Денис Шабалов - Право на жизнь Страница 70

Ван подавлено молчал, не зная, как ему реагировать на открывшиеся обстоятельства.

– Вот то-то же…

– А из-за чего мы туда полезли – помнишь? – спросил Сашка, глядя на товарища. – Я вот только сейчас вспомнил… Караванщики тогда полковнику донесли, что в детском саду лысого мужика без противогаза видели. Там же, на втором этаже. Вот он нас и заслал. И учитывая, что мы только одни такие смелые там побывали, вывод сам собой напрашивается…

– Вообще херня получается, – поежился Ван. – Это что же?.. Вас там видели до того, как вы там появились? Бред какой-то… И теперь вы снова там?.. И там – и здесь?!..

– Да нет, что ты! На тебя монстр сейчас морок навел, – наверное, самым ядовитым тоном, на который он был способен, сказал Санька. – Или газ…

– Это ты с нами внутри не бывал, – криво усмехнулся Данил. – Я после той ночи уже и не сомневаюсь, что возможно все. Ну то есть – вообще все!.. Там со временем и пространством жуткие вещи творятся. Идешь – а туда, куда нужно не приходишь, попадаешь совсем в другое место…

– А окна – это и не окна вовсе, понял, – присовокупил Сашка страшным голосом. – В них все что угодно можно увидеть!

– Ладно, не пугайте… – усмехнулся Ван, но Данил отчетливо видел, что китайцу не по себе, – он даже усмехнулся как-то натужно и неестественно.

– Полковник опять по связи выходит, – подал голос Цукер. – Про выстрел спрашивает. И не нужна ли нам помощь…

– Скажи – отходим, – отозвался Данил. Высунулся, поглядел еще раз на здание детского сада, на окна. – Все, хватит. Пошли отсюда.

– Те домишки не будем прочесывать? – спросил Юрка, кивнув на два двухэтажных домика, стоящих справа углом к пятиэтажке.

– А ты не в курсе разве, кто там живет-поживает? Там в прошлый наш с Санькой визит выродки обитали. Так что, если тебе кишки жмут – можешь туда прогуляться.

Цукер опасливо поглядел на темные провалы подъездов и быстро помотал головой:

– Ну нет. Полковник приказал – значит, возвращаемся!

– Вот и я о том же, – усмехнулся Данил.

Ядро во главе с Родионычем за прошедшие полтора часа продвинулось недалеко, и теперь группа в полном составе сидела в угловой квартире пятиэтажного дома на втором этаже.

Родионыч был встревожен.

– Что там у вас, докладывайте. Кто стрелял, почему?

– Выродок, – метнув быстрый взгляд на своих, ответил Данил. Вся эта история с детским садом отчетливо попахивала… И вроде бы давно уже пройденный этап, а тут приходится назад возвращаться… Закопать ее уже поглубже – и дело с концом. – Из подъезда вылез – Ван его там же и положил.

Родионыч одобрительно кивнул.

– А вы почему так мало продвинулись? – спросил Данил, мысленно возблагодарив Цукера и Ли за молчание и спеша побыстрее оставить щекотливую тему. Отошел, присел у стенки, подтягивая так и не починенный бахил. – Сколько времени прошло – а мы все на месте топчемся.

– Это вы там топчетесь, – проворчал вместо полковника сидящий тут же, у окна, Дума. – Ариец уже три дома проверил вдоль по улице, а Порох аж до общаги нефтебазы дошел. Теперь назад возвращается.

– Почему? Дальше не идем?

– По этой улице – нет, – ответил Родионыч. – Дальше – уже войсковая часть, а она на последок запланирована. Чистим вдоль Гагариной еще на два квартала, а потом уходим по маршруту.

Следующие шесть часов прошли в непрерывных чистках. Скучно не было. Да и когда тут скучать, если на поверхности кипела теперь совершенно иная, но оттого не менее бурная жизнь? Несколько раз группы натыкались на мелкие гнездышки выродков в подвалах, которые ликвидировались сразу же, безжалостно, не дрогнувшей рукой, хотя среди крупных особей почти всегда попадались и детеныши. Они ползали по темному помещению – тощие, грязные, обросшие, обернутые в ветхое расползающееся тряпье, скалили свои мелкие зубки в ответ на направленные на них фонари, либо, поскуливая, забивались под ржавые трубы центрального отопления, но автоматные очереди доставали их и там. В такие моменты Данил думал, что выродки, пожалуй, имеют полное право ненавидеть людей всей душой – если, конечно, она еще у них оставалась. Сам он по мелким больше не стрелял – это было неприятно, на душе после первого и единственного выстрела остался какой-то горький, противный осадок – хотя и понимал прекрасно, что спустя три-четыре года из такого вот щенка вырастет здоровенная, мощная боевая машина, гораздо лучше приспособленная к жизни на поверхности и оттого составляющая человеку серьезную и жесткую конкуренцию. Это был настоящий геноцид – одна раса убивала другую во имя выживания. Во имя собственного права на жизнь.

Три раза сталкеры были атакованы крупными собачьими стаями. К счастью, происходило это на открытом пространстве, посреди улиц, а не в тесных дворах, заросших подлеском и заваленных битым кирпичом с крошащихся от времени зданий. После каждой такой бойни приходилось отходить в ближайший дом, организовывать оборону и перезаряжаться. Данил, сжегший за полдня с полсотни патронов и ощущающий, как постепенно тяжелеет правая рука, принимающая на себя всю отдачу двенадцатого калибра, мысленно в который уже раз благодарил себя за предусмотрительность. Не будь ружья – много бы он навоевал с двумя штатными магазинами к ВСС?

Благодаря высокой организации и умелому командованию потерь не было. Разведка всегда предупреждала ядро группы заранее и отходила под огневое прикрытие, дразня и выманивая стаю на себя. Дальше следовала непродолжительная и жестокая мясорубка, после которой на земле оставались десятки собачьих тел, изорванных пулями, изгвазданных кровью и грязью, – человек, как и всегда, во все времена силой доказывал природе свое право на существование.

Чудовище, похожее на курицу, но размерами с грузовик, они заметили лишь однажды. Было это уже в районе улицы Гоголя, куда группа добралась только часам к пяти вечера. Мутант стоял под деревом и задумчиво ковырялся четырехпалой лапой в земле, отбрасывая с каждым гребком в сторону объем, равный, наверное, объему ковша экскаватора. Родионыч, осознав, что стычка в этот раз может окончиться не в их пользу, спешно увел группу в случившийся поблизости крепкий еще пятиэтажный дом. Забравшись на третий этаж, сталкеры, организовав боевое охранение, встали на недолгий привал.

Из окна мутант был виден как на ладони. Небольшой толстый клюв, мелкий бурый пушок, покрывающий тело, коротенький хвостик – и две мощные ляжки. Чудо-юдо топталось себе под деревом, поквохтывая и нагибаясь иногда всем корпусом, чтобы подобрать что-то с земли. Данил пригляделся – ну так и есть. Останки выродка жрет, тварь такая!

Мутант тут же метко был окрещен куропатом – слово пришло на ум Дуремару.