Княжна Тобольская - Ольга Смышляева Страница 7

— Неопровержимые улики твоего непосредственного участия были найдены в ритуальном круге стихий.

Под очередной возглас изумления ректор прошагал к столу возле стереосистемы или какой-то другой сценической техники текущего времени и взял с него два клинка. Вернее, то, что от них осталось — удлинённые рукояти с простой гардой и частью лезвий. Сперва мне показалось, будто они обломаны, но как только генерал-лейтенант поднял их, демонстрируя всем желающим на голо-экране, стало заметно, что они оплавлены.

— Ещё вчера это были стихийные клинки курсантки Тобольской. Видите, что с ними стало? Их повреждения характерны исключительно для кровавого ритуала!

Ректор швырнул обе рукояти мне на колени с таким видом, словно они его покусали. Хорошие рукояти, добротные, и сталь оплавленных клинков высокого качества. Что-что, а в колюще-режущих штучках я разбираюсь. Первый и единственный срок словила по 222 статье — хранение и сбыт оружия в составе группы лиц. Спасибо адвокату, отделалась условкой.

В зале раздались шепотки. Все тут же захотели узнать, что это был за ритуал, и какую цель он преследовал. Видимо, у здешних ритуалов много профилей на любой вкус. Старшекурсник с центральных рядов поинтересовался, была ли оргия? Нет, остряк, оргии не было, были пытки. Вопреки горячему убеждению ректора, Вася участвовала в ритуале отнюдь не на добровольных началах. Её принудили банальнейшим способом — физическим насилием. Следы от верёвок на запястьях, синяки по всему телу и боль в рёбрах наглядное тому доказательство. И убийство на самом деле вполне себе состоялось. Девчонку закололи! Только она почему-то не умерла. Точнее, умерла не полностью. По странной, нелепой случайности в её тело вселилась моя бедная душа.

Пресвятая дичь, а ведь настоящую меня тоже убили ударом в сердце! Следы трёхклинкового лезвия один в один…

— Название ритуала я вам не раскрою в интересах следствия, — безапелляционно заявил ректор. — Скажу одно: даже в незавершённом виде ритуал оказал на Василису крайне негативное воздействие. Смотрите!

Он бесцеремонно схватил меня за левое запястье, выставив напоказ браслет с десятью камнями. В отличие от камней на браслетах других курсантов, они не светились. Что любопытно, на учителях таких побрякушек не было.

— Курсантка Тобольская лишилась эссенции стихий, она подчистую обнулила все шесть ранее достигнутых рангов силы в практиках земли-воды и теперь абсолютная пустышка!

И снова эти злорадные смешки в мой адрес, но уже вперемешку с выкриками «Обнулённая!» и вздохами неподдельного сочувствия. Последнее мне конкретно не понравилось. Неужели, стать какой-то там обнулённой здесь настолько плохо, что можно пожалеть даже нелюбимую всеми мажорку, запятнавшую себя ужасным кровавым ритуалом? Ересь самая натуральная!

Нет, никакое это не светлое будущее, человечество не могло настолько двинуться головой за полтора десятилетия. Всё проще — я угодила в другое измерение, параллельный мир.

Или даже в Ад.

Курсанты всё не затыкались:

— Обнулённая, твои сообщники тоже обнулились, или ты одна неудачница?

— Назови их имена!

— Это кто-то из нас? Твои подружки?

— Мы не знали! — поспешила оправдаться Марта. — Вася ничего нам не говорила, ни словечка, семьёй своей клянусь! И мы с ней больше не подружки!

— Никогда в жизни! — заголосили её товарки.

— Прекратить шум! — взревел ректор, в секунду возвращая спокойствие. — Ваши вопросы останутся без ответа. За свою глупость Тобольская расплатилась не только эссенцией стихий. Кровавые ритуалы имеют массу побочных эффектов, один из которых потеря памяти о событиях двух-трёх последних дней.

Градус абсурда преодолел критическую отметку. С чувством захохотав, я поднялась со стула и упёрла кулаки с останками клинков в бока:

— Вот это поворот! Вы сейчас в самом деле обвиняете меня в том, чего я чисто физически не могу помнить? За два-три стёртых из памяти дня со мной могла случиться любая хрень! Никому не пришло в голову, будто Васю… меня принудили к ритуалу шантажом или угрозой насилия?

О том, что дело обстоит именно так, сразу признаваться не стала. Инстинкт самосохранения настоятельно не рекомендовал открывать перед всеми тайну, что я вовсе не их Василиса Тобольская двадцати лет от роду, а Ирэн Листьева, уроженка мира, в котором их Княжество зовётся Федерацией. Не стоит рисковать сходу. Вряд ли переселение душ здесь рядовое событие. Меня вполне могут пустить на эксперименты или запереть в дурку до конца жизни. Учитывая происходящий прямо сейчас маразм, совершенно не удивлюсь.

— Что-что говоришь, Тобольская? — ректор в сомнении повёл бровью, в его равнодушной реакции чувствовалась прохлада. — Шантажом? Угрозой насилия? Пф! Твои домыслы оскорбительны, здесь Александровский Военный институт, а не разбойничий вертеп.

— Да хоть Небеса Обетованные! — вспылила я. — Никто не может быть осуждён на основании одних предположений о виновности в совершении преступления. По сути, у вас ничего нет: ни имён сообщников, ни видео с места событий, ни однозначных улик, кроме моих клинков, с которых, к слову, вы даже отпечатков не сняли. Их могли украсть, чтобы подставить…

— Нет! — гавкнул ректор с неподдельным возмущением. — Стихийные клинки прочно связаны с внутренней эссенцией своего владельца. В отрыве от хозяина они не способны проводить эссенцию, достаточную, чтобы уничтожить их подобным образом. Сколько уроков по основам стихий ты прогуляла на первом курсе?

Я плюхнулась обратно на стул. Твердолобому мужику ничего не докажешь. Он собирал курсантов со всего института не для дебатов, а для показательной расправы. Пусть детишки видят, что бывает с теми, кто балуется ритуалами, и сотню раз подумают, хотят ли повторить печальную судьбу Тобольской.

— Заверяю всех здесь присутствующих — мы проведём должное расследование силами нашего «Прокурорско-следственного» факультета! Какой бы ужасной ни была правда, она выплывет наружу, и каждый виновный в свершившемся ритуале понесёт максимально суровое наказание. А что касается Василисы Тобольской… — Тихон Викторович сделал драматическую паузу, за время которой все здесь присутствующие успели навоображать самые страшные кары, и тем сильнее было их разочарование, когда он закончил: — Девушка уже наказала саму себя обнулением.

— Этого недостаточно! — недовольно закричали из зала.

— Накажите Тобольскую по полной!

— Её ведь исключат? Пусть её исключат!

— Нет, её не исключат! — вмешался ректор. — Но на факультете «Управления и политики» курсантке с настолько пренебрежительным отношением к дисциплине и общественному порядку не место. Как она собирается управлять другими, если не способна организовать даже саму себя? И в знаниях, как выяснилось, у Тобольской большие пробелы, не подходящие курсанту четвёртого курса. Спасти её будущее можно только одним способом…

— Исключением? — мои