Владимир Лосев - Охотник за демонами Страница 8

— А чем ей показались лучше другие наемники?

— Тем, что они присягнули ей, и теперь они будут ей верны до ее смерти, таков кодекс чести наемника. Мы же не могли ей присягнуть, потому что мы служили ее брату, а кодекс наемника не позволяет присягать тому, кто убил прежнего нанимателя.

— И ты что, не мог наняться к кому-то другому?

— После этого, как положено в таких случаях, мы обошли все таверны в городе и выпили все запасы вина, которые у них были, а только потом пошли искать нового хозяина. Но никому из благородных наемники оказались не нужны, хватало своих, а войн давно не было. Вот мы и разошлись кто куда. Я вернулся сюда повидать мать, но чувствую, что долго здесь не пробуду, скучно мне здесь.

— Понятно, — протянул Грот. — Может быть, когда решишь уйти, и меня с собой возьмешь? Я тоже не прочь мир повидать…

Слип хмыкнул:

— Может, и возьму, парень ты неплохой, вроде бы не трус, к тому же вдвоем веселее. Вот мальчишку найдем и начнем собираться — слышал я, что кое-кто из благородных начал снова набирать наемников, похоже, готовится новая война…

— Зачем нам нужен этот мальчишка? Пусть староста сам его ищет.

Слип рассмеялся:

— Мы — стражи, и это наша обязанность, а если ты собираешься стать наемником, как и я, то должен знать, что репутация для наемника очень много значит. Если про тебя узнают, что ты где-то что-то недоделал или струсил, то тебя никто на службу не возьмет, поверь мне…

— Я тебе верю, что ни один демон не ожил после смерти. Но если этот мальчишка не демон, то кто же он? Если бы мы знали, кем он стал, то тогда мы, возможно, догадались бы, где он прячется.

— Не знаю, кем он стал, — раздраженно проговорил Слип. — Мне пока это непонятно. Надо потолковать с гадалкой, что-то же она знает, если указала на него, сказав, что в нем свет, а потом кричала на нас над его могилой: будет беда, будет беда!

— Если бы эта старая карга была поумнее, — заметил Грот, — она бы, еще когда он родился, могла сказать, что в нем что-то не так, и тогда у нас точно не было бы сейчас столько проблем. Я бы его сам утопил в болоте. Мне он никогда не нравился, было что-то в нем такое, словно он совсем чужой, будто пришел из другого мира… Ты мне лучше расскажи: если его обычным способом убить невозможно, то как, если мы его найдем, будем его убивать?

— Способы-то разные есть, — ответил Слип. — Осиновый кол в сердце хорошо помогает. Когда я служил в гвардии Старка, оборотням мы всегда вбивали кол в сердце, и ни один после этого не ожил. Может, мальчишка на самом деле стал оборотнем? Их-то точно не убьешь без осинового кола.

— Если бы он стал оборотнем, то, когда мы его стали бы убивать, обязательно превратился бы в то животное, которое его покусало, а так он человеком остался…

— Ну, не говори, случаи бывают разные. Может, он тогда еще оборотнем не стал по-настоящему, а вот сейчас это произошло, тем более что вчера как раз была полная луна, а она оборотням силу дает.

— Не знаю, оборотень он или нет, но без собак мы его в лесу не найдем, — сказал Грот. — Парнишка был лучшим охотником в селении, лес знает так, как никто в деревне. Наверняка у него есть здесь и свои тайные места, в которых он может прятаться.

— Насчет собак у меня есть сомнение, — вздохнул Слип. — Почему-то ни одна этой ночью не лаяла, а я уж точно знаю, что собаки оборотней не любят и хорошо их чувствуют, даже когда они находятся в обличье людей.

— Да, это и мне непонятно, — согласился Грот. — Ну что, скажем старосте, что его не нашли и найти сами не сможем?

— Пойдем все-таки за собаками, а старосте скажем, чтобы поднимал все селение на прочесывание леса. Иначе, если что-то случится, нас же потом во всем обвинят.

— Как скажешь, ты у нас умный и даже демонов убивал, что уж говорить об оборотнях, — усмехнулся Грот. Шаги стражей стали удаляться, и Врон вздохнул с облегчением. Он подождал, пока они отойдут подальше, и вылез из куста.

После сна он чувствовал себя немного лучше, слабость хоть и не прошла совсем, но забилась куда-то внутрь.

Ему срочно нужно было что-то поесть, иначе эта слабость так и не пройдет, а скоро здесь будет вся деревня с собаками.

Что стражи болтали про осиновый кол? Интересно, убьет он его или он сможет опять ожить?

Врон поморщился, представив себе, как это произойдет, и в то же время он откуда-то знал, что осиновый кол был для него тоже не смертелен. Просто само восстановление после этого затянется на многие годы, до тех пор пока не сгниет осина в его сердце.

Он содрогнулся, представив себя лежащим долгие годы под землей, и зашагал в сторону болота.

Оно было непроходимым — по крайней мере, ни жителям деревни, ни ему самому не удалось найти проход через него.

Однажды он сумел добраться до острова в середине болота, и то последние сто метров ему пришлось плыть в темной, отдающей запахом гниющих растений воде.

Про найденный им остров он никому не рассказывал, поэтому у него была надежда, что там его никто не найдет и он сможет наконец понять, что же с ним произошло и как ему теперь жить дальше.

На острове было столько комаров и мелкой кровососущей мошки, что он сбежал оттуда, не пробыв и получаса, как только убедился в том, что дальше острова без лодки ему не пройти. Но сейчас ему придется с этим смириться.

Болото пряталось в самой гуще леса, звери туда ходили на водопой, и в этом был главный секрет его охотничьего мастерства: он просто устраивал засады на тропах, протоптанных зверями в густой высокой осоке.

Самое трудное было скрыть место своих охотничьих угодий, поэтому он всегда, перед тем как вернуться в деревню, тщательно мылся и даже стирал свою одежду в ручье, чтобы никто от него не учуял запаха болота.

Врон шел, забираясь все глубже в лес, под ногами уже начала хлюпать вода, когда он услышал лай собак.

Он зашагал быстрее, стараясь не обращать внимания на боль в мышцах и вернувшуюся слабость.

Будь у него прежние силы, он бы сейчас побежал, тем более что до звериной тропы, уводящей в глубину болота, оставалось совсем немного. Но сейчас Врон едва передвигал ноги — с такой скоростью он не то что от собак, даже от ребенка не смог бы убежать.

Врон тяжело вздохнул, почувствовав боль в сердце, словно там уже торчал осиновый кол, и свернул в густые заросли. Эта тропка вела прямо к трясине, и скоро его ноги стали проваливаться в густой, пропитанный водой мох.

Почва под ногами становилась все более вязкой, его ноги проваливались почти по самую верхушку сапог, а у него не было сил их вытаскивать.

Он снял сапоги и, перевязав их ивовой корой, повесил себе на шею. Так идти стало немного легче, но Врон тут же провалился по пояс в трясину и уже не мог вылезти, несмотря на все усилия.

Постепенно он погрузился по грудь в холодную вонючую жижу, и тут его ноги уперлись в дно. Собаки лаяли уже где-то совсем рядом, но он не мог их увидеть из-за высокой осоки.

Прошло довольно много времени, прежде чем он услышал голос старосты, который успокаивал собак, а потом и голоса стражей.

— У собак лапы проваливаются, дальше они не пойдут, они не люди, у них ума больше, — громко сказал Грот. — А этот ублюдок, похоже, свернул сюда, в самую трясину, вот и ива, с которой он зачем-то сорвал кору.

— Что же нам теперь делать? — спросил староста. — Надо идти дальше, если он прошел, то и мы пройдем. От собак теперь толку мало, они в болото не полезут.

— Попробовать-то можно, — ответил Слип. — Только по договору мы должны охранять селение, а не лазить по болотам.

— Так-то оно так, — вздохнул староста. — Только случай необычный, такого еще у нас в деревне не было. Не буду же я безоружных людей за ним посылать, а вы — стражи, мы вас для того и держим, чтобы вы могли кого-то поймать и если нужно, то и убить. Мы вам и содержание неплохое платим, не бедствуете.

— Твоя правда, — согласился Слип. — Только вам придется теперь еще раскошелиться на новые сапоги и одежду, все свое мы испортим в болоте. Сейчас мы срубим жерди и пойдем дальше. Если он еще человек, а не превратился в рыбу, то мы сможем его догнать. А вот если превратился в кого-то, то вряд ли…

— Человек он, — проговорил староста с тяжелым вздохом. — Гадалка сказала, что он не оборотень, просто в нем что-то изменилось оттого, что несколько ночей он был рядом с пожирателем душ. А на одежду мы вам деньги дадим, об этом не беспокойтесь…

— Что изменилось-то? — спросил Грот.

— Не открывает она, — признался староста. — Я с ней долго беседовал, только она либо молчит, либо говорит, что мы все дураки, все равно ничего не поймем. Заладила одно, что мы должны были его отнести сразу в долину, как только убили, а так, говорит, нам с ним не справиться. И еще она сказала, что раз мы ее не послушали, то теперь и гоняться за ним не надо, нам, говорит, его теперь больше не убить. А как же за ним не гоняться, если он из могилы встал? Может, он теперь нас всех убивать будет? Бывали такие случаи в других селениях, люди рассказывали…