Грани - Валентин АТ Дмитриев Страница 7

потом разошлись. Я развернул бумажку и посмотрел на адрес. Улица Станиславского 93. Ёшкин кот, какая окраина. Туда фиг доберёшься, только на машине или пешком, но сначала нужно доехать на маршрутке до конечной. Я проверил наличие тульского Токарева в своем кармане и убедившись, что он никуда не делся, пошел ждать маршрутку. "Обратите внимание на наше воспитание" - требовали колонки в подъехавшей "Газели". Водитель хмуро следил за дорогой. А что внимание обращать на наше воспитание? Обычные люди. Хотя себя я человеком не считал, мне сопутствовала просто феноменальная сволочность, с которой я подходил ко всем проблемам. Как говорится, может вы и не баба, товарищ мастер цеха, но сука порядочная.

Я вспомнил эту фразу из старого анекдота и весело улыбнулся. Когда-то я был неформалом: металл слушал и носил длинные хайры; именно тогда я узнал, кто такие гопники. Дети рабочих, уродливо стриженные дебилы в спортивных костюмах. Ненависть у нас была взаимной. Они меня били, иногда я их тоже бил. Все это длилось недолго, пока я не освоил новое увлечение - зарабатывать деньги. Полетели в одно место все старые знакомые со своими пьянками и неформализмом. Папа всегда говорил, что отличаться нужно умом, а не внешностью. Длинные волосы я оставил, и гопники меня не забыли. С каким удовольствием я доставал ТТ и простреливал им ноги, когда под вечер раздавались тупые вопросы, типа, а чего это у тебя волосы длинные, ты рэпер что ли? Не верьте тем, кто говорит, что сила не в оружии. Она именно в нём. Когда в твоем кармане тяжёленький пистолет, проблемы улетучиваются и ты чувствуешь силу. Силу нести смерть. Конечно, по первой возникал страх попасться перед нашей доблестной полицией. Сначала я таскал свежую бумажку, на которой было написано, что пистолет я только что нашёл и несу его в ближайший околоток. Однако потом посмотрел на себя в зеркало и понял, что к такому дрищу ни один полицейский не подойдёт.

И тут меня осенило. Я вспомнил вчерашнюю встречу с удивительной девушкой. По-моему ее звали Елена или Элен. Она что-то говорила про свою фирму, которую собирается открыть. Бред какой-то. Как тогда Витёк успел бабла срубить? Какие-то непонятные заморочки.

- Тормозни у остановки, - попросил я водителя, отдал деньги и, поддерживая кобуру в кармане пиджака, вышел из маршрутки. Окраина города, отсюда видать уже железнодорожные пути, а за ними сады. В ларьке купил жвачку и, насвистывая в духе "какой хороший день, какой хороший я", пошёл по улице, одновременно присматриваясь к номерам. Дом номер 80, номер 82, наряд ДПС в машине - кого они здесь только ждут? - номер 84, газетный ларёк, бабушки с семечками на ящике и самогоном под ящиком, дом номер, номер, гаражи по левой стороне улицы. Ну и глушь. Наконец появился 94, а там дальше и улица заканчивалась, переходя в объездную дорогу. Я остановился и начал учащённо жевать жвачку, пытаясь сосредоточиться. Дело в том, что дома с номером 93 не имелось. Рядом не было ни души, где-то вдалеке кто-то разговаривал, но я ничего не мог понять. Мистика. Тут появилась старушка в грязной поддергайке. Вот и объект для расспросов.

- Здравствуйте, а не подскажете, где здесь 93-й дом? - обратился я с легкой улыбкой.

- Ты что, сынок, такого тут давно уже нет, - прошамкала бабуля беззубой челюстью.

- А где же он?

- Так уж лет пять назад погорел он, хозяева бросили, а потом разобрали его местные и кирпичи продали.

Такая судьба ожидала многие дома, особенно на окраинах.

- Бабуль, а это место не заколдованное? – спросил я с серьезной миной.

- Как есть, сынок, заколдованное. А ты почём знаешь?

- А я экстрасекс. Всё вижу, всё чую, кажется мне, что дело здесь нечистое.

- Как есть нечистое, дом-то говорят иногда появляется. Вон Колька-алкаш из 75-го дома, об него надысь стукнулся головой.

- И где этот Колька? - спросил я, поглаживая подбородок и восхищаясь сам собой.

- Да вон он, во дворе в беседке с мужиками самогонку хлещет.

- Спасибо, бабуль, возьми, - я протянул ей сотню.

- И тебе спасибо, милок, - старушка подхватила купюру, ловко сложила её и спрятала куда-то в недра своей поддергайки. Я же пошел во двор. Там в тени деревьев стояла деревянная беседка, в которой сидело трое сильно подпитых мужиков. Недельная небритость, круги под глазами и заплетающийся язык, все внешние признаки хронического алкоголизма. Мужики были грязные, в усыпанных мелким сором трикешниках и майках а-ля "служил на море я". На столике стояла бутылка с мутноватой жидкостью. Небось самогон местного разлива. Сидит такая баба Клава в своей каморке, пенсия у неё маленькая, но завалялся аппарат, который даже в советские времена не изъяли, гонит потихоньку из всякого мусора, похожего на сахар, и продаёт.

- Ну, мужики, сознавайтесь, кто из вас Колька, - сразу начал я в лоб. Они переглянулись, удивились.

- А ты сам, собственно, кто такой будешь? - спросил тощий, кладя руку на нож, которым они резали хлеб и огурцы. Тоже мне интеллигенты. Нехорошая у него была рожа. Все пальцы в сизых перстнях. Сиделый зэк, одним словом.

- Легавым отомстят родные дети, - сказал я и достал ТТ, - Федеральная Служба Безопасности. Отдел паранормальных явлений.

- Каких явлений? - переспросили они хором, но пистолет заставил их немного успокоиться.

- Ненормальных. Да всё равно вы ни черта не поймёте.

- Ладно, начальник, ну куда нам. Так что ты хотел-то?

- Меня интересует дом номер 93 по этой улице. Он, я знаю, сгорел уже давно, но вот некий Николай его часто видит. Даже стукнулся об него на днях. Что вы скажете по этому поводу?

- Я... это, - зэк занервничал, - это же проклятый дом, там постоянно что-то горело. Само по себе.

- Самовозгорание?

- Ну да. Бывало, зайдешь к Вовке, пьёшь с ним на кухне и тут бам - простыни загорелись! Потушишь, уже полотенце в ванной сгорело. Одним словом, чёртов дом! И пожарные приезжала, и медики, кого только не было.

Про такие случаи я, конечно, слышал. Полтергейст дело редкое, но обыденное. Пиромания сплошная.

- Кто такой Вовка? - спросил я холодно.

- Друг мой, покойный уже, сгорел он ночью - пьяный был в стельку, - заревел дурным голосом Коля. Самогон плескался у него в глазах. Рожа наливалась страшноватым свекольным оттенком, характерным для непрерывного запоя.

-