Константин Кривчиков - Хроники ада Страница 8

– Осота?

– Ну да. Вон, видишь, корявый такой с желтыми цветками?

– Ага, понял.

Боб достал из кожаного мешка, висевшего на шее, гайку и, прицелившись, метнул вперед. Не с размаху и со всей дури, а от бедра и параллельно земле, как научил «Джонни» – чтобы гайка пошла на бреющем, нащупывая безопасный путь. Если летит без отклонения и всяких вывертов, значит, гравитационных аномалий по ходу движения нет. А если…

Чпок! Гайка, едва перелетев полутораметровый, разлапистый куст осота, резко спикировала и с хрустом ушла в землю.

– Ох! – вырвалось у Боба. – Что же она такая здоровенная, эта «плешь»?

– «Комарики» разные бывают, – сказал «Джонни». – Но меньше шести метров в диаметре я не встречал. Если меньше, то это, скорее всего, «тещина рука». Тоже разновидность гравитационной аномалии, но площадь захвата два-три метра. И если «комариная плешь» плющит, как под прессом, то «теща» затягивает в воронку, а потом давит и рвет. Может и кожу на фиг содрать.

– Да уж… А я еще о «мясорубке» слышал. Что, и вправду такой же принцип действия, как у «мясорубки»?

По лицу «Джонни» мелькнула тень.

– А зачем тебе принцип знать? Не один фиг, в «мясорубку» попасть или в соковыжималку? Или ты у нас гурман?

– Черный у тебя юмор. – Боб поежился.

– Здесь иной не катит. И вообще, это не юмор, а техника безопасности. Главное, ушами не хлопать и всегда быть готовым к любой неожиданности. А как именно аномаль тебя схавает, с хреном или горчицей…

– Аномалия, – поправил Боб.

– Это у вас в Питере аномалия – родина слонов. А в Зоне – аномаль.

– А чего, как что, сразу Питер? – Боб насупился. – Ты же вроде грамотный человек. Аномаль – так только колхозник сказать может.

– Полегче с колхозниками, Гегель. Ты о профессиональном жаргоне слышал? Аномаль – так старые сталкеры говорят, уж не знаю, откуда повелось. Но ты в общем-то прав, молодые уже так не выражаются. Это в меня с детства въелось…Ты гаечку-то кинь. Теперь левее на пару метров.

Они продвигались по Зоне уже около шести часов. Почти всю дорогу маршрут выбирал и прокладывал «Джонни». И только после большого привала, устроенного на железнодорожной насыпи возле бывшего остановочного павильона, он выпустил вперед Боба. Мол, до конечной точки осталось совсем немного, попробуй себя в шкуре сталкера. А я подстрахую.

Боб повесил на шею мешочек с гайками, полученный от «Джонни», и пошел первым. Почти сразу за «железкой» они наткнулись на «порченую землю». «Джонни» велел двигаться вдоль нее – благо граница «порченки», обозначенная темно-коричневой, похожей на проволоку травой, просматривалась четко. Затем по правую руку нарисовалась «комариная плешь». Аномалию почуял «Джонни» и дал команду обметить ее с помощью гаек. Здоровенная оказалась «плешь», но проход вроде бы удалось нащупать.

Боб метнул гайку, и на этот раз она беспрепятственно пролетела мимо осота и мягко плюхнулась в траву.

– Вот теперь – нормалёк, – сказал «Джонни». – Так и ориентируйся. Слева следи за «колючкой», справа не забывай про «плешь». Гайки помнишь куда легли?

– Помню.

– Главное, не торопись. Держись центра коридора и выруливай вон на тот камень? Видишь белый валун?

– Вижу.

– Дойдем до него, поднимемся на взгорок и там осмотримся. Ну, с Богом! И не дрейфь, я все держу под контролем.

«Джонни» ободряюще показал Бобу большой палец правой руки. Боб неуверенно улыбнулся, подтянул на спине пижонистый рюкзак ярко-желтого цвета.

– Похож я на сталкера?

– Один к одному. Хоть сейчас в кино снимай.

– Правда? Расскажу девкам в Питере, как я в Зоне отжигал, – кипятком описаются.

– Любишь девчонок?

– А чего их любить? Их трахать надо.

– Вон оно как? – сказал «Джонни». И бормотнул под нос: – А ты и впрямь философ, Кант.

– Чего?

– Топай, говорю. Здесь низинка, долго находиться в ней нежелательно. Наползет «зеленка» и проглотит без остатка.

Когда Боб двинулся вперед, «Джонни» огляделся по сторонам, затем, наклонив голову, медленно провел ладонями по лицу. «Не быть тебе, дурачок, сталкером никогда, – подумалось устало, без эмоций. – Каждый ищет то, чего хочет, но находит то, чего заслуживает. Не за себя стараюсь, прости меня, Бог, грешную».

Глава 3

Спасти свидетеля

Николай Варнаков

Август 2016 г. Среда. Искитим

До конца смены оставалось меньше получаса. Они медленно ехали на патрульном «уазике» по улице Чайковского, огибающей «карантинный» район. Слева, прямо по тротуару, тянулась колючая проволока, за которой начиналась полоса отчуждения. В пределах Искитима полоса была совсем узкой, в зависимости от особенностей городской застройки: где и десяти шагов не набиралось, где доходило до полусотни метров. А уже параллельно «колючке» шла бетонная стена, так называемый Периметр, ограждающая территорию Зоны Посещения.

После того как в результате Сдвига Зона накрыла часть домов на западе Искитима, и ушлый народ рванул на запретную территорию за артефактами, «бетонку» в городской черте возвели ударными темпами. Правда, возвели не очень качественно – едва ли не половину средств, выделенных на строительство из бюджета, как водится, «распилили» чиновники и подрядчики. Стена получилась тоньше, а местами и ниже проектных размеров, бетон, продержавшись зиму, растрескался и кое-где начал осыпаться. Изъяны компенсировали дополнительными рядами колючей проволоки поверх основного ограждения, сразу прозванного в народе «Великой Искитимской стеной». Сотрудникам патрульно-постовой службы, впрочем как и других подразделений российской полиции, вход на полосу отчуждения был закрыт – разве что в исключительных случаях при проведении совместной операции с военнослужащими UFOR. Но такое случалось крайне редко.

Ограниченный контингент объединённых войск, как гласило постановление ООН, обеспечивал охрану границ аномальных территорий Зон Посещения и сохранение стабильности на прилегающих территориях. Еще полтора месяца назад Николай Варнаков сам служил в отряде особого назначения военной полиции Специальных Территорий (MPST), входящей в структуру UFOR. В то время он почти не вылезал из Зоны, ликвидируя подпольные лаборатории по производству наркотиков, а заодно и особо борзых бандюганов из боевых группировок искитимских наркодельцов. Но в июне шестилетнее ношение формы с голубыми шевронами UFOR закончилось для Николая навсегда и с громким скандалом – после жестокой драки с тремя мордоворотами из патрульного батальона охраны: со смежниками так сказать.

Хорошо еще, что обошлось без возбуждения уголовного дела – историю замяли в верхах, чтобы не бросать тень на славное братство по оружию под эгидой ООН. Темных пятен на «голубых касках» и без того хватало, а тут еще и конфликт между россиянином и тремя французами, двоих из которых угораздило оказаться неграми; в смысле – чернокожими выходцами из Сенегала. А это, братцы, уже не просто мордобой, а натуральная политика, приправленная проявлениями расизма – если поганые смишники прознают и раздуют в своих «таймсах» и «постах». Колян ведь в боевом запале пару раз противников суками черномазыми обозвал, да еще на вполне приличном английском. Не зря когда-то на Инязе учился.

Поэтому руководство UFOR утечки информации не допустило. «Лягушатники» в итоге отделались штрафами и десятью сутками гауптвахты. А Николаю ничего другого не оставалось, как подать рапорт на увольнение. Даже «батя», командир отряда особого назначения подполковник Олисов, не смог отмазать одного из лучших подчиненных. Некогда одного из лучших. Если честно, Олисов и не особо старался. Совсем лейтенант Варнаков с катушек слетел в последние месяцы: пьянство, драки, несанкционированное применение оружия, превышение служебных полномочий при задержании правонарушителей… Сколько можно увещевать и воспитывать? У любого командира терпение лопнет.

Так Варнаков очутился в ППС Искитимского горотдела полиции.

– Ну что, завершаем круг и на «базу»? – спросил старший сержант Матющенко. – Ты как, Колян, после смены опять в «Радиант»?

– А куда еще? – буркнул Колян. – Надо горячего пожрать.

– Да, грустная у тебя житуха. Завел бы бабу нормальную, как моя Ритка. Придешь вечером со службы, а тебе на стол борщ с пампушками, на второе голубцы…

– Есть у меня баба.

– Это кто – Маринка, что ли? Нет, станок у нее на месте, любого заведет с полоборота, но… сопьешься ты с ней.

– Баба как баба. Для меня в самый раз.

Варнаков с трудом скрыл раздражение. Подобный разговор Игорь Матющенко заводил уже не в первый раз. На правах старого знакомого, когда-то игравшего с Коляном в одном искитимском дворе, он считал, что имеет право давать младшему по возрасту товарищу житейские советы. Хотя младше Колян был всего на два года.

– Ну не знаю… по мне это и не баба вовсе, а так, укол адреналина, – не успокаивался Игорь. Близкое завершение смены, видимо, действовало на него расхолаживающе. – Настоящая баба, Колян, это… вон сеструха Риткина, Нонка, давно на тебя глаз положила. Молодая, можно сказать почти не целованная. Давай я вас поближе познакомлю.