Алекс Орлов - Рекс Страница 8

Постояв немного, Камерон вздохнул. Эта панель была всего лишь экраном, а изображение на нее передавалось с видеокамер. Режим безопасности, в котором он жил день и ночь, диктовал свои законы, коим Камерон неуклонно следовал в отличие от многих своих врагов, которых он доставал благодаря их разгильдяйству и недисциплинированности.

11

Итак, можно было считать, что вход в «Сервис суперлогистик» состоялся. Была проведена первая совместная сделка, а дальше все пойдет по накатанному сценарию: увеличение оборота совместных сделок, взаимный обмен акциями и постепенное выдавливание теперешних владельцев компании или другие, более жесткие меры, если эти джентльмены вдруг окажутся непонятливы.

– Сэр, через пятнадцать минут у вас встреча с генералом Роджерсом, – подсказал селектор.

– Да, я помню. Где он сейчас?

– Машина генерала поднимается от второго поста.

– Хорошо. Пусть его проводят в каминный зал, тот, что в галерее.

– Слушаюсь, сэр.

Теперь этот Роджерс, вор и хитрюга из комитета по вооружениям. С его помощью Камерон надеялся укрепиться на теплом месте возле военного бюджета, и генерал гарантировал ему эту возможность, за что попросил два миллиона ливров. Для Камерона это были небольшие деньги, а куш, в случае удачи, светил немалый, но что-то у Роджерса пошло не так, и теперь он ехал объясняться.

– Оправдываться будет, – вслух произнес Камерон и вздохнул. – Всегда одно и то же.

Выйдя из кабинета, он неожиданно для себя проигнорировал персональный лифт и свернул в сторону общего. Иногда Камерон совершал такие малообъяснимые поступки, но часто спасал себе этим жизнь.

В достижении собственных целей он не брезговал никакими средствами, разумеется, и с ним не особенно церемонились, но Камерон был коварнее и последовательнее в этой своей войне.

Заметив босса, часовой у лифта не подал вида, что удивлен, лишь встал чуточку ровнее.

Камерон зашел в кабину, спустился на пару этажей, перешел в другой лифт и уже на нем добрался до галереи – сумрачной вытянутой залы, завешенной старинными картинами-подлинниками.

Здесь пахло древностью и старой копотью – Камерон намеренно воссоздавал эту атмосферу после того, как посетил несколько старинных замков. Именно там он понял то, что почувствовать обстановку старины можно, лишь услышав эхо тех пирушек, представив лица тех, кому при всем благородном собрании давали чашу с отравленным вином.

Почему-то именно этот жуткий обряд очень волновал Камерона. Он легко представлял себя и в качестве того, кто велел выпить отравленное вино, и на месте того человека, который, все понимая, тем не менее покорно принимал свою долю. При этом всегда в этих его видениях присутствовали потрескивающий камин, жаровня и подгоревший жир. Вот почему Камерон потребовал воспроизвести в галерее этот запах.

Генерала Роджерса Камерон принял в мастерской, так он называл просторную комнату, в которой, как ему казалось, мог работать придворный художник. Здесь должны были стоять его холсты, причем некоторые исполосованные кинжалом господина, которому не понравилась «эта мазня».

В другом углу наверняка должны были валяться бутылки из-под вина, художник обязан быть пьяницей, да и как не стать пьяницей, если хозяин все время пугает виселицей?

Несмотря на живое представление обстановки в подобной комнате, Камерон не стал оформлять ее под старинную художественную мастерскую, и у него здесь получилось скорее пристанище графского писаря.

Стол, несколько простых шкафов, деревянные кресла с жесткой спинкой, а также дубовый паркет под мастикой, домотканые ковры и побеленные стены.

Правда, в простом с виду шкафу имелся огромный бар, а за одним из гобеленов вход в туалетную комнату и обшитую кедром сухую баню, но если не знать об этом, выбор места для встреч мог показаться странным.

Вскоре послышались шаги, одни, едва слышимые, принадлежали кому-то из секьюрити, а громкие лязгающие – генералу. Он упорно продолжал носить сапоги со шпорами, отмененные лет тридцать назад.

Оставив гостя, секьюрити удалился, и генерал сам вошел под своды мастерской и стал с удивлением осматриваться, не сразу заметив сидящего в кресле Камерона. Лишь когда тот прибавил освещения, Роджерс заметил хозяина и поспешил к нему, протянув длинную руку, однако тот, даже не поднимаясь, лишь пожал гостю кончики пальцев и указал на соседнее кресло.

Генерал сел, еще раз огляделся и, покачав головой, сказал:

– В начале службы мне пришлось три года жить в подобной дыре, в одном далеком гарнизоне. И вообще, пока не зацепился на нужном месте, влачил весьма незавидное существование.

– Но теперь вы на завидном месте, генерал, – заметил Камерон, давая гостю самому соткать для себя паутину.

– А у вас в этих горах довольно мрачно.

– Горы часто заслоняют солнце, но в темноте не видно досадных оплошностей.

– Мистер Камерон, мне неловко признаваться вам, но наше дело пока не слишком продвинулось, – перешел генерал к главной теме.

– Да, видимо, это так.

– Поверьте, я прилагал немало усилий, я дошел до Министерства обороны, но там уже все поделили без нас.

– Ну разумеется. И в армейской среде старшие топчутся на головах младших.

– Приятно, что вы меня понимаете, мистер Камерон.

Камерон не ответил, глядя на гобелен.

– Я, конечно, понимаю, что… деньги придется вернуть, но, видите ли, в чем дело, часть из них я уже потратил на восстановление здоровья. Дорогие процедуры, знаете ли.

– Процедуры нынче не дешевы, – согласился Камерон, который знал, что на его деньги генерал Роджерс купил большой загородный дом с бассейном, куда чуть ли не ежедневно возил проституток и массажисток.

– Я буду отдавать долг постепенно. Вы не против?

– А что мне остается? – Камерон пожал плечами. – У вас ведь нет никаких активов, недвижимости…

– Никаких активов, увы, – развел руками генерал и даже шмыгнул носом. – Тридцать лет оттрубил и… никаких тебе радостей в жизни, никакой недвижимости… Вот она, благодарность государства, за которое… Ну вы сами понимаете.

– Понимаю, генерал, понимаю. Поезжайте домой.

– Прямо сейчас? – приподнимаясь с кресла, спросил Роджерс.

– Да, прямо сейчас.