Олег Борисов - Док Страница 8

Но ротный оказался прав — к утру половина добытой материи была распущена на лоскуты или покоилась в компактных скатках, а другую половину лихо обменяли соседям на запасные батареи, галеты и несколько коробок пустых мешков. Глядя на мой удивленный взгляд, Самсон смилостивился и объяснил:

— Отличная штука, док. Перчатки нам не дают, а лопатой и киркой будем руки сбивать без счета. Поэтому — обмотал правильно, и копать… От рассвета и до заката… И еще их обрабатывают чем-то, эти простыни, чтобы насекомые не жрали. Поэтому любые продукты лучше в дерюгу заворачивать, целее будет. Ну и как портянки неплохо пойдут. В дожди никакие носки не спасают…

В отличие от остальных, добродушный громила-пулеметчик стал называть меня "доком" сразу после того, как я довел до ума его сервоприводы. Насколько я понял, остальные столь уважаемое звание давали только тем врачам, кто лично с ними успел побывать под обстрелом и спас кому-то жизнь, спешно латая развороченную плоть. Но мне совершенно не хотелось таким образом подниматься в неофициальном "табеле о рангах". Хотя, кто меня спрашивал…

Утром нас распихали по шустрым авиеткам, и компактные машины повезли нагруженную сверх меры роту куда-то в горы, полукольцом обнявшие набитую войсками столицу. Свесив ноги в распахнутый бортовой люк, капитан Кокрелл допил остатки пива и швырнул пустую банку вниз, на засаженные ровной зеленью пригороды:

— Ну, пора и на "кладбище".

Я подавился влажным жарким воздухом и закашлялся. Довольный произведенным эффектом, ротный сунул мне в руки флягу с водой и пояснил:

— Не дрейфь, лейтенант, это мы так полевой лагерь называем.

— Я мла…

— Ой, хватит… Я быстрее себе язык сотру. У нас взводные через одного или лейтенанты, или старлеи. Как заваруха начнется, ты в погонах быстро "поднимешься". На капитана тебя утверждать будут долго, а до него взлетишь мигом.

— Мне и этих звезд хватает, — попытался я отшутиться и не смог сдержать любопытства: — А почему все же "кладбище"? Я в роте всего-ничего, но более суеверных людей еще не встречал! С чего бы это с загробным миром шутки шутить?

— Потому что счастливое это для нас название, правда, Суерта[9]?

Шустрый латинос, получивший от новых друзей из Конгеладо отличный автомат с прибором ночного видения, довольно кивнул и рассмеялся, вспоминая прошлое:

— О, да, коменданте! Как нас тогда потрошили! Месяц мы давили повстанцев на Карбучире, а потом власть сменилась, коммерсанты ввели наемников и дали нам прикурить. Как нас гоняли, это было что-то… Штурмовки, артобстрелы, даже танки разок сунули, чтобы жизнь медом не казалась. Мы тогда больше половины за неделю потеряли. И сумели закрепиться лишь на старом кладбище. До сих пор помню: мраморные гробницы, ангелочки с крылышками и тишина… До первого артналета.

— Зато как в склепах хорошо было, — поддержал веселого сержанта ротный. — Наверху пальба, шрапнель ангелочков в пыль перемалывает, а мы в прохладе отдыхаем… Так еще неделю и кантовались.

— А Саму помнишь? Как он в дозоре с разведкой наемников столкнулся?

Народ в авиетке захохотал. Судя по всему, только я был не в курсе бравых похождений нашего силача.

— О, да… Соорудил из какой-то черепушки каску и устроился в засаде. Три болвана на него вылезли, он и выскочил из кустов. Автомат заклинило, так орудовал им как дубиной. Эти идиоты перед смертью успели лишь заорать и обделаться. Наверное, решили, что мертвые после бомбежки восстали.

Я представили себе черного призрака в ночи, увенчанного чужим черепом, и меня замутило.

— Вот так, лейтенант. И теперь везде, где мы в землю закапываемся, у нас выходит "кладбище". Уж не знаю, с каким богами так повезло, но как у базового лагеря появилось это имя, потери пошли на убыль. Хотя и землю копаем одинаково, и оружие — столь же паршивый хлам, как и раньше. Добро пожаловать в иной мир! Я для медицины даже запасной генератор не пожалею, честное слово.

Так у меня появилось свой "склеп номер два": вырытая в крошечном распадке землянка, со стенами, укрепленными переплетенными прутьями, и низким потолком. Первый "склеп" занял сам капитан, заодно опутав всю округу "могильными рвами", соединив стрелковые ячейки и запасные окопы лабиринтом ходов. За сутки перекидав гору земли и песка, выстроив из утрамбованных мешков микрокрепости, четвертая рота вцепилась мертвой хваткой в крошечный холм, безымянной точкой застывший на далекой штабной карте. "Кладбище" приняло пока еще живых постояльцев…

Буквально через день на нас вышла из редкого леса толпа повстанцев, и мы открыли свой "похоронный" счет. Видимо, стремительный захват ключевых точек на границе горной гряды прошел незамеченным унидос, и почти четыреста бравых вояк, прущих по руслу пересохшего ручья, вынесло под наши пулеметы.

Грохот первой очереди застал меня по дороге с полевой кухни, где я разжился кипятком. Присев между глинистых стен узкого прохода, я пытался сориентироваться в происходящем. Судя по звукам, с вершины холма дружно ударили по невидимому противнику все четыре тяжелых пулемета. Секундой позже к ним присоединился легкий станковый гранатомет, от выстрелов которого еще на бригадном стрельбище я постоянно вздрагивал. В общую какофонию вплетались скупые автоматные очереди. Решив, что это какая-то дурная тренировка, я лишь пожалел бесполезно сожженные боеприпасы и, скрючившись, засеменил дальше. Тут нас и накрыло ответным минометным огнем. И мой стакан с кипятком полетел куда-то в боковое ответвление, следом за вздыбившейся землей.

Как мне потом рассказал все знающий Суерта, местных повстанцев начали тренировать закупленные корпорациями наемники. И одна из таких групп инструкторов как раз шла вместе с отрядом, просачиваясь из пригородов столицы в глубину джунглей. Боевое охранение колонны аккуратно сняла наша разведка, и колонна практически уперлась в спешно подготовленные окопы, не имея представления, что ее ожидает. Но выучка и подготовка профессиональных солдат сказалась, и даже попав под шквальный огонь, они успели оттянуться в кусты, где спешно развернули минометную батарею. И пока их бестолковые ученики метались с криками и беспорядочно палили в нашу сторону, проклятые наемники начали методично долбить по чужим позициям, пытаясь подавить пулеметные гнезда.

Пока обе стороны состязались в точности попаданий, капитан Кокрелл пробился через дезорганизованную переброской штабную паутину и сумел дать целеуказание оседлавшему ближайшую гору дивизиону гаубиц. После чего на посеченный осколками лес обрушился шквал фугасных и шрапнельных снарядов. Через десять минут артиллеристы объявили "отбой", и мы выпустили в стороны усиленные группы поиска. К утру они закончили прочесывание чадящего леса, притащив с собой двух пленных "революционеров". Ни одного живого наемника найти не удалось, только переломанные трупы.

Я стоял рядом с глубокой воронкой и с каким-то звенящим оцепенением разглядывал остатки моего "склепа". Счастье еще, что инструменты и большую часть медикаментов я не успел распаковать, оставив в отдельно отрытом окопе. Сбоку от меня появился серый от пыли Тибур, чихнул и весело прокомментировал:

— Хана генератору! Вот ротный расстроится… Отличная штука была, мы его у летунов позаимствовали, еще на базе…

Я лишь аккуратно отряхнул налипшую на комбинезон глину и согласился:

— Да, жалко. Я даже не включил не разу…

Сквозь звон в ушах до меня донеслось:

— Медик где?! Медика сюда!

Я сбросил с расстеленного утром брезента комья земли, выдернул из окопчика "дежурную" сумку и побежал на вершину холма. В спину меня напутствовал матерок Тибура:

— Куда ты прешь…к! По ходам беги, бой только закончился! Поймаешь шальную пулю, ротный тебя еще раз похоронит!

Я послушался доброго совета, и спрыгнул в ближайшую паутину траншей. А когда домчался до изрытой воронками вершины, уже не слышал никого вокруг. Потому что ублюдки-наемники оказались на удивление хорошо подготовлены, и перед смертью успели дорого продать свои жизни, разменяв их почти один к одному…

Шестерых раненных мы отправили в госпиталь, а еще пять человек погрузили в черных скрипучих мешках. Я устало смыл кровь с ладоней и ответил на немой вопрос командира:

— Первый самый тяжелый. Сержант, что маму звал все время… Поражение печени, кишечника, большая кровопотеря. Я его подготовил к полномасштабной операции, он сейчас на стимуляторах и медблоке. Если до хорошей операционной продержится, то спасут… Остальные чуть получше.

— Будет ему операционная. Пока мы в боях не завязли, госпиталь пуст, возьмут без очереди. А ты молоток, лейтенант. В прошлый раз мы смогли спасти лишь тех, кому в конечности попало. Но при минометном обстреле таких почти не бывает.