Степан Кулик - Операция «Прикрытие» Страница 8

— Сейчас все организуем, а пока… — комбат достал из тумбочки початую бутылку армянского коньяка, щедро плеснул в две алюминиевые кружки и вышел из-за стола. — Ну за победу!

Офицеры со стуком сдвинули посуду и залпом выпили.

— И чем же мои люди заинтересовали «Смерш»? Насколько я понимаю, тут в основном трусы, нарушители воинской дисциплины и разгильдяи. Предателей или шпионов особисты сразу в расход пускают. И вдруг — Главное управление контрразведки?

— Задание у меня, комбат, не шутейное, так что ходить вокруг да около некогда. Спрашиваю в лоб — у тебя есть люди, которым гораздо важнее умереть… правильно, чем дожить до победы?

— Ну ты и спросил, — мотнул головой Дегтяренко. — Вообще-то они все здесь вину кровью искупают. После каждого боя… на половину состава либо представление пишу, либо похоронку…

— Да знаю я, — досадливо отмахнулся разведчик. — Знаю… Не первый день на фронте. Но даже в самой страшной атаке шанс выжить и уйти по ранению остается у каждого…

— Вот как? — комбат внимательно посмотрел на Корнеева. — Тогда ты не по адресу.

— Не понял тебя, майор? — Корнеев прищурил глаза, выискивая на лице собеседника неодобрение или нечто похожее. Вообще-то армейские офицеры, мягко говоря, частенько недолюбливали особистов. На войне всякое случается, в том числе и невыполнение приказа по независящим от солдат причинам. И тут уж как отрапортовать. Можно срыв боевого задания представить роковой случайностью, стечением непредвиденных обстоятельств, а можно и вражеский умысел в действиях командира обнаружить. Результат понятен. Но чтоб подобное отношение было у командира штрафбата?

— Да не ершись ты… майор. Ишь вспетушился! Думаешь, упрекаю за то, что смертников ищешь? Брось!.. Не маленькие дети. Тут другое. Просто я на батальоне всего ничего. Прежний комбат погиб шесть дней назад. И мой начштаба тоже всего две недели как вступил в должность. Дела полистали, конечно, но ведь бумага и человек не одно и то же, верно? Я и рад бы помочь, но ситуацией не владею… Впрочем… Гм, за Хохлом послать, что ли… — неожиданно оживился Дегтяренко. — Эй, кто там! — рявкнул громче.

На его зов в дверях показалась голова вестового.

— Каптенармуса Хохлова из второй позови, боец, — велел комбат.

Солдат совсем не по уставу кивнул и скрылся с глаз.

— Сержант Хохлов у нас старожил… — объяснил свои действия Дегтяренко. — Он-то уж точно все и обо всех знает.

— Что, такой везучий? — среагировал на «старожила» Корнеев.

— Это с какого боку посмотреть… — пожал плечами Дегтяренко. — Я думаю, чем такое везение, лучше быстрое ранение… Один бой, одна атака — и… уплачено. А потом — пока отлежался в госпитале, подоспело и восстановление в звании, и все такое прочее. А то отбегаешь целехоньким полные девяносто дней, а на девяносто первый, пока рапорт рассмотрят и подпишут, — на пулю нарвешься и ага…

— Тоже верно.

— Р-разрешите в-войти?

В дверях образовалась нескладная личность в солдатской пилотке и линялой гимнастерке размера на три больше необходимого, хоть рукава закатывай. Полноту картины завершали нелепые докторские очочки, висевшие на самом кончике толстого, мясистого носа.

— Разрешаю…

Одновременно с этими словами комбат встал с табурета. Одернул гимнастерку, надел фуражку и махнул рукой.

— Садись сюда, майор. Мой кабинет в твоем распоряжении. Работай. А я, если не возражаешь, присутствовать не буду, пойду. Толку из меня чуть, а в батальоне дел — за гланды. Заодно распоряжусь насчет ужина. Ну а ты, Сергей Фомич, помоги человеку. У майора из «Смерша» к тебе вопросы есть. И не виляй, отвечай как на духу. Сам знаешь, проверю потом…

— Отч-чего же не п-помочь х-хорошему ч-человеку, — сговорчиво кивнул тот и чуть развязно прибавил: — Н-небось, гражданин майор, не огород вскопать з-зовет…

— Присаживайся, сержант, — не поддержал предложенного шутейного тона Корнеев. — Когда узнаешь, что мне требуется — охота балагурить пропадет.

Комбат коротко кивнул и вышел. Тем временем Хохлов осмотрелся и занял ближайшую к выходу табуретку. Потом поправил очки и выжидающе уставился на майора. Его лицо больше не улыбалось.

Корнеев немного подумал, еще раз оценил гражданский облик штрафника и решил вести разговор в более привычном для него ключе.

— Я уже говорил комбату, а теперь повторю для вас. Мне нужны люди, для которых умереть героически важнее, чем остаться в живых. Есть у тебя, Сергей Фомич, на примете такие бойцы?

— В-в штрафбате, как в Ноевом к-ковчеге — всякой твари п-по паре, — неопределенно пожал плечами тот. — Одним с-словом, гражданин майор, я так понимаю, что вам н-нужны добровольцы в с-смертники? В-верно? Тогда объясните: а какой р-резон хлопцам ш-шило на м-мыло менять? Тут каждый с-свою п-пулю ждет. И п-просит об одном: чтоб не насмерть.

— Не совсем… — остановил Хохлова Корнеев. — С голой грудью на амбразуру или с гранатой под танк бросаться не придется. Не сорок первый, воевать научились… Наоборот, я очень надеюсь, что все мы уцелеем… Но для этого мне как раз и нужны люди, которым умирать не страшно, которым — смерть во благо. Старуха капризна и порою обходит именно тех, которые перед ней не кланяются.

— Мы?! — с ударением переспросил сержант, вычленив из слов офицера самое важное.

— Да… — подтвердил Корнеев. — Я тоже пойду с ними. Надеюсь, Сергей Фомич, ты не собираешься спрашивать: куда?

— 3-зачем с-спрашивать, — пожал плечами тот, но под безразмерной гимнастеркой это было почти незаметно. — У нас у всех одно н-направление — н-на Берлин. Так, д-дайте п-подумать… И м-много н-народу надо?

— Шестеро. Но я не каждого возьму. Так что с десяток добровольцев будет в сам раз…

— К-Купченко В-Василий, это раз. Д-даже не сомневайтесь. Б-бывший старлей. Б-боксер. Чемпион округа в п-полутяже. Дома жена и дите м-малое. Без пособия семьям военнослужащих туго п-приходится… Да и отношение у властей, с-сам п-понимаешь, тоже с-соответственное… Муж — враг, она оставалась на ок-купированной т-территории. Он родом из Харькова…

— А сюда за что попал?

— Орден «Красного Знамени» ему в феврале д-дали. И к нему пять суток отпуска. А н-на третий день он в-в драку ввязался. Какие-то пацаны к его соседке прямо в парадном п-пристали. Ограбить хотели, или что иное. А у Василия удар б-будь здоров. Да и злость ф-фронтовая. М-маленько не рассчитал. Одного — н-насмерть пришиб, двое — в больнице. И все бы ничего, но у одного у-уродца отец оказался из… особо з-заслуженных…

— Понятно. Но вряд ли он мне подойдет. Ребенок, любимая жена… Ему непременно уцелеть надо.

— Т-так-то оно так, — потер скуластый подбородок сержант, потом снял очки, подышал на них, вытер о гимнастерку и вновь нацепил.

— Но ты же с-сам, майор, сказал: что н-нужны такие, к-которые б и смерти не боялись и в-выжить хотели. Не с-сомневайся… Вася К-Купченко пулям не кланялся, сам видел. Но и п-по минному п-полю д-дуриком не пер. Зато, если п-после выполнения т-твоего задания ему и звездочка, и еще одна награда упадет, то он п-после войны того… заслуженного п-под лавку загонит. А не судьба, так ж-жену г-героя обидеть побоятся. В-верно к-кумекаю?

— Согласен, — вынужден был признать правоту ротного каптенармуса Корнеев. — Годится. Кто второй?

— В-второй? Т-ты не сомневайся, майор, если В-Василий тебе подходит, т-то я вот т-таких же еще десяток к-кликну, а д-дальше уж ты сам с-смотри. Ч-чего попусту языком м-молоть. Как говорится: л-лучше один раз у-у…

— И опять ты прав, Фомич, — согласился Корнеев. — Давай, сержант, собирай своих протеже. По душам после говорить будем…

— Да, ч-чуть не забыл. Вчера к нам разведчика п-прислали. Кажись, к-капитан… Этот уж т-точно по твоей ч-части будет. И в-во второй старший л-лейтенант имеется. Из п-полковой…

— Зови всех, сержант. Поглядим… Кстати, не обижайся, сам ты из каких родов войск сюда загремел?

— Н-не обижаюсь. Я — в-военврач, хирург…

— Аборт, что ли, чьей-то ППЖ делал? — припомнил самую «ходовую» статью нарушений для фронтовых медиков Корнеев.

— Н-не угадал, м-майор. Г-генерала я зарезал… — как-то ссутулился тот, зябко поведя плечами.

— Иди ты, — не поверил Корнеев. — В самом деле?

— Д-да, — кивнул сержант. — Из-за самонадеянности. Двен-надцатая операция з-за день. Мне бы п-полчасика отдохнуть, в-воздухом подышать. А я на нашатырь п-понадеялся. Г-глупо вышло! С-сам-то л-ладно, а жизнь человеческую п-почем зря з-загубил. Так-то вот…

Выстроившиеся у командного блиндажа добровольцы, отобранные сержантом Хохловым, и в самом деле походили друг на друга, как братья. В меру рослые, широкоплечие, а отличную офицерскую выправку и спортивное телосложение не портило даже не подогнанное по фигуре, мешковатое солдатское обмундирование. Но на все это Корнеев обратил внимание гораздо позже. Сейчас он смотрел только на стоявшего в конце шеренги штрафника и не верил собственным глазам.