Алекс Орлов - Дискорама Страница 7

Джек взял от стены стул, поставил на середину комнаты и сел.

— Итак, пациент Малой… М-м-м… — Капитан вдруг замотал головой, словно хлебнул слишком горячего чая.

— Что такое, сэр?

— Не нравится мне такое название. Давай как-то тебя поименуем, скажем ну… Отто Тирбах!

— А почему именно так?

— Ну, придумай свой вариант временного имени…

— Пусть будет это, сэр, вполне себе нормальное имя. Только как мы покажем, что оно временное?

— Очень просто, парень, я вот тут напишу: «так называемый Отто Тирбах». И дело в шляпе. В официальных документах ты будешь «так называемый», а в беседе просто Отто Тирбах. Годится?

— Да, сэр, большое спасибо.

— Не за что, — усмехнулся Лупареску. У него на это имя были собственные планы по улучшению эффективности своей работы. Пока же ему этой эффективности как раз и не хватало, сам полковник Кнуте сказал ему об этом два дня назад в ресторане «Гоферштейн». Полковник был сильно пьян, но излагал очень четко. Он сказал: «Блинт, ты отличный парень и можешь выпить какую угодно дрянь, даже не поморщившись, но в работе ты полный конь, в том смысле, что ты совершенно не валяешься…»

А Блинт возьми да и спроси: «Так что же делать, сэр? Как спасти положение?» На что полковник ответил: «…повысь эффективность, Блинт, а не то тебя отправят гайки крутить, ведь ты же инженер-механик…»

Блинт еще хотел что-то уточнить, но полковник Кнуте упал на пыльный ковер и не подавал признаков жизни до самого утра, и это было досадно.

Впрочем, наплевать на этого Кнутса, у Блинта Лупареску теперь был собственный план, и он собирался ему следовать.

— Ладно, Отто, зачитаю тебе обстоятельства твоего здесь появления. Не боишься?

Лупареску исподлобья взглянул на «Отто», ожидая заметить в его глазах испуг или смятение, но тот выглядел спокойным.

— Буду очень рад, сэр. От санитарок я никаких объяснений получить не смог…

— Ну тогда слушай…

Капитан Лупареску открыл папку и стал читать:

— «…во время «санитарного получаса», объявленного обеими сторонами конфликта, означенный раненый был найден бесчувственным, в обмундировании с утерянными знаками различия, которые, видимо, были сорваны взрывной волной. Поскольку в месте нахождения означенного раненого потерянной техники противника найдено не было, раненый был признан военнослужащим Аркона и доставлен на место сбора с дальнейшим препровождением в означенные пункты госпитализации…»

Капитан взглянул на Джека — тот слушал его очень внимательно, однако без излишнего волнения.

— Ты все понял, Отто?

— Да, сэр.

— Тогда вот тебе бланк — подпишись в нем своим новым именем. Я только впишу своей рукой «так называемый», а ты все остальное…

— А что это за бланк, сэр, и за что я распишусь?

— Тут написано, что ты ознакомлен со своей историей — как попал сюда и все такое. Давай подходи, пока я зажал нос…

Джек встал, приблизился к капитану и, взяв из стаканчика свободное перо, подписался: «Отто Тирбах». И даже закорючку добавил, придумав ее тут же — на лету.

— Отлично… — прогундосил капитан и, поскольку у него уже кончался воздух, махнул рукой, чтобы Джек отошел.

— Ну что же, Отто, — произнес Лупареску, отдышавшись и моргнув заслезившимися глазами. — На первый раз достаточно. Ступай к себе в камеру… Прошу прощения — в палату. И лечись.

Оставшись один, капитан Лупареску взял подписанный пациентом бланк и, приблизив его к глазам, стал наблюдать за тем, как испарялись спецчернила, убирая дописку «так называемый» и оставляя только «Отто Тирбах».

— Есть! Получилось! — воскликнул он и, бросив бланк на стол, прихлопнул ладонью. Теперь у него имелся вполне конкретный Отто Тирбах, а не какой-то иллюзорный, то ли объявленный в розыск, то ли результат ошибки при регистрации.

На этого виртуального Тирбаха имелся кое-какой материальчик. Но если глянуть навскидку — пустая болтовня. Какой-то парень утащил с воинского склада несколько тюков рваных штанов, которые дожидались случая, чтобы попасть на фабрику по переработке тряпья. Всем на эти тряпки было наплевать, кроме этого умельца. Он договорился с транспортом, загрузил тряпье и вывез, чтобы заработать на выпивку, но в городе был остановлен полицейским патрулем.

Начались выяснения, и этот делец признался, что утащил тряпье с армейского склада. Тогда городская полиция перебросила это арконским органам — в рваных штанах копаться желающих не было, но и экономический отдел контрразведки не горел желанием погрузиться в эту тему, и постепенно дело окончательно угасло, осев в тонкой, никому не нужной папке.

И вот теперь майор Лупареску давал этим материалам новую жизнь.

В ткани, из которой шили военное обмундирование, имелся дюпоновский пластик, который использовался также для производства взрывчатых веществ, и Лупареску решил, что сможет выжать из этих тряпок капельку нектара лично для себя. Одно дело — сырье для вторичной переработки, и совсем другое — компоненты взрывчатых веществ.

В этом случае все менялось кардинально, стоило лишь добавить немного ретуши.

Фигурировавшее в документах имя злоумышленника Отто Тирбаха, конечно же, было выдуманным. Пойманный полицией делец ляпнул первое, что пришло в голову, и, если бы дело расследовали надлежащим образом, настоящее имя было бы установлено, но, поскольку тряпки никого не интересовали, в документах по-прежнему фигурировал никому не ведомый «Отто». Так бы он и оставался плодом воображения пойманного жулика, если бы не подходящий для Лупареску случай — в госпитале оказался пациент, потерявший память, и теперь дело оставалось за малым — переделать его в «Отто Тирбаха», а потом подать начальству на блюдечке.

Конечно, начальство у Лупареску было не таким уж глупым, чтобы сожрать все, как оно есть, но ему тоже хотелось показаться с хорошей стороны перед своим начальством. Поэтому, чуть приправив это «блюдо», оно передаст его наверх, и так далее.

Выйдет из этого что-то дельное или найдется умник, который швырнет эту писанину в измельчитель для бумаг, будет уже неважно. Главное, что везде, где нужно, будет отмечено, что капитан Лупареску проявил активность. Активность! А значит, на какое-то время страшная тень аттестационной комиссии будет отодвинута.

Погруженный в анализ своей хитроумной схемы, капитан машинально перекладывал бумажки, когда дверь кабинета открылась и вошел его коллега — лейтенант Боцак.

— Привет, Блинт, — сказал он, садясь на свободный стул.

— А как насчет постучаться в кабинет старшего по званию? — со значением произнес Лупареску.