Стив Паркер - Выживший Страница 8

Бас тут же настороженно отступил. Ему не понравилось выражение их глаз. Такое отчаяние. Он вдруг ощутил на себе бремя их надежд и ожиданий ещё до того, как кто-либо из невольников успел их озвучить.

Первой это сделала безобразная оборванная женщина средних лет:

— Вытащи нас отсюда, мальчик! Быстро, освободи нас!

Другие настойчиво подхватили:

— Открывай клетку, парень! Спаси нас!

Бас поискал дверь клетки и довольно легко её обнаружил. Она находилась справа от него, запертая на замок и обмотанная цепью со звеньями толщиной с его запястье.

Высокий худой мужчина с сильно ввалившимися глазами и щеками зашипел на остальных:

— Заткнитесь, чтоб вас. Они услышат!

Когда его проигнорировали, он дал в челюсть самой горластой невольнице, и Бас увидел, как та осела на пол клетки. Её место спешно заняла другая, наступив на плечо и руку первой в своей потребности оказаться ближе к потенциальному спасителю. Бас отпрянул ещё дальше от всех них. Всё это было неправильно. Он не хотел нести ответственность за этих людей. Ему нужен был мальчик, ничего более.

Несмотря на логику в словах тощего мужчины, остальные не собирались вести себя тихо. Они просовывали свои руки между прутьями, раздирая свою дряблую пергаментную кожу о железные шипы. На плиточном полу начали образовываться лужи крови, заполняя трещины на нём. Бас отступил ещё на шаг назад, выискивая в толпе перед собой любой признак татуированного мальчика, но того совершенно вытеснили из виду.

— Не бросай нас, сынок, —  умолял лысый мужчина с обрубленной по локоть правой рукой.

— Да проклянёт тебя Император, если ты нас бросишь, — верещала чумазая женщина с одним лишь тёмным струпом в том месте, где полагалось быть её носу. — И он проклянёт, мальчик. Он проклянёт тебя, если ты нас не спасёшь!

Если бы чудища снаружи сами не производили такой шум, они, без всяких сомнений, услышали бы этот галдёж. Бас знал, что должен уходить. Он не мог оставаться здесь. Но ему было тяжело покинуть мальчика. Как же ему открыть клетку? У него нет никакой возможности разрезать эту цепь. Неужели он разыскал этого мальчика, только чтобы страдать из-за своей неспособности его спасти? Неужто Вселенная и в самом деле так жестока?

Могучий рёв, донёсшийся с площади Спасения, был таким громким, что заглушил даже причитающих людей. Схватка между боссами завершилась. Развлечение закончилось. Басу было всё равно, перешло ли Трёхречье к новому вожаку или же осталось за старым. Значение имело то, что теперь в любую секунду в здание через разломанные дубовые двери повалят зеленокожие туши.

~ Уходи, ~ произнёс голос, переданный ему татуированным мальчиком. ~ Тебе нужно уходить прямо сейчас. ~

Бас по-прежнему не мог его видеть, но он выкрикнул:

— Я за тобой вернусь!

~ Нет, ~ ответил мальчик. ~ Не возвращайся. Тебе нам не помочь. Просто беги. ~

Бас вскарабкался обратно по стене вестибюля, словно паук. Наверху, сидя на корточках на краю гигантской рваной пробоины в куполе, он задержался и обернулся, чтобы ещё раз бросить взгляд вниз на клетку. Невольники по-прежнему протягивали к нему руки, несмотря на разделявшие их двадцать метров. Они продолжали звать его и орать на него.

Бас нахмурился.

— Бежать некуда, — тихо произнёс он, раздумывая, сможет ли мальчик уловить его мысли. — У меня есть только ты. Я должен вернуться.

Затем в здание потекли галдящие зеленокожие, смеясь, ворча и хрюкая, как кабаны.

Бас ускользнул из поля зрения орков и направился к ближайшему из своих убежищ, чтобы подготовиться к возвращению нынешней ночью. Он не знал, как освободит мальчика, но что-то говорило ему, что он найдёт способ. И это было всё, что сейчас имело для него значение.

Как Бас выяснил в первые месяцы своего пребывания в Трёхречье, имелось два способа обхождения со страхом. Ты можешь позволить ему разъедать себя, так что он, словно рак, будет потихоньку сжирать твою свободу и рассудок, или же ты можешь схватиться с ним лицом к лицу и, может статься, даже его победить. Бас не имел большого выбора в том, какой подход избрать. Его дед уже решил это за него.

Крейвин и его шайка подонков действительно дождались, пока Бас не поправился, прежде чем снова начать его истязать. Когда это случилось, избиение было таким же жестоким, как и в первый раз. Они снова и снова пинали его ногами без всякой пощады, пока Бас лежал на земле, сжавшись в комок, и думал, что они могут и не остановиться вовсе. Возможно, они его убьют. Какая-то его часть желала этого. По крайней мере, на этом всё кончится.

Когда его перестали пинать, это было словно благословение самого Бога-Императора. Он открыл глаза и увидел, что шайка прогулочным шагом уходит вдоль по улице. Мальчишки смеялись и игриво тыкали друг друга кулаками в плечи рук. Две местные женщины, проходившие мимо, бросили взгляд вниз на Баса, истекающего кровью на мостовой, но не остановились. В их глазах не было ни следа жалости. Они взглянули на него мимоходом, как могли бы обратить внимание на дохлую крысу на своём пути.

А вот следующий прохожий остановился. Бас его не знал. Это был крупный тучный мужчина, на обоих предплечьях которого виднелись татуировки с черепом и мечом.

— Что, сынок, не задался денёк? — спросил он, помогая Басу подняться на ноги. — Пойдём-ка домой, а? Сарж тебя подлатает.

Бас заковылял рядом с мужчиной, в кои-то веки более или менее успешно сдерживая рыдания.

— В... вы знакомы с Саржем? — заикаясь, спросил он.

Мужчина засмеялся.

— Ты не ошибёшься, если так скажешь, — ответил он. — Он на меня работает.

Бас поднял на него глаза.

— Я Шерридан, — сказал толстяк. — Я хозяин паба на Мегрум-стрит. Знаешь, где твой дед работает по ночам.

Как оказалось, Шерридан любил поболтать. За те двадцать две минуты, что Бас провёл с ним в тот день, он узнал о своём деде больше, чем за все недели, прошедшие с момента его приезда в это проклятое место. И то, что он выяснил, он никогда не смог бы предположить.

По словам Шерридана, старый сыч был героем Империума.

Как Бас себе и обещал, он съел целую жестянку консервированного мяса грокса, зная, что ему понадобятся те силы и энергия, которые она ему придаст. Сидя в убежище, которое было ближе всего к площади Спасения, он ломал голову над тем, как ему вытащить мальчика из клетки. У одного из орков должен быть ключ. У которого из них? Как Басу его заполучить?

Также он размышлял о том, что ему делать, когда дверь клетки окажется открытой. Остальные... Он не может их опекать. Им придётся самим заботиться о себе. Они — взрослые люди. Они не могут рассчитывать, что он взвалит на плечи бремя заботы об их жизнях. Такая вещь выходит далеко за пределы его возможностей. Просить от него такого — это уже чересчур. Им придётся выбираться самим. Он в быстром темпе уведёт мальчика наружу, поднявшись на крыши, прежде чем орки осознают, что происходит. Вдвоём они смогут вернуться в это убежище, не привлекая внимания.

Бас бросил взгляд на немногочисленные жестянки с едой, оставшиеся в металлическом ящике у его ног. На них не было этикеток, но он не думал, что это имеет значение. Как и он сам, татуированный мальчик будет рад любой пище, какую только сможет заполучить. Они хорошенько наедятся вдвоём, празднуя начало своей дружбы. Завтра они смогут заняться розыском новых припасов, действуя как команда.

Воодушевлённый этими мыслями, Бас улёгся и попытался заснуть, зная, что ему требуется быть хорошо отдохнувшим для опасностей предстоящей ночи.

В Трёхречье темнело быстро, и этой ночью небо было чистым и светлым. Над головой, будто подсвеченные прожектором жемчужины, сияли три маленькие луны планеты. Звёзды блистали во всей своей красе. Если бы Бас соблаговолил поглядеть вверх, он мог бы заметить, что некоторые из них непостижимым образом движутся на север. Но он этого не сделал. Его глаза были прикованы к картине внизу.

На разрушенной площади горели десятки орочьих костров, на которых готовилась еда. Их окружали массивные зеленокожие тела, которым пламя придавало оранжевый цвет. Большинство громил распивало какую-то вонючую сброженную жидкость из бочек, которые они вытащили из своих грузовиков. Другие отрывали шматы жареной плоти от вращающихся на вертелах туш. Бас не знал, что за мясо готовят зеленокожие, но он слышал, как щёлкает и скворчит жир по ходу того, как лопается и подгорает поджаривающаяся кожа. Третьи до сих пор перерявкивались друг с другом на своём грубом языке. Время от времени вспыхивали драки. Все до единой кончались летально — слабейший оказывался зарубленным или забитым сильнейшим до смерти.

Желудок Баса жалобно бурчал, требуя, чтобы он что-то предпринял по поводу аппетитного запаха, плывущего к нему наверх, но мальчик его игнорировал. Ему нужна была вся его концентрация, всё его внимание, чтобы распознать тот момент, когда он сможет проскользнуть обратно в купол здания Администратума.