Анастасия Парфенова - Город и ветер Страница 76

– Алория не в тюрьме? – Совершенно неописуемый тон...

Они бы еще спросили почему. Тави захихикала. Королева бросила взгляд на магистра воздуха, на ребенка в его руках и сухо ответила:

– Нет.

Магистр Алория чуть-чуть опустил веки, показывая, что принимает перемирие.

В начавшейся суматохе, разрезаемой четким звоном королевских приказов, Тэйон развернул кресло и стремительно направился к комнате, в которой магически запечатленные корабли сходились в последней битве.

Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как разворачивается катастрофа.

Карта все еще показывала тот ракурс, на который ее настроила Шаэтанна. Залив Лаэ мерцал серо-свинцовым холодом зимнего моря. Рваная линия берега, стаи темно-пурпурных вражеских эскадр, тонкая сеть лаэссэйских флотилий. Отдельные корабли на дальних концах залива уже сошлись в желто-красном иероглифе схватки, но основная масса все еще кружила напротив друг друга, маневрируя и пытаясь занять более выгодное положение.

Глаза магистра превратились в щелки, он подался вперед, пытаясь считать информацию. Мерцающие в воздухе столбики с цифрами и обозначениями не были для него кейлонгской грамотой – в конце концов, Тэйон прочел все, что мог откопать по поводу стратегии морского боя, просто чтобы понимать, о чем рассуждает за завтраком его жена. И все же особых иллюзий по поводу собственной компетентности в данном виде схватки маг не испытывал. На его взгляд, действия Таш были бессмысленны. Даже с учетом теологической магии при стычках с силами Кей Адмиралтейство рассматривало соотношение один к двум как «благоприятное», а один к трем – как «рабочее». Считалось, что флот Лаэссэ качественно превосходил все, что могли выставить против него иные государства. И тем не менее госпожа адмирал позволила загнать себя в ловушку, окапавшись фактически зажатой между Ближними рифами и превосходящей массой вражеских сил. Как будто бросила на карту все, провоцируя неприятеля на нападение. – Что она творит?

Лэри Алория обладала многими талантами, но очевидная недальновидность и прямолинейность в схватке в их число не входили. Таш не любила ситуации «все или ничего». Здесь должно быть что-то еще. Должен быть запасной план, неизвестная фигура вне плоскости партии...

И скорее всего не одна.

Тэйон положил ладонь на затылок Ниты, создавая связь между собой и наследницей Нарунгов, затем четко произнес:

– Развертка по магическим структурам.

Как ни странно, карта признала команду. Вокруг огоньков-кораблей замерцала сложная сеть линий и стрелок сопровождавшихся стремительно меняющимся потоком пиктограмм. Сверху наложилось несколько уровней полупрозрачных магических течений. Ага. Вот в этом ему будет разобраться уже гораздо удобнее.

Тэйон прищурился... и ему захотелось разразиться бесполезными проклятиями. Сокол, перебравшийся на плечо, удивленно склонил набок голову.

– Вот поэтому я не люблю теологическую магию, – объяснил Тэйон.

Кейлонгцы, должно быть, притащили с собой целый храм жрецов, чтобы те служили проводниками воли к их божествам. Вражеский флот был скрыт белым маревом, вязким и многослойным, сплетенным из молитв каждого матроса, каждой корабельной крысы. Бесполезно было даже думать о том, чтобы попытаться пробить эту защиту энергетическим ударом или сложным саморазвивающимся заклинанием-вирусом. Лаэссэйцы оказались лишены своего самого сильного оружия.

И не только его. Если верить данным, то сила, которая должна была заставить рифы двинуться навстречу чужакам, вспарывая днища их кораблей и сминая в щепки, полностью исчерпана. На дно оседали кости морских чудовищ, которых маги воды попытались заставить атаковать имперцев снизу, – этот план тоже не сработал. Полдюжины драгоценных подводных кораблей, находившихся на вооружении у лаэссэйского флота, кружили около впадины, не осмеливаясь подойти ближе... Единственное, что успокаивало, – ни та, ни другая сторона после устроенного магистром Алория представления все еще не осмеливалась прибегнуть к изменению погоды. Тэйон был отнюдь не уверен, что в Лаэссэ сейчас нашелся бы чародей, способный остановить вызванные божеством ветер или волны.

Похоже, Таш попыталась заманить противника в ловушку, а вместо этого попалась сама. Или...

Допустим, она не смогла оказать магическое влияние на противника. А как насчет влияния на свои собственные силы?

Несколько коротких приказов, и над кораблями замерцали новые данные. Поначалу даже мастер воздуха не заметил несоответствия. Потом автоматически прибавил к имеющимся данным классическую константу иллюзий Таэа, нахмурился... и уголок его рта на мгновение приподнялся в подобии улыбки.

«Миледи Алория, Вы скользкая, злобная, подлая, умная шарсу!»

Иллюзия, наложенная на лаэссэйские корабли, была произведением искусства. Тонкая, едва заметная, касающаяся лишь незначительных деталей – но полностью меняющая общую картину. Огромные торговые корабли, боевая польза от которых сводилась в основном к использованию их в качестве дополнительных мишеней, казались мощными, вооруженными до зубов флагманами типа «копье». Хищные трехмачтовые «мечи» воспринимались и невооруженным взглядом, и через магическое видение как стремительные, но предназначенные для погонь и боя на дальнем расстоянии «стрелы». Прикрывающие фланги юркие «кинжалы» на деле оказались вообще разномастным скопищем прогулочных яхт и рыболовных лоханок. В то же время настоящие суда «метательного» класса были рассредоточены совсем на другой траектории – они застыли, притворяясь арьергардом, среди пенящихся рифов.

Использование излюбленной лаэссэйцами «метательной» доктрины в морском сражении всегда предъявляло жесткие требования и к командному составу, и к корпусу морских магов. Слишком многое зависело от точности, своевременности и неожиданности атаки. Слишком высокая степень координации между отдельными судами нужна была, чтобы одновременный удар маленьких, юрких корабликов полностью опрокинул превосходящего и численно, и по тоннажу противника. Команды кинжального класса всегда набирались из высокомерных сорвиголов и самоубийц, процент потерь для них был на порядок выше, чем на судах любого другого класса. Тем не менее конечный результат оправдывал все.

Если не заканчивался разгромным поражением, конечно.

Адмирал д'Алория не любила «кинжальную» тактику, но по праву считалась мастером, когда нужно было совместить ее с более «тяжелыми» боевыми доктринами, компенсируя недостатки каждого стиля сильными сторонами другого. Тэйон окинул открывшуюся его глазам картину и понял, что если обман сработает, то кейлонгцам не поможет даже божественное вмешательство. Таш наверняка потребовался не один день многоступенчатых маневров, чтобы создать именно такую ситуацию, и она рисковала многим.

Пальцы Тэйона, сжимавшие подлокотник, белели по мере того, как он все полнее понимал значение расчетливого гамбита, разыгрываемого супругой. Только один маг в Лаэссэ мог сплести для флота такое прикрытие – Динорэ ди Акшэ. Гениальная мастерица тончайших энергий, самый талантливый иллюзионист последних трех поколений. Даже ей, чтобы добиться подобной достоверности, потребовалось вплести в заклинание саму себя, свою суть. Полностью слиться со стихией. Если эта иллюзия будет разорвана, магистр ди Акшэ вполне может погибнуть сама.

Как он ненавидел слово «если»! Иллюзия будет разорвана. Таш не может этого не понимать. На что же рассчитывает госпожа адмирал?

Интриги лэри Алория всегда были многослойными. Владычице соколов нравилось строить ситуации, в которых любой выход был в той или иной степени ей на руку. Таш будет счастлива, если иллюзия продержится, но у нее наверняка есть план и на случай, если Динорэ не выдержит. Только вот какой?

Тэйон барабанил пальцами, сопоставляя реальное и иллюзорное расположение сил. Корабли хищно кружили напротив друг друга, завязалась дуэль заклинаний. Торговые баржи, даром что только притворялись «копьями», держались совсем неплохо. Должно быть, госпожа адмирал стянула под командование к ди Шеноэ лучших магов. Огромные суда медленно отступали к губительным рифам. Они позволяют зажать себя в ловушке... или заманивают в нее противника? С Таш всегда было трудно понять разницу между двумя крайностями.

Сокол за спиной забил крыльями и издал ударивший по ушам крик, а события сорвались с цепи, разворачиваясь с головокружительной скоростью. Кейлонгский фланг совершил стремительный и изящный маневр, белое марево распалось на четкий строй боевых галер, отрезавших последний путь к отступлению. В тот же момент ожившая мозаика над полом содрогнулась, разлетаясь в клочья, и между стен заметался полный муки крик седой волшебницы. Иллюзия была разбита. Лаэссэйские корабли предстали в своем истинном виде, и кейлонгцы начали еще один четкий, завершающий маневр, бросая свои суда на единственные по-настоящему опасные корабли противника: «мечи», теперь уже не скрытые покровом обмана.