Сергей Вольнов - Zona Incognita Страница 7

Несмотря на то что исполнившееся желание оказалось, мягко говоря, далековатым от желаемого. Правильно сказано: опасайтесь истинных желаний, иногда они исполняются. Не то слово! Всячески бойтесь, аки даров коварных данайцев. Брюхо «троянского коня», как известно, было набито смертоносными сюрпризами.

Да, здесь, в Зоне, он действительно приобрёл желанное — аномальное свойство перемещаться во времени. Но его межвременные ходки ограничивались ещё двумя непреодолимыми запретами, совершенно не добровольными.

Первый. Будущее наглухо закрылось для него, начиная с того самого дня, когда наконец-то реализовалась его мечта, исполнения которой он страстно желал чуть ли не всю сознательную жизнь. Мечта родом из той поры, когда воображением завладели исторические книжки и фильмы, прочитанные и увиденные в раннем детстве.

Второй. Далёкое прошлое вопреки ожиданию так и не открылось ему. То, ради чего он и хотел, по большому счёту, сбросить оковы времени и свободно перемещаться в прошедшие века.

За всё надо расплачиваться, халявные пирожки бывают только на поминках. Чего хотел, на то и нарвался. За отказ подчиняться линейности времени линейное время тоже отказалось от него.

Десятилетия, которые Штрих прожил от собственного рождения до того дня, когда сбылась его Мечта, теперь были в его полном распоряжении. Он может «плавать» по этим годам, как ему заблагорассудится. Не по волнам собственной памяти, а вполне реально. Хоть против, хоть поперёк, хоть наискосок течения времени.

Но ни секундой позже или раньше. Будущее и прошлое для него тоже запретные зоны.

Иногда на привалах, размышляя об этом, сталкер Штрих неизбежно задавал себе вот какие вопросы.

Обречён ли он вечно скитаться в промежутке между датой собственного рождения и датой исполнения желания? Сумев сбросить одни кандалы, сможет ли он хоть когда-нибудь сбросить другие, полученные взамен? Сумеет ли он вырваться из плена, в который угодил по собственной воле? Он приговорён к бессрочному заключению в этом отрезке времени или всё-таки есть способ как-то освободиться?

Но однажды все эти безответные вопросы прекратили мучить Штриха. Его скитания перестали быть хаотичными, они обрели смысл.

У него появилась цель, и он обоснованно начал подозревать, что не случайно заперт в определённом промежутке времени. Срок его жизни, прожитой до того самого дня, когда Чернота закапсулировалась, самоизолировалась, наглухо закрылась и начала заполняться серым волглым мороком, охватывал фактически весь «сталкерский» период существования Зоны. Будто специально, чтобы он имел возможность переместиться в любую секунду этого периода.

Хотя он появился в эпицентральной глубине Черноты совсем незадолго до этой даты и ходил по ней от силы год, прежде чем произошло тотальное самоотделение Зоны от Земли и человечества. Но зато теперь у него в распоряжении имелись все возможности изучать историю Зоны «изнутри». Непосредственно наблюдать за событиями, а не довольствоваться легендами. Чем он и занимается уже не первую сотню ходок.

Приближаясь к неприметной «нычке», которая уже не раз служила ему убежищем, Штрих опять вспомнил разговор, который у него когда-то здесь состоялся. Именно в этой пещерке раскрыл он причины своего появления в Зоне незабвенному первому напарнику. Тому человеку, который нарёк его первым зонным именем и посвятил в некоторые секреты Черноты. Тогда ещё новичок, будущий Штрих, совсем недавно появился в аномальной реальности и сам не имел понятия, останется ли здесь надолго, или вернётся раскрывать тайну происхождения Зоны обратно, в белый свет, на «большую землю».

Кто ж тогда знал, что именно ему суждено быть узником Зоны! В буквальном смысле…

3

Она стояла на обрыве, смотрела вниз и цепенела от страха за жизнь другого человека.

Река несла свои воды по течению, как и положено водной артерии. В любой момент женщина, которая застыла на краю обрыва, могла повернуть речные воды вспять, но никогда не делала этого раньше. И уже не сделает.

Потому что ею было принято решение. Исполняя его, она вынуждена постоянно рисковать жизнью любимого мужчины. Чтобы никто из других людей не помешал ей реализовать свой выбор. Она решила оставить в покое всё остальное человечество, и для этого необходимо было самой отгородиться. Лишить всех других людей возможности беспокоить её, искушать и «учить плохому».

По крайней мере на одном из двух фронтов борьбы с окружающей средой — прекращение боевых действий в её собственной власти. Точнее, подвластно её собственному выбору. Поэтому она вернула им отвоёванный плацдарм, почти всё, что отхватила раньше, и остановила своё наступление по верхнему фронту. Ей хватает проблем и с противником, атакующим понизу, от которого, к сожалению, подобным способом не отделаешься. Возвратить то немногое, что осталось, не получится — это равносильно самоубийству. Убраться куда-нибудь подальше отсюда тоже нет возможности.

Но главная проблема — разобраться в самой себе. Дожилась, ничего не скажешь! Воистину человеческое занятие — заниматься самокопанием.

Не впервые она приходит сюда, на то самое место. Здесь она стояла, когда напарник отправился в глубокий тыл, в тот решающий день. В другие дни, потом, она приходила, чтобы вспоминать, как это было.

В том судьбоносном «сегодня», с помощью напарника, она освободилась. Резко оборвала охотничью сеть, которую на неё хотели накинуть.

Уже после этого предпочла всех послать подальше, отвернуться и больше не глядеть по сторонам. Во-первых, чтобы избавить себя от соблазна окидывать хозяйским взглядом окрестности. А во-вторых, чтобы никому не дарить соблазнов использовать её саму и её возможности в их собственных корыстных интересах.

Но это решение было лишь началом работ над собой, которые ведутся с того/этого дня и продолжаются, и продолжатся… До победного. Каким бы он ни был.

Узнать бы каким.

Какое страшное в своей неопределённости словечко-то «бы»!

Воды реки, несущиеся под обрывом, не приносили ей однозначного ответа. Они всё так же целеустремлённо истекали в предписанном направлении, но текучий узор быстроживущих волн не торопился складываться в чёткий рисунок.

Ожидая напарника из очередного рейда, она иногда приходила на этот берег, чтобы наглядно напомнить себе, как стояла здесь впервые. И вспоминала самую важную, быть может, дату в своей жизни. Хорошо, что память об этом событии не исчезла в провале забвения… Не забывался тот день, когда после мучительных колебаний, воплощённых в серии пробных коррекций, она приняла окончательное решение.

В тот же день ей довелось со всей обескураживающей наглядностью понять, что это значит: дорожить жизнью другого человека больше, чем своей.

Если бы она могла, то сделала бы всё самостоятельно.

Но вот как раз этой возможности — сделать всё самой — у неё и не было, и нет, и не будет.

За всё приходится платить. Даже ей, привыкшей единолично устанавливать «правила обмена» и «курс конвертации».

Вот почему она приходила сюда, в точку символического Перекрёстка Судьбы, когда напарника не было рядом. И рассматривала утекающие волны с тайной надеждой, что разглядит в зыбкой неопределённости водной поверхности ответы на вопросы.

Чем это всё закончится? По силам ли избранный путь?

Каждый человек имеет право хотя бы надеяться на счастливый финал. Свою долю счастья всем хочется заполучить. По собственной воле никто не захочет остаться обиженным.

За первым раздались ещё два толчка, разделённые небольшим интервалом. Их эпицентры располагались примерно на уровне генераторной. Там, судя по схеме, заканчивается прямой колодец вентиляционной системы. Скрип металла, судорожно сжавшегося от резкого падения температуры, — следствие воздействия аномалии, возникшей в реальности после активации артефакта. Там будет холодно даже после её сворачивания. Хотя мне-то что? Военный шлем с «намордником» полностью закрыл голову; остальные части тела надёжно облегает термокомбинезон высшей защиты.

На верхнем клапане моего рюкзака лежала ещё одна белая «картофелина», заключённая в оболочку. — Ну что, контрольный?

Ретрансляторы шлема практически не исказили голос, а мозг не замешкал с ответом.

Я взвесил на ладони небольшой одноразовый контейнер, со вздохом сожаления провернул его крышку. Раздался характерный треск пластика, как при открытии пивной «торпеды». Только вместо приятного солодового аромата наружу вырвался «запах» мороза.

Артефакт выкатился на ладонь. В момент соприкосновения с кожей его матовая поверхность начала покрываться микроскопическими светящимися точками. Я немного потёр его ладонями, чтобы подстегнуть. Уже спустя две-три секунды появилась лёгкая вибрация и возникла аура. Это предупреждение о старте процесса активации. Пару минут на разогрев, и жахнет. Но только не жарищей солнечно-звёздной, а совсем наоборот. Абсолютный нуль, не до шуток юмора! Ох, не один сталкер погорел на этом зонном ништяке, пока бродяги сообразили, что эту белую гадость «голыми» руками ни в коем случае нельзя хватать.