Играть чтобы жить - Владимир Геннадьевич Поселягин Страница 74

– Знаете, довольно интересная история, которая даже меня поразила, хотя я и участник. Дело началось двадцать девятого июня на ночь, в районе Ровно, когда я очнулся в плену, избитый, со сломанной рукой, в бараке с другими пленными. Это были коровники какого-то колхоза. Памяти нет, как зовут, и кто я не помню. Шишка на голове. В общем, стена к прошлой памяти. И сегодня не вспомнил. Толкнул бойца что рядом спал, тот представился моим мехводом, и сказал, что я сержант Ковригин, Игорь, и мы воевали в составе Девятнадцатой танковой дивизии. Наша машина на склоне оврага перевернулась, так я травмы и получил, немцы уже доставали. Я поверил ему. Дальше к воротам, требовал у часового представить мне медика, и с удивлением понял, что знаю немецкий. Причём, очень хорошо, на уровне родного. Акцент почти неуловим. Подумал, и представился солдату немецким разведчиком, внедрённым в советскую армию. Часовой не выпускал, а тут уже вызвал командира, дальше на допрос, я там врал что в голову приходило. И к медику. Гипс на руку, раны обработали. Убил солдата, конвоира, что обратно вёл, и бегом оттуда. Утёк, ночь помогла. Ясно же, будут проверять и поймут, что солгал, шлёпнут на месте…

Дальше так и описывал, как воевал, как в окружение попал, будучи на излечение в Киеве, как вырвался, угнал самолёт с лётчиком, и к девчатам в Слуцк. Как освободил их и выводил, получив за это высшую награду Союза. Дальше, до ареста и знакомства с настоящим Ковригиным в кабинете следователя. Этот момент поразил многих.

– И кто ты? – спросил один из офицеров, командир первой роты.

– А я не знаю. Полтора года пытались выяснить. Я ведь мехводу поверил, в форме сержанта-танкиста был. И что важно, когда вышел из окружения, меня в штабе мехкорпуса опознали в лицо как Ковригина. У меня тоже спрашивали, хорошо кулаками работали, но не покалечили. Так и не выяснили. Посчитали что я неизвестный, что использовал документы настоящего Ковригина. И если враг, то был им раньше, я столько немцев набил, они меня сразу к стенке поставят за такое. Скорее всего просто нашёл документы и использовал их. Вот кто-то и решил, чего мне в лагере сидеть, награды и звания я честно заработал, опытных офицера не хватает, дальше восстановили и вот к вам попал. Данные мои остались прежними, а кто я на самом деле, понятия не имею. Мой фото в газетах давали, не опознали. Скажу так, я советский офицер, и этого достаточно. Да и подтвердили это.

– Это как? – заинтересовался комполка.

– В каждой стране свои особенности жизни, это учёные тоже изучают, и вот их и позвали. Сначала думали, что я немец. Начали проверять, вопросы задавали. Я на большую часть даже ответить не смог. Однозначно в Германии я никогда не жил и особенностей жизни там не знаю. Потом подумали, что я с Запасных областей Союза, откуда столько полицаев и другой нечисти берётся. Другой учёный опрос вёл, не подтвердилось. Я два языка знаю. Немецкий и русский. Ну и тот учёный-социолог, что изучает быт советского народа, опросил меня. На все вопросы, за редкими исключениями, я ответил. По его определению, я всю жизнь проживал в Советском Союзе. Причём скорее всего на севере, в районе Урала. Словечки что использую в обиходе, оттуда. Только меня ещё год в лагере продержали, даже после этого опроса. Пока наконец не выпустили.

Офицеры ненадолго замолчали, обдумывая услышанное. Оно конечно их если не поразило, то многим удивило и заинтриговало. Впрочем, застолье продолжилось, те ещё пообсуждали что обо мне узнали, многие действительно вспомнили в газетах моё фото, мол, разыскивается, не узнаёт ли кто? Но там оно довольно нечёткое, и не все опознали в нём меня. Это тоже обсуждали. Нормально посидели, зато у меня появилась идея, как свободное время получить, и не привлечь для этого внимания. Будет трудно, но я справлюсь. Впрочем, меня больше беспокоили беременность Хельги и младшей из её дочек, Марты. Пуза у обеих уже на шестом месяце. Да подозреваю, что и одна из близняшек в залёте. Та что замуж не успела выскочить. Просто срок маленький. А тут лекарского амулета нет, чтобы временно отключать такие вот дела. Теперь рожать будут. К слову, Хельга за это выторговала дополнительные слитки золота. А я уж думал ошибся в ней. Ну и понятно, что им со мной уже делать нечего, и я договорился, что Хельгу с младшей дочкой доставлю в Швейцарию и там устрою. Близнецы пока их заменят, а те ждать будут. Только вот времени на это нет. А идея банальная. Получить отпуск. Надо с комполка и начштаба договорится, пока они тёпленькие, может и дадут. К сорок четвёртому, постепенно отпуска начали разрешать, я уже узнавал. Командира четвертой роты с нами нет, с женой в деревню у Владимира к её родителям уехал. Десять дней дали. Вернётся, попрошу и мне дать. Вот так и налёг. Впрочем, отказали, зато узнал, что через неделю ещё одиннадцать машин придут, и полк будет полностью пополнен боевой техникой. Так что там дальше учения, обучение и остальное, свободной минуты не будет. Ладно, будем на фронте надеюсь там найдётся время.

Однако, прошлое бывшего владельца этого тела, всё же нашло меня. Середина июня, мы летними лагерями на полигоне находились, тут проходило обучение, согласно составленным планам. Как раз моя рота отработала атаку укреплённого холма, с прорытыми ходами сообщений, имитацией пушек и минных полей, и довольно неплохо справилась и после того как рота вернулась на стоянку, привела машины в порядок, дальше всем офицерским составом обсуждали почему я, командуя ротой, направлял ту или иную машину туда или сюда, согласно складкам местности. Ну у меня опыт-то немалый, целый месяц ожесточённых боёв в Польше. Меня учили опытные танкисты, что не один месяц воевали на «ИСах», я обучался их ухваткам, сейчас учу свою роту. И то что опыт у меня есть, это видели, а объяснить откуда он, я не мог. Причём, на полигоне ещё три таких же гвардейских полка на «ИС». Тоже новички. В смысле, когда полк формируется, его гоняю тут на полигоне, дальше на фронт, получать реальный опыт. Когда полк стирается, то оставшуюся технику передают другому полку и в тыл, на переформирование. Костяк полка уж оформился, получают пополнение в технике и людях, этот костяк и обучает на ходу, возвращаясь на фронт. Такая схема.