Путь к престолу - Серг Усов Страница 8

Как в армии. Я имею в виду, как в нашей армии, а не как у этого старого (тут Чек употребил нецензурное слово) Плавия Второго, — он дождался, пока улыбнувшаяся ему Мона, которая почему-то особенно приветливо относилась к командующему, нальёт вина в приличного размера бокал, и вспомнил, что регент вообще-то спрашивал его о местонахождении министра иностранных дел, — Гортензия сейчас там же, где и королева — в апартаментах Ули, которая приводит себя в порядок с дороги. Оставить твою сестру в этот момент без нравоучительной беседы моя супруга не может. Ну и Клемении, наверное, тоже интересно Гору послушать, раз и она не даёт Уле спокойно принять ванну и переодеться. А Гортензия тебе зачем сейчас нужна? И так через склянку все в главной зале дворца встретимся.

— Да так, насчёт Клемении хотел с ней переговорить. В какой степени её нужно посвящать в наши планы, — Олег уже свои планы щедро начал считать их общими, — И как это лучше сделать. Чек, без обид, — прервал он открывшего, было, рот командующего, — Это не твой вопрос. У тебя и так впереди столько дел, что, боюсь, как бы ты у меня на пенсию не начал отпрашиваться.

Генерал чуть не пролил вино от слов Олега.

— Я?! Да ни в жизни! Ты, главное, меня долго не томи. А то я уже и так весь извёлся. Нет, ну правда, Олег, когда начнём?

— Совсем скоро, Чек. Завтра с утра отошли телеграмму в Псков, чтобы Торм начинал приводить полки в полную боевую готовность. Кто ещё не успел отгулять или догулять отпуска — значит, у них судьба такая. Не в этот раз. В общем, пусть всех отзывает в места постоянной дислокации. Как всё исполнит — немедленно нам телеграфирует. Мы к тому времени с тобой определимся с составом сил и средств, и кого куда выдвинуть.

На самом деле, общий план предстоящей военной кампании по разгрому Тарка у Олега в голове уже сложился. Остались частности — но ими пусть его военачальники займутся.

Олег не мог нарадоваться созданному им семафорному телеграфу. Насколько быстро теперь можно было передавать сообщения и получать их.

Была у него мысль создать и шифроорганы при особых отделах, разработать систему кодов и шифров, но по зрелому размышлению он отложил эту идею в долгий ящик. Тут и азбуку Сфорца-Морзе ещё не скоро додумаются расшифровывать и перехватывать сообщения. Так что, не обжегшись на молоке, дуть на воду — это уже лишнее.

— Отлично! — обрадовался Чек, — Надерём задницу Плавию и… дальше, как я понимаю, у нас на очереди Виделий? Папа нашей королевы?

— Вот видишь, всё ты понимаешь, — Олег присоединился к Чеку, дав знак Моне налить вина в бокал, — Теперь надо будет убедить Клемению, что это и в её интересах, и в интересах её будущего ребёнка. Или не убеждать. Да. Сюрпризом для неё будет.

Возникали ли у Олега какие-либо сомнения, когда он собирался брать себе в союзники Клемению, планируя войну против её отца? Конечно, возникали. И примеры земной средневековой жизни, отражённые в той же шекспировской трагедии «Король Лир», его нисколько не делали уверенным в её безоговорочной поддержке.

Но всё же, достаточно изучив ставшую ему подругой королеву, узнав от Прилы, жены Лешика, о сложных отношениях в королевской семье Глатора, он рассчитывал найти к ней правильный подход. Разумеется, с помощью Гортензии и Ули.

И главное, что, как Олег считал, станет определяющим фактором принятия ею его предложений, так это то, что Клемения не просто дочь Виделия, она королева и мать будущего короля Винора. Дочь может и любить отца, а вот отношения монарших особ определяются совершенно другими понятиями.

— Надеюсь, Олег, что она всё поймёт правильно. Клемения мудрая женщина, хоть и молодая. Да и нет, на самом деле, у нас другого пути, кроме того, что ты предложил, — общение с женой, похоже, сделало из вояки государственного деятеля, — Или нас подомнёт под себя одна из империй, или мы станем полем битвы между ними. Или сами станем империей, — Чек допил вино и одобрительно кивнул. Но увидев, как Мона собралась ему наполнить бокал по-новой, накрыл его рукой, — Мы много с женой на эту тему говорили в последние дни. И, знаешь…, — он помолчал, о чём-то задумавшись, — Олег, я бы хотел кое о чём тебя попросить. На правах старой дружбы.

На регента его командующий не смотрел, уставившись на свою ладонь, лежащую поверх пустого бокала.

— Ты сейчас таким тоном говоришь, Чек, что я уже начинаю беспокоиться, — Олег шуткой постарался сбить мрачноватый настрой друга, — Надеюсь, ты не денег попросить у меня хочешь? У меня нет. Сам бы у кого-нибудь с удовольствием занял.

— Нет, Олег, не денег. Шутки твои уж больно хороши. Я и Гора, мы хотели бы, чтобы твои слова насчёт короны Тарка для нас, оказались бы тоже шуткой. Понимаешь?

Такого Олег от своих друзей не ожидал. Он с изумлением, смешанным с досадой смотрел на того, кто стал его первым соратником и другом в этом чужом, по-началу, мире. К тому же, говорил он сейчас не только от своего имени, но и от имени Гортензии.

— Молодцы, — с сарказмом произнёс Олег, — Значит, как меня каждый раз под паровоз толкать, так вы всегда впереди планеты всей, а как самим взять на себя не груз исполнителей, а бремя власти, так сразу в сторону? Понимаю. Помогать что-то делать, это не самим делать.

— Олег…, — попытался что-то сказать Чек, но был перебит.

— Я уже больше двадцати семи лет Олег. Двадцать один год там, и шесть с лишним лет здесь. Ну что, смотришь, Чек? Глупости говорю? Ну да. А ты умный. Знаешь, когда вовремя в сторону уйти. А не знаешь, так тебе жена подскажет. Она ведь у тебя мудрая.

Задачи смутить старого друга Олег себе не ставил, но это у него получилось.

— Подожди. Не кипятись. Я же не сказал, что мы отказываемся. Я лишь попросил тебя ещё раз над этим подумать. Может…

— Не может, Чек. Не может. Мне и так придётся полагаться на огромное количество людей, которым я не могу в полной мере доверять. Если ещё и вы, мои соратники, начнёте хвостом вилять, то мне будет проще прямо сегодня, с этого торжественного приёма, уйти. А что? Заберу с собой Улю, и уедем в Нимею. Там уже корабль, поди, готов, а не готов, так быстро доделают. Сядем на корабль и отправимся в круиз. Мир посмотрим, себя покажем.

Чек, кажется, впал в ступор. Он впервые видел