Стреляй, напарник! - Андрей Олегович Белянин Страница 7

«Почему? За что?» – билась в мозгу тревожная мысль.

Он никогда не имел дел с криминальными структурами. Даже наоборот, его друзья служили в правоохранительных органах. Да и сам он, сколько себя помнил, с раннего детства и до сего дня не совершил ни одного даже мелкого преступления.

Может, взяли за то, что от армии откосил? Обнаружили, что, находясь в призывном возрасте, занимался в спортивном клубе, в каскадёрской секции. Так тут всё чисто, комиссовали вполне легально из-за реальных недугов. А в клубе занимался как раз для того, чтобы здоровье поправить.

«Нет-нет, всё это не то! – возражал он сам себе. – Для ФСБ все эти уголовные и армейские делишки побоку. Они занимаются вопросами государственной безопасности. Но тут уж я совсем ни при чём! Где я, а где государство! А действительно, где я? В том плане действительно ли это были федералы? То, что тот майор… Как он там представился? Су… Су… да как же?! Ладно, фиг с ним! Так вот, то, что он сказал, будто они из ФСБ, ещё не означает, что это действительно так. Могли ведь и соврать».

Тогда логическим образом возникал другой вопрос: если и соврали, то зачем, с какой целью? Словно желая избавить его от дальнейших мысленных терзаний, открылась дверь и в допросную вошли двое. Первым зашёл тот самый майор, участвовавший в Сашином задержании (про которое, кстати, он сам почти ничего не помнил). Вторым был мужчина среднего роста, чуть полноватый, с круглым добродушным лицом.

«Ага! Двое, – констатировал Александр. – Значит, будут играть в плохого и хорошего. Плохим конечно же будешь ты, майор Су».

Он более внимательно присмотрелся к офицеру, так как при первой встрече было не до смотрин. Высокий, крепкий мужчина, метр девяносто как минимум, накачанный, как Дольф Лундгрен в «Красном скорпионе». Волосы седые, но не старик уж точно. Лет тридцать – тридцать пять, видимо, многое испытал в жизни, раз поседел до срока.

Майор тем временем сел напротив задержанного, облокотился на стол и уставился ему в глаза, словно собираясь сыграть в игру кто кого переглядит. Александр игру не поддержал, переведя взгляд на второго мужчину. Тот встал у стены, сложив на груди руки, с чуть заметной улыбкой, и так же молчал.

«А ты что за фантик плюшевый?» – мысленно задал ему вопрос Тимохин.

– Я доктор Борменталь, – мгновенно представился «фантик», словно услышав его мысли. – Работаю психологом-дознавателем.

– Ой-ё! Всерьёз же за меня взялись, – не сдержался Тимохин и спросил напрямую: – И чего вы вот дознаваться собираетесь? За что меня задержали? Ордер на мой арест у вас имеется?

– Нам ордер не нужен. Мы шли не тебя арестовывать, а кое-кого другого, – хмыкнул майор, не спеша откинулся на спинку стула и протянул с некоторой иронией: – А ты так, под замес попал. Случайность. Такое бывает. Пришлось взять тебя под нашу защиту.

– Защиту?!

– Да. Защиту, – повторил майор. – Спасибо можешь не говорить. Это наш долг – служить и защищать.

– Вы издеваетесь, что ли?! – Всякое волнение у Тимохина прошло, сменившись невесть откуда взявшейся злостью. – Вы хоть отдаёте себе отчёт, что, притащив меня сюда против моего желания, нарушили российское законодательство и мои конституционные права? Вы нанесли мне психологическую травму, вы разрушили мою репутацию. Вы хоть представляете, что теперь скажут обо мне в офисе? А если меня вообще уволят?!

Майор даже не моргнул глазом, оставаясь невозмутимым, как статуя Давида. И это бесило ещё больше. Тогда Александр переключился на стоящего у стены психолога:

– Вот вы, доктор… кстати, Борменталь – это ваше настоящие имя? Или прозвище, которое вы бесстыже слямзили у Булгакова?

Тот усмехнулся и спокойным, даже каким-то заботливым тоном ответил:

– Александр Васильевич, вам лучше всего сейчас успокоиться. Поверьте, злостью, грубостью и нахрапом вы ничего не добьётесь. В ваших же интересах провести с нами конструктивную беседу. Повторяю, именно беседу. Это позволит составить планы о вашем дальнейшем статусе и наших действиях относительно вас. Поэтому вздохните поглубже, подумайте о чём-то приятном и просто постарайтесь без всяких эмоций выслушать наши вопросы и так же спокойно на них ответить.

Взгляд доктора гипнотизировал, мягкий голос убаюкивал, изгоняя злость, сменяя её какой-то лёгкой беззаботностью. Александр почему-то стал воспринимать своё нахождение в допросной как некую досадную ерунду, не стоящую серьёзных переживаний. По примеру майора он откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу, сцепил на колене руки в замок и постарался максимально расслабиться.

– Что ж! Беседа так беседа. Валяйте, спрашивайте. Но сперва, будьте любезны, гражданин майор, напомните, как ваша фамилия? А то я только первые две буквы помню – «Су», но как-то неудобно величать вас на китайский манер.

– При вашем состоянии большое везение, что вы вообще хоть что-то помните.

– Ого! Уже на «вы». А ведь в начале беседы вы мне тыкали.

– Приношу свои извинения. – В голосе майора, однако, раскаяния не слышалось. – Фамилия моя Сулинов, зовут Анатолий Викторович. Теперь, если все условности соблюдены, можем приступить непосредственно к разговору.

– А как же доктор? – прервал его Саша. – Разве он не представится полностью?

Майор нахмурился, а психолог поспешил вмешаться:

– Борменталь, этого вполне достаточно. И кстати, вы правы, это псевдоним, взятый из повести Булгакова.

– Так отчего всего лишь доктор? Могли и профессором Преображенским назваться.

– Увы, я довольно скромен и считаю себя пока недостойным такой чести.

– Так! Вы уже закончили обмен любезностями? – прорычал майор, теряя терпение.

– Вполне, – снизошёл Александр. Ему понравилось, что бастион невозмутимости дал слабину. – Я готов, спрашивайте.

Сулинов смерил его строгим взглядом, как бы проверяя, действительно ли тот готов, и, вновь облокотившись на стол, приступил к делу:

– Гражданин Тимохин, – назвав Сашу по фамилии, он давал понять, что игры кончились, началась официальная часть, – что вы помните о моменте вашего задержания?

– Так всё-таки «задержание», а говорили, что ловили другого, а меня типа под защиту взяли. Ага?

– Отвечайте на поставленный вопрос! – Майор Сулинов перешёл на тон, отбивающий всякое желание пустословить.

– Хорошо-хорошо! Про моё задержание я почти ни… э-э-э… хм… ничего не помню. Воспоминания обрываются на том, как вы, Анатолий Викторович, подошли ко мне со своими ребятами. Дальше всё, финиш. Пустота. Провал в памяти, как будто меня по башке