Сергей Самаров - Отчуждение: точка контакта Страница 8

Мне выпало дежурить на траверсе хребта, на полста метров впереди временного лагеря, и почти вплотную к тем пятерым бандитам, которых застрелила из засады группа младшего сержанта Красникова. Убитые меня не волновали. Но, прежде, чем занять пост, я все же прошел еще два десятка метров, нашел тела бандитов, и спугнул ворон, рядом со своей кормушкой и ночующих. Помимо ворон здесь же были и какие-то другие существа, летать не умеющие, но стремглав убежавшие при моем приближении. Один раз я успел поднять ствол с включенным тактическим фонарем, и увидел мелькнувший в кусты черно-рыжий хвост. Однако при том что хвост был внешне, так сказать, отдельно от тела взятый, похож на лисий, это была не лиса. Для лисы хвост располагался высоковато, я бы даже сказал, необыкновенно высоко. Осталось предположить, что в округе водятся красные волки – кавказская разновидность диких собак, живущих большими стаями. Тем более, я и раньше слышал про них, хотя встречать не приходилось. Но людей красные волки стараются избегать, если только стая не станет слишком большой, и не может себя прокормить – тогда она может приближаться и к человеческим жилищам. Но сейчас подкормки им должно было хватить не только в этом месте, но и чуть-чуть дальше – на перевале, где были уничтожены основные силы бандитов.

У меня возник вопрос к командиру отряда.

– Товарищ майор, отключите общую связь, если не сложно.

– Готово. Отключил. Есть сообщение?

– Мой взвод здесь бандитов кучу навалил. Хорошо бы по-человечески их похоронить.

– Ночью?

– Я разве это предложил?

– Перед выходом и решим.

– Я не о том. Трупами подкармливаются красные волки. Если мы закопаем тела, волкам есть будет нечего, и они за нами увяжутся.

– Красные волки – это же дикие собаки?

– Да.

– Отпугнем.

– Они не из пугливых. Их камнем не прогонишь. Несколько лет назад здесь же, в Дагестане, была история, когда красные волки загрызли двух солдат нашего спецназа.

– Светошумовой миной пожертвуем. Для хорошего дела не жалко.

– Хорошо. Только в лагере будьте внимательны. Других часовых стоит предупредить, и в лагере лучше дежурного выставлять.

– Я понял, Троица. Медведь – животное понятливое. У тебя все?

– Все, товарищ майор.

Сменить меня на посту пришел снайпер моего взвода ефрейтор Ассонов. Я проинструктировал его в отношении красных волков, запретив стрелять в них даже при том, что ефрейтор имел винтовку ВСК-94 с хорошим глушителем, и не мог своими выстрелами поднять тревогу – красные волки занесены и в Международную Красную книгу, и в Всероссийскую Красную книгу, как исчезающий вид редких животных. Жалко было таких убивать. Правда, я вживую их ни разу не видел, кроме единственного случая, когда при свете фонаря мелькнул хвост, тем не менее, судя по картинкам, они были красивы. А в красоту лично мне всегда стрелять жалко.

Однако тревогу Ассонов все же поднял. Только не выстрелами, а голосом. Я благополучно спал, когда сквозь сон услышал голос Ассонова:

– Внимание всем! Тревога!

– Что у тебя там, Валентин? – спросил я, еще только просыпаясь.

– Что-то непонятное. Громадное, как слон.

– Стрелял? – вклинился в разговор майор Медведь.

– Оно прямо на меня шло.

– Результат выстрела?

– Свалил. Там лежит, на гребне. Сейчас еще вижу. Гора целая на тропе.

– Мы с твоим взводным идем посмотреть. Нас не подстрели.

– Идите, товарищ майор. Жду.

– Троица. – позвал Медведь.

– Иду, товарищ майор.

Вообще-то он мог бы и сам ко мне подойти, поскольку я лежал самым крайним, и находился ближе к посту, нежели он. Но Медведь мог этого не знать. Он просто назначил посты, и лег спать. И не видел моего возвращения. Ассонова и других сменщиков командир отряда, наверное, будил, как я понял из разговора с моим снайпером, но дожидаться возвращения с постов офицеров не стал, и благополучно уснул.

Однако, увидев, как я встал, и где в этот момент нахожусь, майор Медведь ждать на месте не стал, и подошел ко мне, на ходу кивнув:

– Двинули. Показывай.

Я обогнал его, чтобы показать дорогу. И только на подходе к посту Ассонова поднял бинокль с тепловизором. И сразу увидел впереди сильное свечение. Но не мог предположить, что это такое. Светилась настоящая гора. Поднялся на ноги при нашем приближении и ефрейтор.

– Похоже, ты, в самом деле, слона подстрелил, сказал я, хлопая ладонью по своему биноклю с тепловизором.

– Хобота не видел, товарищ старший лейтенант. И по фигуре больше носорога напоминает. Я ему три пули между глаз пустил. Только после этого свалился.

– Оставайся на месте, – распорядился я. – Страхуй нас. Хотя я не думаю, что инопланетные космолеты в массовом порядке доставили за землю стада собственных боевых слонов.

Майор Медведь молча смотрел в тепловизионный прицел своего автомата. Я заметил, что предохранитель на оружии майора уже опущен в положение автоматического огня. Он явно опасался чего-то непредвиденного. Я, когда опасаюсь, предохранитель все же опускаю в последнюю очередь. Хотя затвор передергиваю перед выходом, и досылаю патрон в патронник. Но потом ставлю оружие снова на предохранитель. Привычка. Но все поведение бойца в сложной обстановке обуславливается привычкой. Кому как удобнее.

И привычки у каждого свои, и по одной привычке не следует делать вывод о том, что человек собой представляет, насколько он склонен к осторожности или, наоборот, любит резкие непредвиденные движения. Вообще, как говаривал наш комбат, осторожность – это когда я боюсь, а трусость – это когда боится другой.

– Идем, товарищ майор?

– Идем. Надо посмотреть, что там такое большое. Мне почему-то кажется, что это не бандит, и не паук-инопланетянин. И даже не красный волк.

Что там был не красный волк, я готов был согласиться. Красные волки, как мне говорили, размерами чуть поменьше овчарки, хотя и отличаются большой силой и быстротой, и манерой своего поведения ни собак, ни волков не напоминают. Волки с людьми встречаться не любят, и нападают, бывает, только сдуру или с голоду, служебные собаки, наоборот, нападают сразу. А красные волки сначала уходят, а потом могут и исподтишка напасть. Но тоже редко.

Идти нам было недалеко, всего-то метров тридцать, которые мы преодолели стремительным шагом. Но еще с десяти шагов стало видно громадную тушу, что лежала на боку прямо посреди проложенной накануне взводом и бандитами тропы. Это был кто-то крупнее быка, но явно меньше слона. Я включил в градации «лунный свет» привинченный к «планке Пикатинни»[5] тактический фонарь, как можно сильнее «распустил» точку, но точка была все же слишком сильной, а потому узкой. Пришлось отойти на восемь шагов, чтобы что-то рассмотреть.

– Вот это кабан! Кабанище, я бы сказал. Такого кабаном звать не хочется. Это просто сказочный вепрь, иное название грех использовать, – заметил майор Медведь.

Мне очень хотелось, просто язык чесался сказать, что это настоящий медведь, но я не рискнул. Майор мог и не понимать дружественного характера шуток младшего офицера. Но кабана ростом под метр восемьдесят в холке я никогда не встречал. Обычно самые высокие едва-едва метра достигают.

На тропе же, в самом деле, лежал кабан необычайно огромных размеров. Сам он был довольно плоский, как многие из кабанов, но рост имел необыкновенно высокий. А возвышался над тропой настоящей кавказской горой потому, что упал, придавив боком, два бандитских тела, и без того лежащие одно на другом. Это не он убил бандитов, хотя такому кабанищу это было бы, на мой взгляд, проще простого – стоит на его клыки взгляд бросить. Эти бандиты залегли здесь от пуль солдат из отделения младшего сержанта Красникова. И когда мы забирали у них документы, они уже лежали так, один на другом. Я, помнится, даже сфотографировал их в этой позе, хотя потом фотографировал лица. Но лица их сфотографировать было возможно, и не растаскивая тел. Оба лежали на спине. А теперь на тела навалилось еще тело гигантского кабана, и потому кабан казался вдвойне гигантским. Но даже такой, каким он был в реальности – это что-то невообразимое, я никогда не думал, что кабаны могут достигать таких больших размеров. Я слышал, что маньчжурские кабаны изредка встречаются весом до полутоны, но наш экземпляр, на мой взгляд, весил килограммов на двести больше, и достигал в теле объемов средней лошади.

Майор Медведь поставил на плечо кабану ногу, рядом с ногой пристроил приклад своего автомата, уже поставленного, кстати, на предохранитель. Мне даже подумалось, что он захочет в позе охотника сфотографироваться с чужой добычей. Но, видимо, майор вовремя понял, что для фотографии сейчас слишком темно, и света даже нескольких тактических фонарей будет недостаточно. Если будет видно кабана, то не будет видно его. Если будет видно его, то не будет видно кабана. Так фотографироваться можно, просто ногу на камень поставив, и всем потом говорить, что это кабан или лев, или слон – без разницы, все равно никто не разберет. Но, как оказалось, Медведь элементарно задумался в героической позе удачливого охотника.