Сергей Вольнов - Зона Посещения. Калибр памяти Страница 8

– Это неспроста… Чем вас там пичкали?..

– Чего? – Я резко отстранился и в результате почти вплотную прижался к стеклу.

– Читал я про это. – Он хоть и был подвыпивший, но говорил на полном серьёзе, уж я-то его хорошо знаю. – Вас пичкали сыворотками храбрости, чтобы вы не боялись идти на врага…

– Ага-ага. – Я вложил в это междометие весь скопившийся во мне скепсис. – А ещё нам вживляли чипы и давали пострелять из оружия, сконструированного по инопланетным образцам… Хорош загибать!

– И ничего не загибаю! – Юрий Викторович очень резко отреагировал на мою иронию. – Я читал про это!

– «Тайны двадцатого века»? Ха, жёлтая газетёнка. Я тоже как-то читал, такой бред несли, что в Чернобыльской зоне отчуждения якобы появились мутанты, в которых превратились люди и животные. Это ж надо наворотить такую ахинею, чтоб по зоне шаста…

– Неправда! – Перебив меня, он категорично замахал рукой с поднятым вверх указательным пальцем. – Про аномальную зону это глупая фантастика, согласен, но там и серьёзные исследования публикуют. Вот возьмём Леонардо да Винчи…

– И что?

– Он из будущего. Или ты полагаешь, что Леонардо вот так взял и придумал танк и парашют?

– А гениальность да Винчи – не вариант? – поинтересовался я.

– Нет. Человек не может придумать то, чего на данный момент в цивилизации вообще не существует. Всё, что придумано людьми, ассоциируется с чем-то, ранее увиденным ими и переосмысленным…

– В «Войне миров» Уэллс описывал луч, от которого вскипала вода, – аргументировал я, – а лазер придумали позже. – Я подмигнул Юрию Викторовичу и спросил: – Уэллс тоже из будущего?

– А кто ж его знает? – пожал плечами он.

На этом спор закончился. Крыть ему было просто нечем.

– Кстати, я тут новости смотрел. – От тряски Юрия Викторовича малость «развезло», и как следствие, его неудержимо тянуло на разговор. – Снова пропал человек, и снова при странных обстоятельствах.

Я молчал, мне надоело встревать в глупые дискуссии.

– За год уже третий! Самое странное, все пропали приблизительно в одной и той же местности!! – на всю маршрутку воскликнул Юрий Викторович. – Их забрал наш лес…

– Может, леший? Или оборотни? – не удержался я от ироничной реакции.

– Ну тебя, Коршун! – Юрий Викторович махнул на меня рукой, насупился и отвернулся.

Доехали мы молча.

Старая хоккейная «коробка», в которой ещё я и мои сверстники постигали азы канадской игры, сегодня выглядела особенно плачевно. Виной этому не то ранние сумерки, не то моё унылое, как и текущий октябрь, настроение. Плюс ко всему фонарь возле площадки не работал, из-за чего она находилась во власти тени, что отбрасывала многоэтажка, стоящая рядом.

Весьма символичная картина. Отечественный хоккей, как и эта коробка, находится в тени. В тени Канады и Евросоюза. Мне, отдавшему хоккею одиннадцать лет, обидно вдвойне. Не столько за спорт, сколько за нынешних детей. Если моё детство прошло во многом на этой площадке, то детство пацанов, родившихся в середине «лихих» и позже, где проходит? Правильно! В подъездах и на дворовых лавочках, да обязательно чтоб с бутылкой. Конечно, я тоже покуривал в детстве, но только покуривал, ведь у моего поколения был выбор: играть в хоккей или бухать-курить.

Нынешнее же поколение даже этого выбора лишено. В нашем городке не достать экипировки, зато пиво и сигареты продадут в каждом киоске, вне зависимости от возраста. А киоск стоит как раз через дорогу. Схема простая: закупился и потопал в коробку, благо в неё кто-то притащил скамейки. Спортивное сооружение, использующееся для распития спиртных напитков… Парадокс. Грустный парадокс.

А вон и яркие представители нынешнего младого поколения. Перемахнули через деревянный борт и двинули в киоск за новой порцией. Они резко остановились, посовещались и направились в мою сторону. Я узнал их.

Как идут-то! Вразвалочку, эдак небрежно, типа, мы на районе крутые. Эх, погонять бы вас по лесу с «калашом» в обнимку… Всю напыщенность и самовнушённую крутость снимет как по мановению волшебной палочки.

– Эй! Закурить есть?! – вопросил тот, что шагал чуть впереди. Вожак стайки, не иначе.

– Ва-анечка! – протянул я, когда они приблизились. – Время позднее, тебя мама дома ждёт.

– О, Коршун, не узнал, – буркнул он.

– Ранний склероз? – участливо поинтересовался я.

Ванечка не ответил. Он поднял голову и быстрым шагом устремился вперёд, одновременно забирая в сторону. Остальные члены стайки последовали его примеру и скорректировали траекторию.

Провожая их насмешливым взглядом, я пытался представить, сколько усилий затратит Ванечка для того, чтобы окончательно не пасть в глазах корешей. Ну, ничего. Полезно, когда тебя справедливо осаживают. Он мне ещё спасибо скажет.

Дошагав до конца улицы, я свернул налево. Оказавшись у чистой, блестящей калитки, я полюбовался на результат своей недавней работы по дому, потом вытащил из кармана ключ, открыл замок и вошёл.

«ДУМАЕШЬ, НЕ ОШИБЛИСЬ?»

«ЧТО Я ДУМАЮ, НЕ ВАЖНО. ЛИШЬ ЭТОТ ВАРИАНТ МОЖЕТ…»

«И ВСЁ-ТАКИ ЧТО ДУМАЕШЬ ТЫ?»

«ЕСЛИ Я НАЧНУ ЗАДУМЫВАТЬСЯ, ТО ПЛАН ПРЕВРАТИТСЯ В СПИСОК ПРЕДПОЛОЖЕНИЙ, А…»

«ПОНЯТНО, ПОНЯТНО. С ТЕМИ, КТО ЕСТЬ, ДЕЛАЕМ ЧТО ДОЛЖНЫ, И БУДЬ ЧТО БУДЕТ».

Уткнувшись взглядом в точку, оцепеневшая Рута, скорчившись, сидела внутри клетки – кубической конструкции из жердей и верёвок с длиной рёбер не больше метра с четвертью. Затёкшие конечности и одеревеневшая спина её сейчас не волновали. Пуще всего девушку заботила степень незавидности положения, в котором она оказалась.

Эти типы, грязные, смердящие потом и экскрементами, очищенья воды не ведающие, принадлежат к одному из племён зонорожденных, которых во всех секторах единодушно зовут дикарями. Далеко не все сталкеры придерживались мнения, что с этими короткоживущими выродками возможно адекватное общение. Многие считали, что эти ублюдки Зоны ничем не отличаются от прочих мутированных «чмошников», бывших людей. То есть уже не человеки. Но были среди сталкеров и такие, которые полагали этих дикарей всё ещё людьми. Пускай и подвергшимися сильнейшему влиянию чужеродности. В Троте ведь существуют и другие зонорожденные и изменённые, которых к дикарям не относят, но, по большому счёту, лишь по той причине, что они не настолько агрессивны и примитивны.

Руте как-то не доводилось раньше сталкиваться с кем-то из «диких» уроженцев Зоны достаточно плотно; так, чтобы попытаться сконтактировать. Поэтому собственной позиции по этому вопросу у неё не имелось.

Зато ей хорошо известно, что, хотя на огнестрельное оружие и многие другие вещи, попадающие внутрь из-за Периметра, у дикарей наложено табу, промышляют эти порождения Трота фактически тем же, чем и сталкеры. То есть добывают хабар, чтобы потом выменять «зонники» на то, что не табуировано племенами. В основном на пищу и воду. Как и положено живым тварям, в первую очередь дикари стремятся не сдохнуть, а питаться им приходится примерно тем же, чем и всем прочим созданиям, что ведут свой род от человечества. Поэтому самый простой способ выжить – это с «цивилизованными» людьми устанавливать торговые отношения. Но тут уж кому как повезёт. Кто-то предпочитает не торговать, а грабить и убивать. Или наоборот – убивать и грабить.

В общем, недалеко ушли дикие человечки образца «Сделано в Троте» от своих кровных родственников, рождённых в Большом мире за внешней границей и затем угодивших в ступенчатую яму Трота либо появившихся на свет уже здесь, но всё-таки рождённых от людей, а не в прямом смысле от Зоны, как ублюдки-дикари.

Разве что биологический срок жизни у этой разновидности зонорожденных может оказаться гораздо меньшим по естественной причине. Установлено, что каждый годичный цикл у них происходит нечто вроде «тестовой перезагрузки», и в зависимости от количества и качества жизненного опыта, набранного в течение года, мамаша-Зона определяет и решает, «быть или не быть» конкретной особи дальше. На кой ляд ей это нужно – известно только ЕЙ, понятное дело…

С людьми, родившимися за пределами Трота, дикари обычно не церемонятся. Впрочем, с рождёнными внутри пределов не намного лучше обращаются. Пощады ждать от них не стоит, если чем-то не приглянешься. А от мучительной смерти фактически убережёт лишь тот факт, что пленный сталкер – отличное средство для обмена. Разнообразные консервы, печенье, соки, шоколад и хлеб всё-таки гораздо вкусней человечины, даже жареной.

Хотя поиздеваться над пленниками, не убивая, излюбленное развлечение диких «родственничков». Немало историй об их жестокости циркулировало по сталкерским лагерям и опорным пунктам, сведения из которых стекались к патрульным, пограничникам и организациям, действующим в Троте. В рядах одной из которых Рута состояла… Прекрасно знала она и о том, что они вытворяют с пойманными женщинами. Жестокое изнасилование – очень мягкое определение.