Йен Уотсон - Чужой зверь внутри Страница 8

Патриарх хрюкнул несколько раз, глотая ее рассказ, будто боров помои. Маг смотрел на нее недоверчиво.

– Изменчивость генетических наследственно приобретенных характеристик, – сказал он, поджав губы, - является гордостью генокрадов. Это, а также дальнейшее распространение нашего собственного физиологического строения. Да, генетическое пиратство - абордаж тела особи чужой расы – это то, что дало нам наше святое имя. Но чтобы человеческое существо передало по наследству свои приобретенные метки в противоположность их приобретению -

Будет проклят этот острый разум и его копания в библиотеке!

– Не понимаю, – прошипела МеЛинди; и она действительно не понимала.

Все это было несущественно.

Абсолютно несущественно.

Из туннеля, откуда она впервые пришла в логово стаи, появился быстро бегущий горбун, желтолицый владелец караван-сарая.

Он держал в руках брошенную робу МеЛинди и устройство, сооруженное в комнате, которое держало шприц с полиморфином. Вокруг его шеи был намотан ее красный пояс.

– Обман! Берегитесь! – кричал он.

Стража вскинула болт-пистолеты, озираясь в поисках врага.

– Хватайте Новую! – выплюнул магус, его слюна попала на МеЛинди. Четверо сильных гибридов бросились, чтобы схватить ее.

На мгновение она застыла, будто в удивлении, проверяя их силу и готовность к драке, но потом – раньше, чем они даже заметили сопротивление - она расслабилась.

Вероятно, она могла бы их раскидать.

Что потом?

Могла ли она спровоцировать залп разрывных болтов, некоторые из которых могли бы попасть в патриарха? Если бы бросилась на него? Болты уничтожат также и ее...

Нет, стая не подвергнет своего патриарха такому необдуманному риску. Они, вне всякого сомнения, не будут стрелять на такой близкой дистанции.

Когтями и клыками она, гибрид, никогда не сможет убить полностью развитого, зрелого патриарха. Может он раскачивается и дремлет. Тем не менее, он, вероятно, самое смертоносное в рукопашной схватке создание во всей галактике. Чьи когти рвут усиленную боевую броню Космического Десантника, будто лист тонкой жести.

Ей не схватить болтер. Ее когти слишком грубы, чтобы управиться со спусковым крючком.

Пояс оставленный в номере... конструкция для подкожной инъекции... что еще она могла оставить? И ее роба в туннеле... что еще?

Все-таки, она чувствовала, что попала в ловушку, которую расставила самой себе - попала в нее из-за ненависти к самой себе. Или, по крайней мере, из за ненависти к тому, что Тарик Зиз сделал с ней.

Патриарх со зловещим скрежетом сцепил когти. Магус практически подпрыгивал от силы его посланий. Этот завораживающий, умный лидер стаи был сейчас куклой, чья ужасная роль была очевидна - быть чванливым, угодливым рабом старшему предтече. В сущности магус, который хвастался славой генокрадов, не был полностью генокрадом. Он не был чистопородным. Он был великолепно одаренным, влиятельным, но все-аки инструментом патриарха и предназначения генокрадов.

Так же, как была инструментом МеЛинди.

Вот как будет выглядеть извращенная, ласковая тирания в случае победы генокрадов: братство очарованных, покорных, словно стадо особей, которые мычат молитвы своим мясникам.

Кажется, как если бы генокрады, скажем, были специально созданы... чтобы поработить различные расы галактики, подготовить почву, посадить семена, урожай с которых пожнет нечто невообразимое...

МеЛинди выкинула эти размышления из головы, когда тихо заговорил горбун:

– Женщина паломник пришла в мой караван сарай, сказала, что она из мира пещер, вела себя будто замаскированная высокомерная принцесса. Когда я обнаружил, что она ушла, а также этот пояс со многими смертоносными чудесами в ее комнате - некоторые загадочны, другие понятны, например эта гаррота - а также это устройство для инъекций какой-то сыворотки. Обнаружив эту робу в туннеле, о котором сообщил ей, в качестве приманки, чтобы снабдить прекрасным плодородным сосудом нашего повелителя, дабы Его язык поцеловал ее глубоко... Здесь есть Новая. А где эта тайная принцесса пещер, э?

– Брат, - сказал магус, - у нас тоже есть подозрения касательно Новой.

– Ох, неужели? - резко ответил горбун.

– Однако, чтобы женщина паломник превратилась в могучего гибрида... это противоречит анатомии.

– Галактика велика, брат! Воистину она полна странных чудес!

– Мы знаем об этом.

– Порой эти знания слишком академичны. Несмотря на обаяние сияющих глаз, обаятельное спокойствие и прекрасное телосложение!

– Так вот в чем дело, - сказала главная марионетка патриарха, - Ты сам мог стать магусом, но твоя увечность и недостаток определенного изящества помешали этому. Поэтому наш повелитель не выбрал тебя, мой дорогой, любящий брат. Теперь ты пытаешься подкопаться под меня, возможно, с помощью истории об этой женщине.

Возможно ли, размышляла МеЛинди, что горбун и магус поссорятся настолько сильно, что ей представится какая то возможность, какая то свобода действий?

Нет. Так как патриарх поднялся, усилив контроль над кланом.

– Принесите то устройство, сделаем пробную инъекцию Новой, - приказал магус.

Он задумался. Так в какую часть тела колоть?

Какую...?

– Новая, не высунешь ли ты язык?

– Горбатый человек собирается отравить эту скиталицу? - МеЛинди спросила, будто не понимая, - Вот какое убежище предоставляет ваше святилище? Тем не менее... с готовностью и покорностью я подчиняюсь моему вновь обретенному повелителю.

Как она и надеялась, при приближении горбуна, двое гибридов из четырех державших ее, отошли, освобождая дорогу. Патриарх неотрывно и немигая смотрел на нее. Она позволила себе быть бессильной в хватке двух оставшихся пленителей. Двух. Только двух.

Да, она расслабилась. Несмотря на это, в душе она вернулась в тренировочное колесо, мчалась, ускорялась. Внутри ее маховик копил импульс, готовый извергнуть ее в одной огромной вспышке, в одном немыслимом всплеске мощи, который вознесет ее на вершину. Пружина взводилась, туго сжимаясь.

Так же ей должно очень повезти.

Хотя часто удачу даровала благость; а кто был благостнее ассасина Каллидус? Она истово молилась Богу-Императору Терры. Никогда ранее она не нуждалась в его благости так сильно.

Колесо дико вращалось. Пружина сжалась до той точки, где она либо сломается, либо разожмется.

Ей очень повезет... если она достигнет успеха, прежде чем погибнет.

А она точно погибнет.

Песнь самоубийцы пронзала ее душу, симфония показательного самоубийства.

И, конечно же, в такой миг ассасин - презрев себя - может избегать смерти снова и снова, уклоняясь от множества врагов и их оружия, убивая, убивая; так поступали ее собратья из храма Эверсор.

Но она была Каллидус.

И Каллидус предал ее...

Поэтому что-то исчезло из ее песни.

Гнев опять поднялся внутри нее. Абсолютная ярость из-за насилия, которому она подверглась. Она видела перед собой патриарха как чудовищного Тарика Зиза, который был способен небрежно имплантировать эту омерзительную форму внутрь изувеченного человеческого тела. Увы, она никогда не сможет направить свое пылающее возмездие на директора секундус, учитывая ее клятвы и ее верность...

Но она может обрушить всю эту злобу на патриарха.

Теперь колесо раскалилось добела. А пружина могла резать словно бритва.

Горбун удерживал шприц в несущем устройстве напротив ее морды. Резко присев и крутанувшись, сильно махнув руками, она скинула своих стражей. Когтями схватила устройство. В единый миг развернула его. Отбросив горбуна, она бросилась к патриарху, нацелив небольшую иглу в его левый глаз.

Патриарх издал вой - скорее удивленный, нежели вой пронзенной свиньи. Что, поражен иглой, пусть даже в уголок одного из глаз?

Рыча, патриарх отшвырнул МеЛинди. Она перекатилась. Она поднялась и схватила магуса словно щит. Немного бледно-красной крови запеклось в глазу патриарха. Какая то фиолетовая жидкость продолжала течь. Он закинул свою могучую голову и заревел. Это глупое, незаметное ранение было ничем для него. Ничем. Укусом блохи. Теперь он был истинным, неукротимым, хищным генокрадом. Он вытянул вперед когтистые руки.

Но не атаковал сразу. Возможно озадаченность, вызванная ее немощной атакой, заставила его помедлить. Возможно, не чувствуя больше угрозы, он направил свои чувства внутрь, пытаясь понять, какая субстанция проникла в него. Яд? Навряд ли!

Когда же, милостивый Император, когда же?

Внезапно полиморфин начал работать - на неподготовленном организме, на существе, которое не понимало, что с ним происходит, и у которого едва ли оставалось достаточно времени на понимание.

Тело патриарха пошло рябью, когда каркас стал размягчаться, будто стаи червей начали ползать под недавно еще твердой как рог шкурой. Голова исказилась и стала покатой. Раненый глаз застыл мраморным шаром. Зубы сплавились воедино - а потом, под вой патриарха, объединившиеся зубы стали мягкими, гибкими словно резина. Когти покрылись зубчатыми наростами. Его нижние, обезьяноподобные руки превратились в болтающиеся клешни. Патриарх разжижался. Никто не мог научить его тому, как удерживать свою форму. Он испражнился. Чудовище - теперь еще более чудовищное - обрушилось обратно на свой трон. И теперь, в одном оставшемся оке, МеЛинди видела как неистово, как отчаянно существо пыталось заставить себя удержать тело от хаоса, который поразил его.