, как дипломатично выразился: «шлак откинуть». Сразу видно, в школе учился. Я остановился: справа малинник, слева крапива. В километре, не дальше, по ходу движения зеленела рощица. Отсюда, конечно, не разобрать, но деревья кажутся настоящими. Вряд ли вот так, с ходу, на химер нарвёмся…

Я взмахнул дубинкой – хорошо! – тяжёлая. И вдруг увидел, что напарник мой недалёкий, цивилизацией ушибленный, уже возле малинника. Вот-вот в заросли войдёт.

– Стой! – закричал я. – Стой, дурак! Сожрёт!

Услышал он меня. Замешкался. А кустарник не сдержался: дёрнулся навстречу. Каин отпрянул, на задницу упал. Малинник клейкие побеги на него набросил, ноги опутал, к себе потянул.

Ох и завизжал этот парень!

А потом он меня удивил: лёжа на спине, разломил дубинку, и на обеих половинках клинки засверкали. Одно лезвие выронил, зато вторым в момент освободился. Я-то уже рядом был. Видел, как он усики отсекал. Вот только близко подходить не решился: человек с оружием – вопрос сложный, легко ошибиться. Особенно в Чистом Поле…

– Эта штука на меня кинулась! Почему не сказал?

– Ты о лезвиях тоже помалкивал, – напомнил я, поднимая брошенный им клинок. – В дубинке ещё что-нибудь припрятано?

– Больше ничего, – пробурчал он. Но я видел, что он уже пришёл в себя и хорохорился больше от пережитого страха, чем от злости. – Если бы ты сказал о кустах, ни за что бы к ним не подошёл.

«Если бы ты сказал о клинках, – подумал я, – ни за что не пустил бы тебя за спину».

– Кто же знал, что ты в малинник попрёшься?

– А куда? В бурьян, что ли?

Я бросил взгляд на крапиву и заскучал. Исчезли последние сомнения в том, что гражданин умрёт в ближайшие два-три отбоя.

– Нет, – сказал я. – В крапиву было бы ещё хуже. В Поле это не так делается.

– А как ЭТО делается в Поле? – скривился Каин.

– Для начала давай-ка отойдём от малинника.

Он посмотрел на кусты и попятился.

– А теперь покажи этот фокус с дубинкой. Только медленно! С платком я не справился.

Оказалось, нужно было одновременно надавить на скрытые под упругой поверхностью кнопки, расположенные на обоих концах оружия. Лезвия прятались в ножнах-рукоятях встречным надавливанием до щелчка.

– Так что там с уборной? – напомнил Каин, приплясывая.

Я дважды разобрал-собрал его дубинку и только тогда посоветовал:

– Вот прямо здесь и садись. Только дерьмо нужно прикапывать. Чтоб по его запаху никто на наш след не вышел. Грунтом-пылью забросай и травой укрой…

Я отвернулся и «разломил» дубинку. Отличная сталь! Отблески солнца заставляют болезненно щуриться. Лезвие отливает голубой волной, и кромка заточена чисто, без царапин. Было бы чуть изогнуто – хорошая замена серпам. Только рукоять чересчур длинная, почти древко! И к прямым клинкам придётся приспосабливаться…

Сзади завозился Каин. Чуть обернувшись, я разглядел у него в руке широкий лист лопуха.

– Только не вздумай чистить этим задницу. Если, конечно, не хочешь подсадить клеща в кишечник.

– А чем? – заволновался Каин. – Чем чистить?

– Если заранее чистый лист не выпаривал, то лучше майкой.

– Майкой?! – В его голосе послышалось негодование культурного человека. – Шутишь?

– Подумаешь… После отбоя будем переходить реку. Пока до середины доплывёшь, само отстирается. И не натрёшь ничего.

На самом деле мои пояснения ничего не значили. Что Каина нужно срочно вернуть в город, я уже понял. Но как это сделать? Не возвращаться же самому?

– А какого депа ты за мной увязался? – спросил я, когда он оправился и мы двинулись дальше. – Я ведь далеко иду. Очень далеко.

– Ты меня пригласил.

– Пригласил? – Я задумался. Пожалуй, некоторые мои слова и вправду можно было принять за приглашение. – Я ошибся, Каин. Мне и в голову не приходило, что ты такой неприспособленный.

Он попытался что-то ответить, но я продолжил:

– Ещё не поздно повернуть. Если прямо сейчас пойдёшь обратно – будешь жить.

– Глупости. Жить или умирать, не мы решаем.

– Надеешься на своего Бога?

– Это и твой Бог, Рыжий. Это Он думает, кем тебе быть: странником или трупом.

Я ухмыльнулся и промолчал: не ссориться же по таким пустякам?

– У меня было место в лавке, – продолжал Каин. – Были соседи, приятели. Меня уважали. Но вот Бог сделал так, что теперь мне нужно идти. Если я вернусь, меня убьют. Поэтому я пойду с тобой.

– У вас есть Переходы, – напомнил я, вглядываясь в неясные тени приближающейся рощи. – Забейся в какую-нибудь дыру. Начни всё сначала. А в Поле тебе жизни не будет. Я не могу за тобой всё время присматривать.

– Фигня! Я из народа скитальцев. У меня врождённые способности. Всё будет в порядке!

Он провалился по колено в грунт, но я успел подхватить его под локоть. Так что обошлось испуганным «ох!» и очередной порцией моих сомнений в его «способностях».

Присмотревшись к норе, в которой побывала нога моего спутника, я вспомнил, что собирался ужинать.

– Сейчас будем охотиться, – сказал я, усаживая Каина. – Просто смотри на рощу и говори.

– О чём говорить? – забеспокоился он, оборачиваясь, когда я зашёл ему за спину.

– Смотри на рощу! – прикрикнул я, и он послушно отвернулся. – И говори что хочешь. К примеру, как получилось, что заточка не пробила макинтош дружинника?

– Так ведь фандр! – Каин пожал плечами. – Ткань-непробивайка!

Я остановился в двух шагах за норой. Каин сидел метрах в десяти и производил достаточно шума, чтобы заинтересовать любого обитателя подземного жилища. Я надеялся, что из норы выползет не химера, а что-нибудь съедобное. Нора никак не пахла, и это крепило мои надежды. Известные мне химеры обладали резким запахом, который даже отвратительным не назовёшь, скорее чужим, чуждым нашей природе.

– …Привозят купцы, вроде Пека, – «шумел» Каин. – Купцов этих чуть больше десятка. К Перевалу везут обычные ткани: одежду, ковры, полотенца, покрывала… там что-то с этими вещами делают и возвращаются с тем же барахлом, только уже с фандровыми свойствами. Самый ходовой товар – непробивайка. За неё больше всего денег дают. Но есть леталки, как твой платок, только большие, огромные. Двигаются ненамного быстрее скорохода, зато над землёй. Ещё есть кухонные ткани: заворачиваешь грязную посуду, а когда развернёшь – сияет, как новенькая. Есть печи: заворачиваешь холодный чайник, разворачиваешь – кипяток!

Края норы дрогнули, небольшие камешки сдвинулись и упали вниз. «Что-то быстро, – подумал я. – Химера?»

– …Хамелеоны, крепости, перины. Ходят слухи о «длинной руке»: человек засовывает руку в фандровую трубу, и его ладонь оказывается за тыщу километров! И «оттуда» можно вещи всякие таскать. Эх! Мечта! Только враки это всё. Потому что владельцу такой полезной вещи проще язык себе отрезать, чем о своём сокровище проболтаться. А если все молчат, откуда слухи? Потому и говорю – выдумки.