Поездка за город. Том 1 (СИ) - Савенков Святослав Страница 7

В глазах Каравценко переливались волны бешенной ярости, но полковник молчал.

— А с другой стороны у нас профессор Орлов. Мы с ним еще не беседовали, но я уже начинаю понимать, что к чему. Человек науки, настоящий интеллектуал. Наверняка, он многое знает о зоне карантина. Может запросто представить ее в виде колонок цифр. Но не имеет ни малейшего представления о том, что значит оказаться там на самом деле. Руководитель научного аспекта экспедиции? Он запросто угробит эту экспедицию, желая узнать все и сразу, правда? До самого конца?

— Он гражданский, — с видимым трудом произнес Каравценко. — Гражданский. Как и ты.

— Ошибаешься, — прошипела Астрид. — Ошибаешься.

Каравценко отвернулся к окну. Астрид незаметно выдохнула, едва удержавшись, чтобы не свалиться на стул.

— На эту экспедицию слишком многое поставили, — уже спокойнее сказала девушка. — Руководите с Орловым военным и научным аспектами, принимайте решения. Я не стану путаться под ногами. Но я моментально вмешаюсь, как только увижу, что один из вас делает экспедицию бесполезной или подвергает кого-то бессмысленной опасности.

Девушка ожидала, что Каравценко переварит услышанное, обернется и затопит ее своей злобой. Она предполагала, что он начнет орать, махать руками. Возможно, даже выставит ее вон. Поза полковника, — напряженная, натянутая, — действительно выдавала его чувства, но он так ничего и не сказал.

Лишь через несколько минут Астрид поняла, что полковник все это время разглядывал еще корчащийся на фоне утреннего неба столб дыма. Она чуть кивнула в сторону окна.

— Это ведь тридцать первый участок. Наша отправная точка. Насколько все было плохо?

Полковник обернулся, взглянул на нее.

— Визжать по ночам надо было меньше. Тогда, глядишь, и услышала бы, насколько там все было плохо.

Он помолчал, подкрутил усы.

— Ступай, — тихо сказал Каравценко. — Ступай отсюда, Аллерсон.

Разговор прошел так, как он и ожидал. Полковник тридцать один год провел на Барьере. Когда пришел сюда двадцатилетним сержантом уже разлагавшейся армии, никакой оборонительной системы еще не было. Зона карантина вгрызалась в город, плавно текла по брошенным улицам, переулкам. Отражалась в витринах магазинов и стеклах брошенных посреди дорог автомобилей. Она беспрепятственно переходила в жилую застройку, неся с собой волну ужаса. Аберрантов, мирмелантов, безымянных жутких тварей, болезни.

Тогда, тридцать один год назад им пришлось огнеметами и свинцовым градом прорубать себе дорогу к будущей линии Барьера. Иосиф Каравценко месяцами безвылазно сидел в пыльных залитых кровью квартирах, вдыхая вонь горящих на улицах под окнами тварей. Он боялся заснуть, потому что запросто можно было не проснуться. Здесь умирали. Умирали постоянно: тихой ночью, солнечным днем, в туманные рассветы и кровавые закаты. Людей рвали на куски, грызли, царапали, ломали. Но товарищи Каравценко и он сам ожесточенно отбивались, пока за их спинами возводили первые бетонные бункеры, пока спешно прокладывали первые кабели и устанавливали первые автоматические орудия, пока в домах развертывали первые операторские пункты.

Когда его усилиями Барьер построили, Каравценко участвовал в его расширении и укреплении. Сперва в заменившем армию временном полугражданском формировании, потом в Министерстве границы. Тоже просуществовавшем недолго. Только приход к власти президента Картера и Совета Структур изменил положение вещей. Спонтанная система заграждений, отделяющая Город-23 от кошмара, начала укрепляться, обросла еще двумя линиями, получила свежую кровь и достойное финансирование. И новое название, ставшее за минувшие годы символом защиты и надежности. Барьер.

И все это время Каравценко был здесь. Ликвидировал последствия прорыва аберрантов в Шестой Блок, ползал по заброшенным секциям метро в поисках ульев чудовищ, чистил от нечисти тонущие в кромешной тьме катакомбы. Потом, став офицером, проявил себя как умелый тактик, а затем и стратег. Ему стали поручать логистические задачи, вопросы создания эшелонированной обороны на устаревших участках Барьера. Он справлялся со всем.

Иосиф Каравценко большую часть жизни провел здесь, на периферии цивилизации, а не в самом Городе-23. Там он чувствовал себя неуютно: общество казалось ему переполненным фальшью и нелепостями. Важные вещи происходили здесь, на Барьере. Здесь он видел гибель товарищей, здесь годами шла ожесточенная схватка с ужасом. Здесь он приносил пользу. Он знал, какой кошмар бурлил за тремя линиями обороны, что сдерживали автоматические крупнокалиберные орудия и минные заграждения. Он сражался с ним лицом к лицу — сперва с винтовкой в руках, а затем с карандашом и картой местности.

Именно поэтому его кандидатура на должность военного руководителя экспедиции казалась Командованию Барьера идеальной. Каравценко ответил согласием сразу, не раздумывая. Бывалый солдат, он воспринял это как приказ. И исполнял, несмотря на глубокую неприязнь к самой идее отправлять кого-то по доброй воле туда. Экспедиционные силы, знал полковник, окунутся с головой в ад, где полчища аберрантов, вполне возможно, будут не большей из их проблем. Ему, Каравценко, будет непросто вернуть людей домой живыми и здоровыми, но он сделает для этого все необходимое. Работу существенно осложняло вмешательство Службы внешнего контроля и поддерживающих ее ведомств. Маргарита Стрелль собрала целую ораву ученых, которых требовалось за ручку провести по километрам смертельно опасной территории. Эту банду витающих в облаках трутней возглавлял Иван Орлов, кажется, уважаемый в научной среде человек.

При воспоминании о нем Каравценко едва удержался, чтобы не сплюнуть. Ему удалось переговорить с профессором три месяца назад, когда вся эта безответственная эскапада только начиналась. Беседа подтвердила худшие подозрения полковника: Орлов показался ему фанатиком, готовым на все, на любые жертвы ради получения результата. Что это был за результат, чем и кому он мог помочь, надзиратель не понимал. Единственными достижениями научной мысли, которые действительно пригодились защитникам Барьера за эти годы, были новые разработки в области защитных костюмов и оружия. Исключительно.

Каравценко не верил в необходимость этой экспедиции, считал ее вредной и ненужной. Бесполезная трата одаренных людей. А теперь в ее главе ставили малолетнюю нимфетку. Да, разговор с этой Аллерсон прошел точно так, как он и ожидал. Начальство предупреждало его о возможном противодействии и даже вредительстве со стороны враждебных служб и министерств. Очевидно, это было именно оно.

Старый бойцовский пес, бывший военный Дональд Гульфрид обладал солидным жизненным опытом и твердой рукой. Каравценко не сомневался: столкнувшись с опасностью, Гульфрид забудет о глупых приказах родной СВК и встанет на его сторону. Вместе они пошлют Орлова к черту и вернут людей в целостности и сохранности. А обеспечат это двенадцать надзирателей с тяжелым вооружением.

А теперь Гульфрид был мертв. Каравценко знал достаточно, чтобы подозревать в его гибели политические интриги. Кроме того, он лишился пятерых надзирателей, практически половины группы. Их место заняли люди из Службы городской очистки. И девчонка Аллерсон, которую в отчаянной попытке сохранить контроль над экспедицией прислала Стрелль.

Каравценко было далек от интриг и теневых разборок, но прекрасно понимал, что это означает и чем чревато. Он нажал кнопку вызова. Лейтенант Алес Солмич явился незамедлительно.

— Полковник.

Под началом Каравценко на Барьере находились сто двенадцать человек, из них сорок — военный персонал. Присылаемые в командировки из города рядовые надзиратели и находящиеся здесь постоянно группы экстренного реагирования. Солмич выделялся среди всех. Полковник знал его как сотрудника высочайшего класса — уравновешенного и исполнительного. В первую очередь исполнительного. Каравценко не приходилось слышать или наблюдать лично, чтобы лейтенант хоть чему-нибудь удивлялся. Полковник был уверен: стоит ему прямо сейчас отдать приказ лейтенанту, скажем, приготовить и сожрать гуляш из мирмеланта, тот исполнит его немедля. Даже плечами едва ли пожмет.