Москва на Связи - Кир Неизвестный Страница 7

От удара, девушка слетела вниз, опрокинулась на бок. Спасла вовремя выставленная рука вбок. Быстро поднялась, разглядела сквозь стекло прозрачной стены темное жерло уходящего вниз подземного коридора и пыль, окружавшую лифтовую шахту, поднятую в падении.

- На! – Крикнула девушка и носком дизайнерского сапога врезала по тонкому разрезу, делившему двери на две равные части.- На! Еще! Ну же, давай сволочь! Открывайся! Давай!

Стекло хрустело и звенело, отчаянно сопротивляясь яростному натиску. А потом, не выдержав, лопнуло, пропуская вовнутрь свежий воздух и облака пыли. Юле понадобилось еще с десяток ударов, что бы образовался достаточно большой разлом, пустивший её наружу. Девушка выскочила и огляделась, в поисках ребенка.

Глава 6. Фотография.

Случайно наткнулся взглядом на старую фотографию, что светлым пятном выделялась на рояльном лаке его рабочего стола. А там, словно через окно, было счастье. Там была его Наденька, смеялась в солнечных лучах. А у неё на руках их дочка. Юля. Юленька. Долгожданная. Такая маленькая, хрупкая, завернутая в кулек.

Ему было…. Сорок четыре, а ей тридцать восемь. Они уже отчаялись, перестали ждать этого чуда. Хотели усыновить чужого ребенка. Хотели ребенка. Неожиданно пришло радостное сообщение – Надя забеременела. А у него. У него задрожали руку, такого с ним никогда не было.

И так теперь было каждый раз, когда он понимал, что приближающееся чудо растет, развивается и скоро появится на свет. Будет гугукать, сжимать в крошечной ладошке его палец, а потом и вовсе скажет заветное «Папа».

Он снова посмотрен фото, на эти жизнерадостные, смеющиеся глаза, в которых плескалась бездонным голубым морем доброта. На эту улыбку, собиравшую в уголках губ нежную ткань лица, и тонувшую в этих, таких родных, ямочках.

- Знала ли она тогда, что уже больна? – Подумал он с болью про себя. – Знала ли, что у неё рак? Конечно, знала! Да, как и не знать, когда резкой болью отмечалась каждая ночь! Когда хотела есть, но не могла. Когда горела, словно в огне и таяла на глазах. Как не знала, когда…. – Он крякнул в кулак, на глаза навернулись слезы. – Знала, все знала. Но не сказала. Берегла его. Дочку берегла. Через год Нади не стало! Его Нади не стало! И он один, с маленькой дочкой на руках. Остался, как казалось, доживать эту жизнь.

Но Юля его спасла! Спасла от всех демонов, раздирающих живьем душу! Заставила жить. А потом он увидел. Разглядел. Понял, какое это было счастье иметь ребенка. Это восхитительное, восторженное чувство быть ПАПОЙ! Папой! Она так его звала – Папа. – Он снова крякнул в кулак, сдерживая желание отступить, бросить все к чертям! Попробовать…. Нет, сделать! Промять эту сволочь – время, продавить! Вернуться туда, где Наденька жива, взять её за теплую ладонь и держать, держать. Не отпускать. Никуда не отпускать. И пусть это время длиться вечно!

В дверь грохнули с силой. Другая не выдержала бы. Слетела с петель или выдавилась наружу языками замков. Но не эта. Эту ставили в министерстве обороны, и она была готова ко многому. В том числе и к такому. Но и с той стороны не собирались отступать – там знали, что внутри этой консервной банки есть сладкое угощение и её просто стоит открыть, чтобы получить. Грохнули еще и еще. Снова и снова. Но дверь была словно бронированные ворота древнего замка – непреступная, принципиальная в своих отказах пустить. И она держала оборону.

Снаружи притихли. Или отказались от своей идеи, либо замышляли нечто новое. Второе оказалось верным – на пояс замка, со скрежетом вонзили металлический предмет, простучали его, утапливая, и надавили вбок. Металлический язык закаленной стали, возможно, и выдержал бы. Но не выдержало дерево двери, лопнуло щепой, обнажая светлые внутренности. Снаружи поняли успешность плана и радостно заверещали, выворачивая дерево наружу. И вот уже в лопнувшем полотне, через сквозную брешь, замелькали синие тени с вывернутыми, словно у саранчи, конечностями.

- Прости меня, Юля! Прости, что не дал тебе счастливого будущего! Что не сумел уберечь тебя. Прости, дочка! – Генерал поднес пистолет к виску, раздался выстрел. Тени за дверью заметались, заторопились, словно опаздывая на некое событие.

Глава 7. Все ОК

- Малыш, ты где? – Крикнула Юля в черную непрозрачную стену темноты тоннеля. – Малыш! Не плачь, я скоро тебя найду, и мы уйдем из этого места.

Резко толкнулось у неё под сердцем, но больно не было. Первое ощущение, что она испытала страх, но потом. Где-то в подсознании, кто-то добрый, невидимый и теплый. Родной. Подсказал, что это сын. Её сын!

- Господи! Уже скоро! Скоро смогу обнять этот волшебный, живой кулек! – Глаза предательски увлажнились.

Она схватилась рукой за живот, грея его, оберегая. Заулыбалась, словно бы не было ничего, словно мир не обрушился. Не сгинул. А она, только начиная жить, обрела настоящую цель. Свое счастье.

- Малыш! Малыш, откликнись. Мама идет за тобой.

Где то впереди грохнуло, вслед осыпалось мелкими камнями. Зашуршали шаги по мусорному полу, зашелестела обертка, фантик доступной и часто продаваемой сладости тут, в переходах метро. Раздались шаги. Неторопливые, но и не вялые. Словно шел сюда человек уверенный в ситуации, знающий все реакции наперед. Хозяин.

- Малыш! Малыш, откликнись. – Заторопилась Юля. К ней так же, как и те шаги, стала подбираться паника. – Малыш, мама уже тут! Откликнись, я заберу тебя! – Она металась взглядом ища похожее на ребенка, или на переноску. Коляску.

Шаги стали совсем близкими, и к ним прибавились еще звуки: сиплое, надсадное дыхание и, вроде как шелестение. Словно листья шевелились так на легком бризе, соударялись, смешивались меж собой, играли в потоках теплого воздуха. Но это было не так. Не это рисовало сейчас её фантазия. А скорее она нашла образы в старых фильмах о маньяках убийцах. И сколь бы они не были карикатурны, больных хватало и в реальной жизни. Она снова крикнула в темноту, беспокоясь о ребенке. В ответ близко зарычали, готовясь к атаке.

Сзади затопали