Артем Каменистый - Рай беспощадный Страница 79

— А тебя не заставлял? — неожиданно спросил Олег.

— Пытался… — нехотя ответила девушка.

— И?

— Я сказала, что согласна быть шпионкой, но остальное нет.

— И он ничего тебе не сделал?

— Нет.

— Странно… я был о нем более высокого мнения…

— Не мог он уже ничего сделать — через неделю мы должны были отправляться к вам. Ведь замену мне быстро не найти. Он ведь два месяца учил меня с копьем драться, говорить одно и то же без запинки, на Большой остров посылал и в другие места — чтобы привыкла ходить помногу и знала все тонкости экспедиций.

— А это… С тобой он тоже, как с Оленькой? Пытался размножаться? Может потому и пощадил после отказа? — скабрезно уточнил Олег.

— Нет, — вспыхнула Дина. — Я разве похожа на корову? Другие его не устраивали — он считает, что чем толще, тем для младенца лучше. А просто так женщинами не интересуется. Он ведь извращенец. Ему противно все нормальное. В смысле нормальные… отношения. И вообще — он с женщинами даже не разговаривает. Только с девушками. У него бзик такой — если с мужчиной была, он брезгует с такими общаться. Полностью ненормальный…

— О! Раз с тобой разговаривал, значит, ты девушка?

— А тебе-то какое дело?

— А я вот мальчик. Знаю, после моих рассказов ты не поверишь, но клянусь твоим здоровьем — врал безбожно. Я это не просто так говорю. Понимаешь, Эн, похоже, решил нас всех прикончить, бросив в пешеходную атаку на толпу готов. Так неужели мы позволим умереть друг другу невинными?

Эн, резко остановившись, развернулся, насмешливо произнес:

— Олег — вот знаешь, что меня в тебе поражает? Как может человек, думающий гениталиями, демонстрировать зачатки умственной деятельности? Успокойся — никто не умрет. Или почти никто — полную безопасность гарантировать не могу. Но надеюсь на лучшее. У меня есть план — если все получится, то малой кровью обойдется. Дойдем до этой проклятой скалы, и все расскажу. Да где же она… Устал я — последнее здоровье оставил, бегая по этим камням…

Вечерело. На плоской коралловой скале в кружок расселись все. Время ужина. Хоть все на нервах, хоть смертью попахивает, но молодые организмы требовали свое — стремительно исчезали последние крохи, прихваченные из поселка, трещала кокосовая скорлупа под ударами топорика — по рукам расходились куски белой мякоти. И все косились на Эна.

Тот не спешил. Этот человек знал себе цену, знал и то, что его собеседники в силу возраста падки на внешние эффекты, вот и нагнетал обстановку, дразня их любопытство. И без того сегодня несколько раз выходил из роли невозмутимого «шамана» — это грозит ущербом для имиджа. Неспешно дожевал кусок кокосовой мякоти, плеснул в наскоро изготовленную чашу воды из бутылки, отхлебнул, горестно вздохнул:

— Чай бы сейчас не помешал, — и тут же, будто продолжая прерванный разговор, резко спросил: — Максим — на какую глубину ты сможешь нырнуть? Максимально? Это очень важно — хорошо подумай, прежде чем ответить.

Макс на миг растерялся, но быстро собрался с мыслями:

— Не знаю… Я ведь в этом деле никогда за рекордами не гонялся. Просто плавал, а не экстремальным фридайвингом[8] занимался. Да и где искать? В бассейне? Или на пляже? В принципе, если нырять по всем правилам, работая на максимум, без ограничений, то, наверное, метров сорок-пятьдесят могу рискнуть. Или даже шестьдесят. Нет — шестьдесят страшновато вообще-то. Хотя, если не сразу попробовать, а постепенно наращивать. Тренер говорил, что у меня способности немалые — неделя-другая тренировочных погружений, и можно, если страховать будут.

— Отлично! Для того чтобы мой план сработал, надо нырнуть приблизительно на тридцать восемь. Всего лишь.

Макс едва не поперхнулся и поспешно проговорил:

— Стоп! Вы не так поняли! Знаете, что я имел ввиду, сказав «нырять по правилам»?

— Не знаю, но, полагаю, ты сейчас об этом расскажешь.

— Я имел ввиду погружение без ограничений. При этом как раз и получаются максимальные рекорды. Но такой способ не для нас. Я поясню. Сперва в море опускается трос. Затем погружаются аквалангисты — занимают позиции на разных глубинах возле троса. Ныряльщик, идущий на рекорд, вентилирует легкие, делает дыхательную гимнастику — тут уж у каждого своя методика, но не запрещается, по-моему, ничего: хочешь — чистым кислородом дыши; хочешь — смесью гелиевой; хочешь, стой на голове с утра до вечера. Затем спортсмен забирается на платформу специальную — она тяжелая и может скользить вдоль троса с большой скоростью. Сам он при этом даже не шевелится — замирает как статуя. Старт, и платформа начинает двигаться вниз. Быстро разгоняется. Ныряльщик ничего не делает — просто стоит, держась за раму руками и стоя ногами на нижней перекладине. Ни малейшего движения не делает — бережет силы. Любое сокращение мышц это затраты кислорода — нельзя ему шевелиться. Когда решает, что с него хватит, останавливает спуск. Затем над платформой надувается шар, который вытягивает ее наверх с такой же скоростью. Глубина погружения платформы фиксируется — это и есть достижение. Иногда фридайверы используют подводный скутер, прицепленный к тросу — он движется быстрее чем платформа. У каждого способа свои плюсы и минусы — слишком быстрое погружение плохо сказывается на организме.

— А зачем там аквалангисты? — не понял Муса.

— Они страхуют спортсмена. Парадокс, но сейчас, с теми глубинами, на которых устанавливают рекорды, аквалангисты больше рискуют, чем ныряльщики, да и не могут сопровождать на всем протяжении.

— Это что — парни без воздуха ныряют туда, куда аквалангисты не достают?!

— Да.

— Бред.

— Нет — они плавают с воздухом, подолгу находясь на опасной глубине. Наш организм не приспособлен к этому. Приходится соблюдать режимы погружений и всплытия, использовать специальные дыхательные смеси. И все равно рискованно.

— А какие там глубины? — заворожено спросил Снежок.

Макс пожал плечами:

— Я точно не знаю, но вроде за полторы сотни метров уже перешли.

Некоторые присвистнули, а Макс поспешно добавил:

— Может я в каких-то деталях ошибаюсь, но что сто пятьдесят уже достигли — это точно. Сам одно время увлекался фридайвингом, как многие пловцы, вот и запомнил цифры.

— Ну вот видишь, малыш — а каких-то жалких тридцати восьми испугался, — Эн произнес это смешливым голосом — будто папочка глупому сынишке.

Зря он таким тоном — сейчас не до шуток. Макс вспыхнул, вскочил:

— Да что вы понимаете?! Знаете, что такое тридцать восемь метров?! Видели когда-нибудь дом четырнадцатиэтажный?! Вот примерно столько! Нырнете на столько?! Попробуйте! Пусть даже с грузом! Не страшно будет?! Я так подозреваю, вы откуда-то узнали — на этой глубине лежит то, что может нам помочь против готов?! Ну так это еще разглядеть надо будет — без маски и на мели нелегко, а на такой глубине еще и света солнечного гораздо меньше! А потом еще всплывать — без ласт! Знаете, какое давление на такой глубине?! Около четырех атмосфер! Я никогда не тренировался для таких погружений — я не знаю, как оно на меня подействует! Но знаю одно — чертовски много сил уйдет! А силы это кислород! Вы ведь не зря только сейчас на это решились — ведь сами никогда не верили в успех. Просто сейчас готовы пойти на любой риск, на невозможное, на полное безумие — лишь бы победить. Припекло вас всерьез. А каково мне?… Решили, что если увлекался плаваньем и фридайвингом, то все выгорит? Да я глубже десяти метров никогда не бывал, а максимальное давление, которое испытывал на себе — три атмосферы. Да и то в барокамере, в воздушной среде. Вниз-то я доберусь — с грузом это запросто. А вот вернуться… Да останусь я там… почти наверняка…